Мое тело под плащом покрылось холодной испариной. Револьвер вдруг стал невероятно тяжелым, он оттягивал руку, словно двенадцатифунтовая гантель.
Перед лестницей, ведущей в цокольный этаж, я замешкалась. Дверь была распахнута, на ступеньках тоже мерцали свечи, и я невольно подумала, что сама иду прямо в ловушку. Меня привели сюда, меня заставляли спуститься вниз – туда, где поджидала меня моя сестра.
Я вспомнила железные больничные кровати, привязные ремни, аппарат для электросудорожной терапии.
И начала медленно спускаться.
Сцинк последовал за мной.
– Мне это не нравится! – сообщил он шепотом.
Мне тоже, подумала я. Но у меня не было выбора.
Единственный человек, с которым я когда-либо ощущала близкое родство, ждал меня внизу. Человек или… существо.
Моя сестра.
– Тише, – велела я. – Держись за мной.
Здесь, внизу, стены и потолок выглядели нетронутыми, если не считать многочисленных надписей и граффити. Пол был засыпан пустыми бутылками и банками из-под пива, пакетами от чипсов, картонками из ресторанов быстрого питания и окурками. Под стеной блеснул пакетик от презерватива, и я поежилась: грязный и сырой подвал казался мне довольно-таки странным местом для занятий сексом.
На железной двери, ведущей в Цоколь-западный, кто-то вывел красной краской большую пентаграмму и подписал: «Здесь было логово Дьявола».
Все верно, подумала я.
Держа револьвер в правой руке, левой я толкнула дверь.
В коридоре за дверью тоже горели свечи. Стены, которые были когда-то выкрашены зеленой краской, покрывали языки копоти и пятна плесени, слабо светившейся в темноте. Неподвижный воздух отдавал гнилью и грибами, но к этим запахам примешивался отчетливый, хотя и слабый запах дыма, и я вновь удивилась, что он не выдохся за прошедшие четыре с лишним десятилетия. Возможно, впрочем, дело было в том, что эта часть подвала оставалась более или менее изолированной и в нее не проникали ни ветер, ни солнце.
– У меня плохое предчувствие, – прошептал Сцинк, останавливаясь, и я взмахом руки велела ему ждать меня здесь. Сама я медленно двинулась вдоль коридора дальше, по-прежнему стараясь не слишком громко хрустеть битым стеклом, штукатуркой, бетонной крошкой и комками горелой пластмассы.
Потом до меня донеслись голоса. Кто-то взвизгнул, и мое сердце застучало, как отбойный молоток.
Лорен?..
Жива?
Значит, я не опоздала.
Значит, я еще могу попытаться спасти ее!
Мне хотелось броситься бегом, но я пересилила себя и продолжала двигаться медленно, соблюдая максимальную осторожность. Первая дверь налево была открыта, и я заглянула внутрь, держа револьвер на вытянутых руках, словно коп из детективного сериала. Внутри никого не было, только темнота.
Дверь в процедурную, где много лет назад полиция нашла обгорелое бабушкино тело, привязанное к кровати, тоже была открыта, но внутри мерцал свет.
«Это ловушка! Ловушка! – зазвучал у меня в мозгу чей-то голос. – Беги! Спасайся, пока не поздно!»
Мои ноги словно прилипли к полу. Я не могла сделать ни шага к двери. Я не желала знать, что ждет меня там.
– Не дергайся, – донесся из комнаты женский голос. – Иначе я тебя порежу.
Набрав в грудь побольше воздуха, я оторвала ноги от пола и шагнула к двери, держа оружие наготове.
Комната была ярко освещена десятками свечей, их огоньки подрагивали и мерцали, словно танцуя какой-то колдовской танец, и на стенах качались длинные искаженные тени. На перевернутом столе стоял лагерный фонарь, ярко горевший.
В центре, спиной ко входу, сидела на стуле девочка. Ее плечи были плотно закутаны белой простыней, так что я видела только ее затылок. Рядом стояло чудовище. Оно занесло над головой девочки руку, в которой было зажато что-то сверкающее и острое.
Я узнала свою бывшую сестру.
Ви
– 28 июля 1978 г. —
Пожар позади них набирал силу.
Со звоном лопались стекла. Пронзительные трели пожарной сигнализации буравили мозг. Раздавались далекие крики. Автоматическая противопожарная система сработала почти сразу, и девочки промокли насквозь: сначала их намочила вода, брызнувшая из проложенных под потолком труб, а продолжавшийся снаружи дождь довершил дело.
Айрис сидела на земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Из ее разбитого затылка все еще сочилась кровь и, смешавшись с дождевой водой, стекала по шее сзади. Ее лицо было бледным, губы приобрели синюшный оттенок. Оранжевая шапочка куда-то пропала, и Ви видела широкий шрам, поросший короткими темными волосами.
Откуда-то со стороны входной двери до них донесся голос мисс Эвелин, выкрикивавшей:
– Где доктор Хилдрет? Вы не видели доктора Хилдрет?!
Пэтти и Сэл тоже были там – они пересчитывали выведенных из здания пациентов. Полтора десятка мужчин и женщин вяло топтались под дождем, лица у них были сонные – большинство, несомненно, находилось под действием лекарств.
Мисс Эвелин продолжала звать доктора Хилдрет. С каждой минутой в ее голосе все отчетливее звучали визгливые, панические нотки. Ей никто не отвечал.
– Что ты наделала? – проговорила Айрис, глядя на здание, из окон которого валил густой дым. Ветер тут же рвал его в клочья, эти клочья поднимались все выше, таяли, и Ви казалось, что это призраки, прожившие здесь много лет, покидают Приют.
– Я сделала то, что нужно было сделать давно.
– А как же записи, документы?.. – спросила Айрис.
– Нет больше никаких записей.
У Айрис сделалось такое лицо, словно она была готова заплакать.
– Мне очень жаль, – сказала Ви. – Но если там и было что-то насчет тебя – насчет того, кто ты и откуда… Теперь этого уже никто никогда не узнает.
Ви действительно было жаль. Она нарушила свое обещание рассказать сестре, кто она и как ее звали. И исправить это Ви уже не могла.
В то же время Ви была уверена, что в каком-то смысле она спасла Айрис. Теперь она никогда не узнает, какие ужасные вещи проделывали с ней в подвале и какие ужасные вещи она сама, быть может, совершила когда-то.
Айрис запрокинула голову и посмотрела на небо, видневшееся сквозь лиственный шатер. Ви тоже подняла голову. Звезд не было. Чуть подсвеченную заревом пожара пелену низких облаков пронзали редкие вспышки молний. Гроза уходила, но дождь все еще продолжался.
Опустив голову, она заметила какую-то тень, которая быстрыми бесшумными прыжками мчалась к ним через лужайку. Вот она миновала растерянно мычащих пациентов и пытавшихся взять ситуацию под контроль сотрудников и свернула к лесу.
Ви узнала Эрика. Его кудряшки развевались на бегу, пижама потемнела от воды, босые ноги были в грязи.
– Что случилось?! – выпалил он, тяжело дыша. – Где бабушка?! – Эрик посмотрел на Ви.
– Эрик, я… – пробормотала Ви, не зная, что сказать, не зная даже, с чего начать. Сила и уверенность, свойственные чудовищу, покидали ее. Бросив взгляд на горящее здание за спиной брата, она вдруг с отчетливой ясностью поняла – это ее рук дело. Это я подожгла Приют, думала Ви, и тут же ей стало казаться, что это сделал кто-то другой. Она словно смотрела фильм ужасов, и на экране была финальная катастрофа, в которой в огне и в дыму гибло чудовище.
Сейчас ей было очень трудно сказать определенно, кто она: девочка, чудовище или странный гибрид одного и другого.
До них снова донесся голос мисс Эвелин. Стоя в халате и надетом набекрень парике, повернувшись лицом к зданию, она кричала:
– Доктор Хилдрет! Доктор Хилдрет! Где вы?! Отзовитесь!
Не получив ответа, она сделала движение к восточной боковой двери, словно собираясь броситься на поиски, но Сэл бросился ей наперерез и попытался оттащить в сторону. Это оказалось намного труднее, чем он ожидал. Некоторое время они боролись; в какой-то момент Семафорша едва не вырвалась, но Сэл обхватил ее сзади руками за талию и отвел на безопасное расстояние.
– Вы все равно ей уже не поможете, мисс Эв, – говорил он. – И вы нужны нам здесь. Вы нужны больным!
– Доктор Хилдрет!.. – всхлипнула Семафорша.
Эрик оторвал взгляд от Ви и посмотрел на Приют. Здание было уже почти полностью охвачено огнем, и на его щеках плясали оранжевые отсветы пламени.
– Что ты сделала с бабушкой? – требовательно спросил он.
Ви стало жаль мальчугана, которого она так долго считала братом, и ей захотелось оградить его от страшной правды. Но увы, она знала, что тайное рано или поздно обязательно станет явным, так пусть лучше он узнает обо всем от нее.
– Бабушка… – неуверенно начала она. – Бабушка была совсем не той, кем мы ее считали. И я тоже не та, за кого ты меня принимал.
Эрик бросил на нее взгляд. Его рот слегка приоткрылся, глаза расширились от ярости.
– Я знаю, кто ты такая. Я знаю о тебе все! – выпалил он.
– Эрик, я думаю, сейчас не время… – начала Айрис, но он ее перебил.
– Ты не моя сестра! – выкрикнул он, по-прежнему обращаясь к Ви. – Ты – сирота без роду, без племени, которую бабушка подобрала по доброте душевной. Ты такая же, как Айрис!..
Ви почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось.
– И давно… давно ты это знаешь? – выдавила она.
– С тех пор, как бабушка привела тебя к нам домой.
Ви машинально покачала головой.
Нет.
– Она дала мне важное задание, – продолжал Эрик. – Я должен был присматривать за тобой и каждый день ей рассказывать. Она называла это «доклад».
– Доклад… – повторила Ви окоченевшими губами. Дождь громко шелестел в листве и был таким холодным… Она вздрогнула.
То, что Ви только что услышала, не должно было ее удивить. Только не после того, что́ она узнала этой ночью. И все-таки она удивилась. Эрик докладывал бабушке о ней точно так же, как она сама рассказывала ей все об Айрис. И если бы ничего не произошло, со временем Айрис тоже начала бы отчитываться бабушке о том, что происходит с каким-нибудь очередным ребенком.
Эрик, внимательно наблюдавший за выражением ее лица, кивнул.