– Это моя сестра, – сказала она. – С ней все в порядке, просто она немного испугалась. Она еще никогда не видела фильмов ужасов.
Потом они с Эриком помогли Айрис подняться с земли и, утешая на ходу и поддерживая с обеих сторон, повели к ограде. Когда они подняли сетку и выбрались наружу, по экрану уже скользили титры, а зрители собирались возле буфета с закусками, чтобы пополнить припасы: через четверть часа начинался второй фильм.
– Эй, вы куда? – крикнул им вслед подвыпивший мужчина. Сделав несколько шагов, он подошел к ограде вплотную и встал, вцепившись в сетку обеими руками.
Никто из них ему не ответил. Вскарабкавшись на велосипеды, они покатили прочь, изо всех сил нажимая на педали, спеша оказаться подальше от кинотеатра и этого странного человека, который стоял у проволочной сетки и смотрел им вслед.
Вскоре они уже выбрались на грунтовку. Здесь им пришлось спешиться и вести велосипеды руками, потому что дорога шла в горку и Ви было не под силу въехать наверх с Айрис на сиденье. Эрику подняться по склону ничего не мешало, но он все равно слез с велосипеда и покатил его рядом, держа за руль и седло.
– Грустный конец, правда? – спросила Ви у Айрис, пока они поднимались на вершину. К этому времени она уже перестала плакать, но ее плечи время от времени вздрагивали. – Извини, – добавила Ви. – Мы должны были тебя предупредить…
– Они все погибли под обвалом, – сказала Айрис.
– В фильмах ужасов всегда так, – объяснил Эрик. – В конце монстр обязательно погибает.
– Почему? – спросила Айрис, и Ви подумала, что не может ответить на этот вопрос.
– Наверное, потому, что чудовища не принадлежат к нашему миру, – негромко сказал Эрик, и Айрис снова заплакала, но тихо, почти беззвучно. Ее всхлипы звучали не громче, чем сопение щенка, который к чему-то принюхивается.
– Это несправедливо, – проговорила она наконец.
Продолжая толкать велосипед правой рукой, Ви обняла Айрис левой. Девочка в свою очередь теснее прижалась к ней, и до самой вершины они шли молча. Яркая луна светила им в спины, и когда они оказались на гребне холма, на дорогу легли их странно вытянутые тени, похожие на тени чудовищ.
Благодеющая Рука Господня…
Подлинная история Приюта на Холме
Автор: Джулия Тетро́. Изд. «Темные миры», 1980
Молодой, подающий надежды хирург Хелен Хилдрет вышла замуж на последнем году ординатуры. Ее муж Джон Паттерсон был молодым химиком, с которым она познакомилась на общих лекциях в университете. После того как он успешно защитил диссертацию, ему предложили место в фармацевтической компании в Филадельфии, и молодая семья переехала туда. В Филадельфии Хелен начала работать в Центральной городской больнице, где она оказалась единственной женщиной-хирургом. В те времена подобное было большой редкостью, и это может многое сообщить нам о способностях и таланте молодого врача.
Сохранилась фотография 1934 года, где Хелен и Джон сняты на благотворительном приеме по сбору средств для больницы. Молодые супруги держатся за руки; он слегка наклонился к жене, словно она только что сообщила ему какой-то секрет. Хелен глядит на мужа с любовью и доверием. Конечно, нельзя судить об отношениях между людьми по фотографии, и тем не менее при одном только взгляде на снимок каждому должно быть ясно, что эти двое любят друг друга по-настоящему.
Через полтора года после свадьбы Хелен родила двух девочек-близнецов. Несмотря на то что беременность протекала совершенно нормально, обе появились на свет мертвыми, и врачам не удалось их реанимировать.
Джон был высоким, худым мужчиной и не производил впечатления абсолютно здорового человека, к тому же он с детства страдал приступами астмы и быстро утомлялся. Вскоре после смерти дочерей он слег и больше не вставал. Приступы астмы повторялись все чаще, началось кровохарканье. Врачи подозревали туберкулез, но подлинной причиной недомогания был стеноз митрального клапана – сужение митрального канала, явившееся, по всей вероятности, следствием перенесенной в детстве скарлатины. К тому моменту, когда им удалось поставить правильный диагноз, сердце Джона было уже заметно увеличено и работало на пределе возможностей.
Через полгода его не стало. Хелен осталась вдовой, когда ей было тридцать. В письмах к собственному отцу она винила себя и в смерти дочерей, и в смерти мужа. «Ни один подготовленный терапевт не пропустил бы столь очевидные симптомы у человека, с которым он ежедневно контактирует на протяжении многих часов! – восклицала она. – Я виновата, безусловно виновата. Мне не может быть оправданий».
В конце концов она продала дом, уволилась из больницы и отправилась в путешествие по Южной Америке, которое продлилось более десяти месяцев.
Об этом периоде ее жизни мы можем судить по немногим сохранившимся письмам и дневниковым записям. Как мне удалось установить, бо́льшую часть этого десятимесячного срока Хелен провела в Перу и Колумбии, изучая лекарственные растения и практики шаманизма, распространенные среди местных индейских племен. Несмотря на то что Хелен Хилдрет никогда не верила в существование нематериального, сверхъестественного мира, она очень интересовалось использованием психоактивных веществ, содержащихся в некоторых местных растениях, при лечении разного рода заболеваний. Возможно, именно это путешествие пробудило в ней интерес к вопросу о том, какое влияние психика и мозг могут оказывать на здоровье человека в целом.
В Соединенные Штаты Хелен вернулась совершенно другим человеком. Она снова взяла себе девичью фамилию и вернулась в свой родной Вермонт, где она росла и училась. Хирургию она оставила. Вместо этого Хелен Хилдрет поступила в ординатуру психиатрического отделения.
«Трагедии, которые мы переживаем, оказывают влияние на всю нашу последующую жизнь. Они остаются внутри нас, как глубокие физические и психические шрамы», – писала доктор Хилдрет в статье для «Американского психиатрического альманаха» в мае 1971 года.
Можно только удивляться тому, как сильно изменила Хелен Хилдрет смерть дочерей и мужа. Можно только гадать, какое влияние эти события оказали на ее формирование как личности и какие шрамы она носила в себе.
Лиззи
– 20 августа 2019 г. —
Мы со Сцинком пересекли Западную Мейн-стрит и направились к длинному причалу, тянувшемуся вдоль западной окраины поселка. У причала стояло несколько десятков лодок, под небольшим навесом торговали жареной рыбой. Многочисленные лотки и киоски предлагали туристам сувениры, украшения, картины с вермонтскими пейзажами (которые за отдельную плату можно было подписать фамилией покупателя) и тому подобным. Какой-то парень торговал фигурками животных, сделанными из старых автопокрышек. С крыши его ларька свисала резиновая обезьяна, а на земле перед ним распластался на мостовой дракон размером с ретривера. Когда мы проходили мимо, мне показалось, что резиновые животные провожают нас взглядами.
В конце причала, рядом с ларьком, торговавшим мягким мороженым («Лучшее мягкое мороженое во всем Вермонте!» – гласила вывеска), сидели за шатким столиком трое подростков: худой парень с обесцвеченными волосами и плохой кожей и две девочки, черноволосые, одетые в черное. Все трое сосредоточенно курили и сжимали в руках жестянки с энергетиком.
– Эй! – окликнул их Сцинк.
Блондин повернулся в нашу сторону и кивнул.
– Это Лиззи. Я вам о ней говорил.
– Я видел вас по телику, – сказал парень и прищурился, разглядывая меня. – В жизни вы совсем другая.
– Именно такая без помощи стилистов и визажистов. – Я улыбнулась, подсаживаясь за их столик.
– Это Алекс, – представил мне Сцинк своего блондинистого приятеля. – Рядом с ним Райли, а напротив – Зои.
– Привет, – хором сказали девушки.
На первый взгляд всем троим было лет по пятнадцать-шестнадцать, следовательно, они были лишь немногим старше исчезнувшей Лорен.
– Вы правда хотите взять у нас интервью? – спросила Райли. В ее верхней губе торчало серебряное колечко, кожа вокруг которого припухла и покраснела. Похоже, пирсинг Райли сделала совсем недавно.
– Я бы очень этого хотела, если вы не против, – сказала я. – Меня интересует все, что вы можете рассказать. Мне важно знать, что, по вашему мнению, могло случиться с Лорен Шумахер. Если хотите, ваши имена я могу не упоминать.
– А нас что, вживую покажут по телику или в Сети? – спросил Алекс.
– Нет, не вживую. Я планировала сделать подкаст с вашим интервью. Его слушают люди во всей стране. Когда все будет готово, я пришлю Сцинку ссылку.
– Круто! – сказал Алекс. Девчонки тоже оживились.
– Как вы думаете, может, после этого интервью телевидение тоже захочет нас снять? Вдруг они решат сделать отдельную серию о Погремушке и о том, что тут у нас происходит?.. – спросила Зои. Губы у нее потрескались, скулы туго натягивали тонкую сероватую кожу, под глазами залегли глубокие тени, что делало ее немного похожей на скелет. Волосы она стригла довольно коротко, а в просторной черной куртке армейского образца могли бы поместиться трое таких, как она.
Я покачала головой.
– Не знаю. Может быть.
– Было бы клево, если б они приехали, – подала голос Райли. – Тогда бы нас троих точно показали по телику. Ну, как мы рассказываем эту историю…
Я кивнула.
– Это не исключено, – сказала я. – Продюсеры «Монстров» следят за моими подкастами, так что все может быть. Возможно, они заинтересуются тем, что вы расскажете, и решат сделать из этого новую серию о поисках чудовищ. – Я достала из сумки диктофон, поставила на стол микрофоны и надела наушники.
– Сегодня двадцатое августа, – начала я. – Я нахожусь на причале поселка, расположенного на острове Чикеринг в Вермонте, где беседую с друзьями пропавшей некоторое время назад Лорен Шумахер. – Я подняла голову от микрофона и улыбнулась своим собеседникам. – Итак, начнем с самого начала. Давно ли вы были знакомы с Лорен?