Горилла неуклюже поднялся на ноги — они сразу погрузились в податливое месиво — и поднял ружье.
Лапа повернул голову. Зверь стоял примерно в пятнадцати футах, рядом с кормой снежной лодки.
Он смотрел на Гориллу. Взгляд скользнул вниз, на винтовку, затем опять на его лицо.
Дрожа, Горилла зацепил онемевшими пальцам спусковой крючок.
Во взгляде Лапы было нечто необычное. Он смотрел в глаза Гориллы, внушая ему: не стреляй. Маленькие горящие глаза на огромной морде, покрытой серебристым мехом, и выражение их было совсем не похоже на выражение глаз животного.
Горилле пришло в голову, что за этим скрывается злокозненный разум.
Винтовка рявкнула, отбросив Гориллу из его неустойчивой позиции на спину. Снова поднимаясь на ноги, он наблюдал, как Лапа медленно, тяжеловесно опускается на снег и на его шее, пульсируя, расплывается темное пятно.
Животное все время смотрело на него, пока огромная голова не поникла и тело окончательно замерло — серебряный остров посреди серого волнующегося моря.
Горилла пополз обратно к лодке, вытащил из-под корпуса доски и встал на них. Затем запустил пальцы под планшир и, кряхтя, потянул вверх. Борт приподнялся на фут или около того и остановился — мешала воткнувшаяся в снег мачта.
В отдалении неспешно приближались белые силуэты.
Страх нагнал в кровь Гориллы адреналина. Он с отчаянием попытался снова поднять лодку, в спине вспыхнула боль. Судно помедлило, затем перекатилось в нормальное положение, рассыпая вокруг снег. Горилла прыгнул в него, схватил шкот, туго натянул парус, скача на месте и раскачивая лодку, чтобы освободить ее от налипшего снега. Медленно, очень медленно лодка заскользила вперед. Горилла вспомнил о винтовке и попытался подхватить ее, по промахнулся.
Гигантские мохнатые фигуры окружали его, упорно двигаясь вперед, сосредоточенные, объединенные ненавистью. Горилла закрепил шкот и поднялся на ноги. Размахивая палкой, он бил по острым, как бритвы, когтям, целившимся в него. Рывками румпеля он заставил лодку идти сквозь стаю зигзагом, враскачку. Удар чудовищной лапы бросил его на дно лодки. Горилла сжался в комок, обхватив голову руками, и ждал.
Через некоторое время он приподнялся и взглянул за корму. Штук тридцать зверей, не двигаясь, смотрели, как ветер относит снежную лодку на безопасное расстояние. Сотрясаемый дрожью запоздалой реакции на перенесенное испытание. Горилла, поворачивая по полой дуге, взял курс домой.
В борьбе за существование появился новый фактор. Лапы начали охотиться стаями. Прежде становившиеся поодиночке добычей для винтовки Гориллы, они теперь перешли в наступление.
Кокарда и Прутик тащились по ледяному туннелю, волоча за собой сани, предназначенные для продуктов. Дойдя до супермаркета, они остановились и, оставив сани перед разбитой стеклянной дверью, пролезли через эту дверь внутрь. Похожее на пещеру помещение в свете ламп выглядело мрачно и неприветливо; полки по большей части были пусты, пол завален рваными картонными коробками. Шурша мусором, они прошли на склад, помещавшийся позади.
— Не очень-то много здесь осталось, — мрачно заметил Прутик.
— Семга, — сказала Кокарда, вытаскивая из кучи отбросов ящик.
— Помидоры. Разве Старик не учил тебя читать?
Кокарда принялась размышлять и через некоторое время вспомнила.
— Горилла убил Старика, — сказала она.
— Горилла старался его спасти. Это ты хотела его убить.
— Разве?
— Ты называла его паразитом.
— Ну и что, разве это не правда? Если бы мы его убили, тут было бы сейчас больше продуктов, — заметила Кокарда.
— Старик нас многому научил.
— Какой тебе от этого прок? — Кокарда уныло бродила среди груд пустых коробок, стараясь раскопать что-нибудь съедобное.
— Я вот знаю, что здесь помидоры.
— Какая разница? И так, и эдак мы их съедим… Не похоже, что здесь найдется еще что-нибудь. Завтра нам будет нечего есть, если Горилла не застрелит Лапу.
Прутик почувствовал, что к нему возвращается неотвязная тревога, которая последние несколько недель постепенно росла.
— А что будет послезавтра? — спросил он.
Кокарда повернулась к нему. При свете лампы ее худое лицо напоминало волчью морду. Прутик внутренне содрогнулся от его хищного выражения, и рука его невольно потянулась к ножу.
— Найдем другой супермаркет, — сказала она, и это уже опять была Кокарда, его любовница, которая помогает ему привезти продовольствие, как она всегда делала. Прутик успокоился.
— Давай сейчас и поищем, — предложил он. — Некоторые из старых туннелей были здесь, когда мы пришли в первый раз. Мы не осмотрели их как следует.
Они оставили сани, нагруженные единственным ящиком с помидорами, и двинулись дальше по коридору мимо череды дверей.
— Интересно, где сейчас Морг? — раздумывал Прутик.
— По-моему, он пошел за одеждой. И давно пора.
Они остановились у магазина мужской одежды. Вокруг лед был сколот, но окна едва виднелись. Кокарда подняла лампу, чтобы заглянуть внутрь, и неожиданно хихикнула.
— Посмотри сюда, Прутик!
В витрине стоял манекен, высокий, превосходно одетый, с неподвижной улыбкой на лице; погребенный во льдах динозавр древней моды.
— Как ты думаешь, Морг будет выглядеть так же, когда выйдет отсюда? Мысль о грязном бородатом Морге, наряженном в костюм, рубашку и галстук, развеселила Кокарду. Она громко рассмеялась; замкнутое пространство ответило издевательским резонансом.
Улыбаясь, Прутик последовал за ней в магазин. Они покрутились по помещению, разглядывая одежду, проверяя примерочные кабины. Уродливые трещины в стенах свидетельствовали об огромном давлении льда снаружи.
— Здесь его нет, — отметила очевидный факт Кокарда.
— Странно.
— По-моему, продовольственных магазинов в этом направлении тоже больше нет. Пошли обратно.
Прутик хотел было согласиться, но нынешняя ситуация заставила его кое-что вспомнить. Один раз Морг уже пропадал в ледяных коридорах, и Горилла страшно разозлился, вернувшись в колокольню и обнаружив, что Морга не искали. Кроме того, они с Кокардой нашли очень мало еды. Прутику не слишком хотелось являться Горилле на глаза с такими результатами.
— Может, стоит еще поискать? — предложил он.
— Морг — дармоед, — ответила Кокарда. — Но Горилла обязательно потребует его искать. Зачем — один Бог знает.
— Заодно, может быть, и продукты найдем, — добавил Прутик.
8
Стонущего Морга поставили на ноги и поддерживали, пока его рвало.
— Грязный пьяный сукин сын, — обругала его Кокарда.
— Он смотрел на меня изо льда, — пробормотал Морг. — Он выглядел, как сам дьявол, белый, улыбался… О Боже… — Морг снова перегнулся вперед, тело его сотрясла рвота.
— Манекен в магазине, — захихикал Прутик. — Испугался манекена! Когда-то давно с Прутиком случилось то же самое.
Морг поднял голову. Лицо его было бледным и залитым потом, глаза покраснели.
— Это был не манекен, — настаивал он. — У него двигались глаза… Уверен, что двигались. — Но уверен он уже не был; в голове все кружилось и плыло; хотелось напиться до потери сознания.
— Пошли, наконец, в башню, черт бы вас побрал. — У Кокарды кончилось терпение. Она перехватила поудобнее руку Морга, Прутик подхватил его с другой стороны. Лампа выскользнула из руки Прутика, загремела по полу и погасла.
— Чтоб тебя, — буркнул во внезапную темноту Прутик.
— Господи, не вижу! Глаза мои, глаза! Ничего не вижу!
— Замолчи. Что ты там, к черту, натворил, Прутик?
— Лампу уронил, чего же еще. А ты что думала?
— Лампу он, видите ли, уронил, — слова Кокарды были полны едкого сарказма. — Ничего страшного, то и дело случается. Скажи нам, Прутик, а как ты собираешься добираться обратно? Теперь это на твоей совести.
Перед тем как Прутик заговорил, некоторое время было тихо.
— …Похоже, она разбилась. Подождите. Кажется, у меня где-то есть спички.
— Ему кажется, у него где-то есть спички. Запасливый какой.
Слабый свет сделал видимыми ледяные стены.
— От этого много пользы не будет.
— Я не зажигал еще! — Голос Прутика стал хриплым от тревоги.
Свет усилился. Казалось, у него нет источника; зеленый, призрачный, он был вокруг и шел ниоткуда. Люди в страхе прижались друг к другу; даже Морг, с прояснившимися от потрясения глазами, разделял общий испуг.
— Смотрите!
Глубоко-глубоко во льду двигалось нечто — черное, меняющееся, неопределенное, в изумрудном сиянии. Оно росло, вытягивало колдовские пальцы в расплывающейся тьме, и вдруг вся стена ожила танцующим светом и тенями, и стало ослепительно светло.
Трое в коридоре с покрасневшими, перепуганными лицами мгновение глядели друг на друга, потом разом повернулись и кинулись прочь, налетая на ледяные стены, отталкивая друг друга, стремясь в темноту, в безопасность.
Добравшись в конце концов до колокольни, они нашли там Гориллу, который, топая, стряхивал снег с сапог.
Начав очищать пальто, он остановился от удивления, когда беглецы протопали по ступенькам и свалились на пол, со всхлипами ловя воздух.
— В чем дело? — спросил он.
Первым пришел в себя Прутик.
— Там, в туннеле, призрак! — задыхался он. На память ему пришли впечатления детства. — Домовой! Большущий, черный… Кошмарно! Истощенный предпринятым усилием, он замолк, продолжая пыхтеть.
— Лапа? — резко спросил Горилла.
— Лапу мы уж как-нибудь узнаем, — отрезала Кокарда. — А это — черное и ни на что не похожее, перекручено по-всякому. И еще с ним был свет. Если тебе когда попадется Лапа с лампой, значит, у тебя точно кой-чего не хватит. И оно было внутри льда.
Горилла задумчиво рассматривал своих товарищей. Что-то они видели, это точно. Но для Лапы нет пути в туннель.
— Что случилось с Моргом? — неожиданно спросил он.
— Шок, — поспешно ответила Кокарда. — Не может прийти в себя.
Горилла наклонился и понюхал вытянувшееся на полу тело.