Мы двигались по залу, будто танцевали вместе всю жизнь. Воропаев перекидывал мое тело, которое беспрекословно его слушалось, из руки в руку, прижимал, отталкивал, снова возвращал к себе. На повороте грубо разворачивал, от чего моя нога сама обхватывала его, а руки Дена скользили до самого бедра, практически оголяя и без того условно прикрытую задницу.
– Ты врешь.
– Если так хочется думать, не вопрос, пусть вру.
– И как он?
– Не так хорош, как ты, но в нем есть один несомненный плюс, не предаст. Не изменит. Не променяет ни на кого. А то, что трахается чуть хуже, так это не беда, научу, как мне нравится. Времени мало было.
Его пальцы причиняли боль. Он сжимал их с такой силой, что каждый раз еле сдерживала стон.
– Он тебе уже надоел? Ты явно желаешь "малышу" смерти. Я же грохну его прямо здесь.
– Это ничего не решит. Я больше не люблю тебя, Ден. Убьешь Влада, появится кто-то другой.
– Всегда знал, что твоя блядская натура неизменна. Мало учил тебя, видимо. Нужно было сильнее выбивать дурь.
– Тогда, да. Сейчас уже поздно. Сам же знаешь, попробуешь вернуться к прошлому, лично убью тебя. Ты изменил мне. Сука. Просто, как? Как?! Я не понимаю. После всего, что связывало, ты завел себе копию меня прошлой. Она была такой или ты её сделал? Это не вопрос. Честно говоря, не интересно. По хер.
– Детка. Все не так, как кажется.
– Я это уже слышала. Не верю. Знаю, что все именно так и есть.
Эмоции, которые я долго сдерживала, все же взяли верх. Меня колотило от злости. Его прикосновения жгли и хотелось только одного, уйти.
Я оттолкнула Воропаева в момент, когда он снова хотел свершить какой-то поворот. Ден остановился, наблюдая, как я иду к столику, беру сумочку и киваю Владику в сторону выхода. Просто стоял посреди танцпола и смотрел на меня тяжёлым взглядом того, старого Башенного, которого боялись все, кто с ним пересекался даже на пять минут.
Я уже прошла мимо, когда он окликнул меня.
– Если ты сейчас уйдешь, Детка, будешь сильно жалеть.
– Уезжай. Просто соберись и вали отсюда. Я хочу насладиться любовью. Скоро вернусь, решим все вопросы нашего расставания. А сейчас... Иди на хрен. Малыш.
Слов было достаточно на этом. Говорить больше не хотела ничего.
– Детка...
Я, молча, не оборачиваясь и не останавливаясь, показала ему через плечо средний палец, а затем, наконец, вышла из помещения, в котором мне нечем было дышать.
Глава двадцать четвёртая
Разбудил меня звук сообщения. Ещё не взяла телефон в руки, а уже понимала, от кого оно. Босс. Таинственный и очень хорошо спрятавшийся. Ну, ничего. Подождем. По крайней мере, сегодня я получу информацию по тем случаям, которые меня весьма интересуют. Возможно, что-то да прорисуется. Давно живу инстинктами и пока они не подводили.
Открыла сообщение.
"Четыре всадника. Боль, Любовь, Война, Азарт. Боль ушла, теперь время победить войну".
Идиот. Ей-богу. Играется, как маленький. Что вот это за бред? Вернее, смысл я сразу поняла. Боль – Сашка Бельмондо. Потому что – наркота. Его больше нет. Отсюда высказывание "боль ушла". Любовь – Марат. Шлюхи, проститутки, продажные женщины. Тоже мне, провел аналогию. Зашифровал так, что в жизни не догадаешься. Иронизирую, конечно. Война – Жека. Он связан с оружием и всей подобной лабудой. Скорее всего, под ним охранные фирмы и основные контакты с ментами. Азарт – Роман. Барыги, торговля. Несомненно, есть до кучи несколько подпольных казино. Тут все просто.
Но суть в другом. Теперь, если исходить из послания, босс хочет убрать Жеку. Второй мушкетер пойдет в расход. Интересно девки пляшут. Он их всех решил слить? Судя по событиям, складывающимся в логическую цепочку, кому-то хочется полной власти и мирового господства. Но при этом избежать конфликта с большими, серьезными людьми из столицы.
Жека… Жека, Жека, Жека... Как же мне быть с тобой... Сообщение пришло утром, значит срок до вечера. Для начала встречусь с ментёнком. Послушаю, что скажет. Потом будем посмотреть. Куда вывезет. Надеюсь, есть в этом что-то стоящее.
Витёк будто мои мысли прочёл. Не успела отложить телефон, как на экране высветился его номер.
– Привет, злюка. Есть информация, которая тебя интересовала. Сейчас скину адрес, приезжай.
Я быстро собралась, выскочила из гостиницы и, запрыгнув в машину, поехала туда, где могли быть ответы на интересующие меня вопросы.
Всю дорогу мысли крутились вокруг Воропаева. Уехал или нет? Мы с Владом ушли из ресторана, Ден остался там. Болело так внутри, хоть вой. Не просто отрывать от себя то, что вросло намертво, а Воропаев – это мое второе "я". Часть меня. Моей сути. И как бы он не поступил, разрывать то, что нас связывает, ужасно больно. Невыносимо.
Адрес, указанный Витьком находился на другом конце города, в спальном районе. Я остановилась у серой девятиэтажки, унылой и достаточно облезлой. Впрочем, все дома в округе выглядели так же, создавая ощущение гнетущей безысходности.
– Эй, злюка.
Витька сидел на лавочке возле подъезда и щёлкал семечки. Глянешь со стороны, никогда не подумаешь, что он мент.
– Ну?
– Чего, ну? Идём, пообщаемся с семьёй преступницы. Мужу звонил. Он ждёт.
Нас на самом деле ожидали. Причем, судя по тому, как быстро после звонка открылась дверь, прямо у входа. Караулил, глядя в глазок, что ли.
Мужчина, который впустил нас в квартиру, смотрелась несколько помятым. Кроме того, я ощущала застарелый, кислый запах алкоголя, исходивший от него. Так бывает, если человек пьет не один день. И даже, судя по бардаку в квартире, не один месяц.
– Что это вы вспомнили о ней? Уже столько времени прошло. Никому не нужно было, а теперь интересуетесь.
Он явно злился. Но будто не на нас, а на жизнь вообще. В глазах было пусто. Это страшнее всего. Если человек внутри выгорел и ничего не осталось, он уже не человек. Вот стоявший передо мной мужчина выгорел. Сохранилась лишь оболочка.
– По определенным причинам дело снова возбуждено. – ответил Витька, сунув под нос хозяину квартиры "корочку".
– Хорошо, конечно, только что с того? Ее-то нет.
Мы прошли в кухню. С трудом определила более-менее чистое место, потому что даже пол заляпан так, будто на протяжении минимум года здесь то ли скотобойня была, то ли картошку сажали. Взяла табуретку, огляделась в поисках чего-нибудь, что можно подложить под зад. Однако, затея оказалась обречена на провал изначально. Поэтому, махнув рукой, осталась стоять у окна. Хоть створка приоткрыта и можно дышать, запах гниения жизни чуть меньше.
Мужчина же, словно не замечая окружающей его разрухи, сел, безвольно опустив руки и плечи. Витёк посмотрел на меня, что можно было расценить, как передачу инициативы в мои руки.
– Как Вас зовут?
– Меня? – он удивлённо поднял взгляд, словно недоумевая, что кроме него тут есть ещё кто-то. – Сергей я. Серёга.
– Сергей, расскажите, было ли что-то странное, может, выбивающиеся из обычного ритма жизни в поведении вашей жены? Имею ввиду, перед случившимся, естественно. Подумайте. Любая мелочь. Крохотный нюанс. То, что показалось Вам необычным.
– Нет. Ничего такого. Все шло, как всегда. Она в этот ломбард устроилась за месяц где-то. Зарплата достойная. Обещали карьерный рост. У нас не было долгов, сразу говорю. Или чего-то подобного. Жили небогато, но и не нуждались. Катя – приличная женщина. Она выпивала-то по праздникам и то, чтоб просто поддержать.
Возникло желание сказать мужику, это совсем не показатель. Самые известные маньяки всегда в обычной жизни были такими добропорядочными гражданами, что впору медаль или орден давать. Однако, промолчала. Думаю, мои психологические изыскания ему сейчас вообще ни к месту.
– Где она работала до ломбарда?
– Администратором в клинике пластической хирургии. Долго. Лет пять. И все нормально там было. Зарплата, условия. Не знаю, зачем ушла. Удивился, когда сообщила. Решения для меня непонятное, но я никогда не указывал ей, полностью доверял в плане жизненного выбора.
Внутри что-то завозилось. Что-то похожее на охотничью собаку, почуявшую присутствие лисы, которая пока ещё далеко, но все же точно скоро появится.
– Какая именно клиника?
– А? – Сергей посмотрел на меня помутневшим взглядом, медленно соображая, о чем вообще я его спрашиваю. – А, клиника... Да в центре. Большая такая. Неподалеку от парка.
– Свой уход она никак не объясняла? Как-то же сообщила. Причину назвала?
– Сказала, в Ломбарде ей предложили карьерный рост. Поэтому и привлекло. Честно говоря, не особо понял такое решение. Ну откуда там карьерный рост. Однако, когда начинал говорит Кате, она злилась. Теперь и сказать некому. – Он помолчал немного, – Дети скучают. Я-то привык уже. А вот они, да. Им тяжко. До сих пор ждут.
– После исчезновения супруги больше ничего не было? Может странное что-то, опять же? Необычное?
– Нет. Хотя... Приезжала подруга. Искала Катю. Мы с ней разговаривали сидели, я пошел чай делать. Потом ещё поговорили. Я ей рассказал всю ситуацию. Часа два была тут. Недели через три полез в фотоальбом. У Кати была такая особенность. Не любила цифровые фото. Только настоящие, на бумаге. Захотел посмотреть. Пары фотографий не нашел. Потеряться вроде бы не могли. А смотрел я их только с Катиной подругой. Хотя и ей они ни к чему, вроде. Но странная ситуация, конечно.
– Что было на снимках?
– В том то и дело, ничего особенного. Корпоратив на работе. Весь их персонал там. На память запечатлели. Зачем они ей понадобились, не понятно. Да и если даже за ними приходила, могла сказать. Я бы сам отдал.
– Ясно.
Я подошла к мужчине, который за время нашего разговора как-то ещё больше сдулся. Плечи опустились совсем. Голова поникла. Руки заметно тряслись.
– Вот номер. Если вдруг хоть что-то произойдет не свойственное вашей ежедневной жизни, позвоните. Любая мелочь. И... Хорош пить. У тебя двое детей. Голову включи. Катю твою уже не вернёшь. – положила перед ним визитку, очень стараясь не прикасаться к столу.