- Ну, что ж вы, милочка, вам надо скакать, веселиться, позитивные фильмы смотреть, а вы в депрессию впали, - первое что сказал доктор, вернувшись в кабинет из лаборатории.
- В смысле? - спросил Фрол, потому что я просто смотрела на человека в белом халате, не очень понимая, о чем он говорит.
- Беременная ваша Елена Сергеевна, говорю.
- Вы ошибаетесь, - Наконец вырвалось из моего пересохшего от долгого молчания горла, - Я не могу быть беременной. Я с женихом пыталась осуществить это два года. Ничего. Мне поставили диагноз «бесплодие» и благополучно посоветовали взять ребенка из детского дома.
- Послушайте, - психанул врач, - Не знаю, кто вам поставил такой диагноз, но то, что вы – беременны, верно так же, как то, что я старый пятидесятилетний еврей. А я, поверьте мне, старый пятидесятилетний еврей.
Оглушенная и не осознающая до конца все происходящее, я вышла из здания больницы и села на лавочку местного сквера. Фрол опустился рядом.
- Детка, теперь ты мне эту дурь брось. Поняла? Иначе выдеру ремнем, как капризное дите. Ребеночек, он требует заботы, питания, положительных эмоций. Возьми себя в руки.
Я вдруг рассмеялась, напугав старика своим неадекватным поведением.
- Все нормально, друг мой. Просто это смешно, правда. Ден спас мне жизнь, подарил то счастье, на которое я вообще не надеялась - ребенка и умер. Ну не скотина ли?
Глава тринадцатая
Июль выдался на удивление стабильный, не было ни удушающей жары, ни аномальных закидонов природы в виде ураганов с дождем Я сидела на веранде уличного кафе, поглощая мороженое, с таким энтузиазмом, словно вижу его в последний раз. Вообще все эти месяцы ребенок вел себя идеально. Не было токсикоза, перепадов настроения, каких-то безумных желаний и всякой прочей истории, обычно связанной с беременностью. Даже странно, учитывая характеры папочки и мамочки.
Вопрос отцовства для меня был ясен с самого начала. Перед поездкой в родной город я почти месяц провела в Англии, занимаясь исключительно работой, потом – встреча с Деном и та ночь, в которую, естественно, никому из нас, по старой привычке, в голову не пришло предохраняться. Срок, озвученный врачом, только подтвердил мои мысли. Я пересдавала анализы еще три раза, в страхе, что произошла ошибка. Довела доктора до того, что при виде меня у него начинался нервный тик.
- Милочка, вы беременны настолько, насколько вообще может быть беременна женщина, то есть полностью и целиком. Поймите, так не бывает, чтоб внутри рос ребенок, а потом - раз и испарился. Отстаньте Вы от меня, бога ради. Не надо ходить сюда каждый день. Являйтесь, когда назначили.
Этот же врач объяснил мне, что так бывает, женский организм может не принимать партнера в ожидании более сильного самца, как у диких животных.
Первым делом, я сразу поговорила с Максом, как только тот вернулся в Москву. Оказалось, бросать влюбленного человека сложно. Я вздыхала, что-то мямлила насчет несовместимости наших жизненных путей и рокового перста судьбы. Слава богу, мой несостоявшийся жених все понял сам, и мы разошлись, оставаясь партнерами в работе и приятелями по жизни.
Далее пришлось решиться на более серьезный шаг. Я поехала в родной город и забрала мать. Рассказала, что Ден погиб, а она «досталась» мне в наследство вместе с деньгами Воропаева, которые на самом деле, по давно написанному завещанию, переходили Масловой Елене Сергеевне. Снова представилась ей однокурсницей дочери, как и в последнюю нашу встречу на кладбище. С горем пополам, уговорами и увещеваниями мы с Фролом добились ее переезда в Москву. Первые месяцы она напоминала приведение: занималась домашними делами так тихо, что я иногда вздрагивала от неожиданности, заметив ее в комнате. Но помощь ее была для меня неоценимой. Узнав о беременности, я тут же купила дом за городом, недалеко от столицы, и присутствие матери, заявившей, что никакой прислуги нам не надо, сняло с меня все заботы о хозяйстве.
Однажды вечером, когда я в очередной раз сидела на диване, рассматривая старую фотографию Дена, водился за мной такой мазохистский грешок, она подошла и села рядом, положив свою руку мне на колено.
- Он любил тебя. Очень сильно. Может, и сам не знал, насколько.
Даже не сразу поняла, что она обращается ко мне. Не к Лене, старой подружке дочери, а ко мне. Я замерла, боясь посмотреть ей в глаза.
- Глупенькая, - мать провела по моим волосам ладонью, - Ты правда думала, что, живя бок о бок, я тебя не узнаю? Ты изменила лицо, голос, походку, но ты же – мой ребенок, моя дочка. Говорю об этом, чтоб ты перестала смотреть мне вслед с таким чувством вины. Иначе и вовсе не призналась бы. Но очень уж ты переживаешь, а тебе сейчас только положительные эмоции нужны. И не надо ничего объяснять. Все сложно. Знаю. Поэтому всегда помню, что живу с Еленой Сергеевной. Не волнуйся.
Уткнувшись в материнское плечо, я разревелась. Ей не нужны были слова или извинения. Она итак все понимала.
А потом произошло событие, из ряда вон выходящее. Вернее, таким оно было для меня, на самом деле являясь обыденной вещью. Фрол «запал» на маму.
- О, боже!!! Выколите мои глаза, чтоб они этого больше не видели! - голосила я, выбежав из кухни, куда меня черт понес среди ночи попить чайку.
- Детка, все не так как ты думаешь! У нас, по-серьезному – Причитал, Фрол в тщетной попытке угомонить мои бушующие гормоны.
- Ты! – я ткнула пальцем ему в лицо, забыв о конспирации – Извращенец! Целовался с моей матерью и лапал ее за задницу! Фу, блин! Фу!!!
- Детка, это для тебя она – мать, а для меня весьма привлекательная женщина.
- Нет! Молчи! Не хочу этого слышать!
Я дулась несколько дней, а потом успокоилась, умом понимая, что кто-кто, а она точно заслужила немного счастья.
- Только, умоляю, не целуйтесь больше при мне. Это травмирует мою неокрепшую психику. Серьезно.
В общем, жизнь шла своим чередом. Иногда по ночам, когда мать и Фрол спали, я выходила из дома, садилась на садовые качели, стоявшие во дворе, и вспоминала. Его улыбку, его глаза, его отвратительный характер. Мне безумно хотелось, чтоб ребенок, кто бы это ни был, мальчик или девочка, пол я категорически отказалась узнавать, оказался похож на отца. Я ужасно, невыносимо тосковала. Несмотря на радость, поселившуюся в душе из-за беременности, тяжесть его отсутствия все равно извивалась змеей где-то рядом. Когда становилось совсем тяжко, я разговаривала с ним вслух. Поначалу мать с Фролом беспокойно переглядывались, но потом поняли, что это мой способ держать боль под контролем, не позволяя ей хоть немного потеснить так ожидаемое мною счастье.
- Красивая девушка и скучает одна. Неужели все мужчины в этом городе ослепли?
Я вынырнула из своих мыслей, вспомнив, что нахожусь в кафе с огромной чашкой мороженого в руках. Напротив меня, по другую сторону столика, уже присел мужчина. Светловолосый, голубоглазый, с греческим профилем, красиво очерченными губами, которые не были ни пухлыми, ни узкими, являясь, можно сказать идеалом мужского рта. Стрижка – тенниска, слегка растрепана, судя по всему, специально, потому что легкий беспорядок придавал ему этакого шарма, будто только что женщина в порыве страсти провела руками по этим пшеничным волосам. Короче незнакомец был однозначно красив, но ужасно мне не понравился. Ненавижу блондинов. К тому же, все его заигрывания окончатся, когда красавица встанет из-за стола, и он увидит огромный девятимесячный живот. Сто раз проходила уже.
Я в ожидании уставилась на блондина. Он – на меня. Сидим, молчим, смотрим.
- Ну? – не выдержал он первым.
- Что, «ну»?
- Обычно, когда женщине говоришь комплимент, следует какая-то реакция. Вообще то.
- Аааа, Это был комплимент… Ясно. Не могу сказать, что Вы мыслите креативно.
- Озвучить какой-нибудь другой вариант? – Предложил незнакомец.
- Спасибо, боюсь, не выдержу оригинальности Ваших подкатов, влюблюсь и потребую жениться.
- Вот так быстро? Сразу играете по крупному? – улыбнулся блондин, озарив светом красоты помещение кафе и заодно лишив спокойного сна всех представительниц женского пола, находившихся рядом.
- Конечно. Годы идут, кандидатов в мужья не наблюдается. Так и помру старой девой. А тут такой экземпляр сам в руки идет. Грех отказываться от счастья. - Я продолжала идиотничать, доедая мороженое и предвкушая его реакцию на мою стройную фигуру гиппопотама.
- И что? Невеста завидная? Приданное, наверное, есть?
- Конечно. Куда без этого. Все, как положено. Рушники сама вышивала красными петухами. Перину пуховую еще лет пять назад набила. Все ждала суженого.
- Так мало? – расстроился красавец. – Не густо как-то.
- Самое главное приданое, оно, знаете ли, вообще всегда со мной.
- Да? Вы меня заинтриговали. Что же это?
Я демонстративно облизала ложку, положила деньги в предварительно принесенный официанткой счет, и встала из-за стола.
Блондин уставился на меня, широко открыв свой красивый рот.
- Что это такое? - спросил он, указывая пальцем на мой живот.
- Вот ведь пакость какая. Я уж обрадовалась. Красивый мужик. Поди еще и умный. Ан, нет. Только красивый. Это, мил человек, называется «баба на сносях». Прикольное приданое?
С этими словами я развернулась, чтоб выйти из кафе. Достали, ей богу. Меня и раньше немного раздражали ловеласы, пытающиеся «снять» красивую, а значить сто процентов глупую, телочку. Сейчас вообще бесят.
Дойдя до стоянки, где бросила машину, пять минут усаживалась за руль, потому что места мне категорически не хватало. Парочка великовозрастных влюбленных умчалась на романтическое свидание, и мы с малышом сегодня были предоставлены сами себе. Правда они строго запретили ехать в город, потому что со дня на день я ждала эпохального события. Все увещевания отправиться в родильный дом заранее были мной категорично отвергнуты. Как начнется, тогда и поеду, а лежать в палате, слушая страшные истории, коих в избытке знают все роженицы – увольте. Я итак боюсь.