– У тебя есть сестра? – спросил Вик.
Заз положил руку Вику на плечо, высоко поднял голову и накрыл другой рукой сердце. Баз сказал:
– Мой брат говорит тебе о своей близняшке, нашей сестре Нсимбе. Когда мы были совсем маленькими, мама иногда называла меня полным именем: Мбемба Бахизир. Когда Нсимба пыталась это произнести, у нее получалось «Баз». – Он на секунду улыбнулся, но тут же улыбка сменилась суровостью. – Не знаю, хорошо это или плохо, что я помню нашу жизнь до войны. Но я помню. Помню нашу прекрасную жизнь в Конго. – Он остановился и хлебнул воды. – Ну, так или иначе, никто не жил в джунглях. Во всяком случае, в тех местах, откуда мы.
– Хреновая у тебя работа, ну, в кинотеатре, – сказала я. – Ты бы мог работать где угодно, пока не накопишь на «Службу Ренессанс».
Баз снова улыбнулся, на этот раз полусерьезно:
– Папа любил кино. Работа напоминает мне о нем. И там легко найти новые Главы.
– Ну ладно, – сказал Вик. Он давно уже держал в руке бургер, не кусая. – Что такое Глава?
Баз вытер руки о салфетку и отодвинул пустую тарелку:
– Я собираю истории. Для книги, которую пишу. А книге нужны Главы.
– Ага.
– С твоего разрешения, Виктор, я бы хотел сделать тебя Главой в своей книге.
У Вика из бургера капнуло соусом. Он схватил салфетку, промокнул рукав и перевел взгляд обратно на База, словно ожидая объяснений. Не получив их, он кивнул и еще раз сказал:
– Ага.
– Разумеется, я заменяю имена и места, – сказал Баз.
– Ага.
Я понимала сомнения Вика. Людям редко нравится мысль, что кто-то наблюдает за каждым их движением, а потом записывает, организует, раскладывает по категориями, – мысль о том, что их действия и слова запишут, чтобы другие о них прочли. Я сама была вовсе не против; может, потому, что мне хотелось оставить после себя след. Оставить что-то, что напоминало бы миру обо мне, когда я закончусь.
– Я знаю, что мне вовсе не обязательно понимать все на свете, – сказал Вик. – Но вот это я бы точно хотел понять.
Баз рассмеялся и кивнул:
– Справедливо. Было время, когда ребята из Желоба вламывались в «Бабушкины деликатесы» по ночам, красили окна красной краской, чтобы было похоже на свиную кровь. Покупатели перестали приходить. Норм, хозяин заведения, пришел ко мне, чтобы я помог. И я ему помог.
– Как? – спросил Вик.
– Ой, ой, а можно я расскажу? – Коко подняла взгляд от салфетки впервые за десять минут. – Представь себе вот что: Баз берет бейсбольную биту и одно-единственное яблоко и идет в Желоб. Расспрашивает там всех и в итоге находит ребят, которые надоедали Норму. Это нетрудно: они сами хвастались этим, как последние идиоты. Так вот, он находит их, снимает рубашку…
– Кокосик, я не снимал рубашку.
– Конечно нет, это было бы пипец нелепо. Но, знаешь, для книги… Напиши, что снял рубашку. Так более драматично. Ну вот, Баз снимает рубашку, подкидывает яблоко в воздух и лупит по нему битвой. Разбивает на мелкие кусочки. А потом смотрит на этих чуваков и говорит: «Следующий, кто вломится в магазин, узнает, как чувствовало себя это яблоко». Ха! Красота, правда? С тех пор Норма никто не тревожил. В обмен на это мы получаем по два кило мяса в неделю и доступ в подсобку.
– И его историю, – сказал Вик.
Баз пожал плечами:
– Мы все – разные главы одной и той же истории. У нас нет возможности выбрать сюжет или обстоятельства, но мы можем выбрать, какими героями хотим быть.
– И где книга?
Баз ткнул себя в голову:
– Я работаю над ней прямо сейчас, пока мы разговариваем. И читаю руководство для писателей доктора Джеймса Л. Конроя. Слышал про него?
Конечно, Вик не слышал про доктора Джеймса Л. Конроя. Никто не слышал про доктора Джеймса Л. Конроя, но Баз все равно говорит о нем, как о светиле в индустрии руководств для начинающих авторов.
– Название ты уже придумал? – спросил Вик.
– «Хроники Кабонго», – сказала я.
– «Книга База», – сказала Коко.
Баз злобно зыркнул на нас:
– Названия пока нет, но время терпит. Мы с Нзази копим на машину, а там и на гараж с машинами. «Служба Ренессанс» будет люксовым сервисом такси для округа Берген. А еще, сам подумай, где искать лучшие истории, как не в дороге! Просто представь, какие я найду Главы!
– Просто представь, какой цирк уродов, – пробормотала Коко.
Вик посмотрел на нее:
– А что ты сама? Ты ведь ранняя Глава?
– Ну вот еще! У меня все просто: мама оставила нас, как только я родилась. Я ее совсем не знаю. Из-за ее ухода папа очень огорчился. Прям насквозь огорчился. Но не сразу: он пропитывался ей долго. Папа хорошо со мной обращался, когда я была маленькой. Не то чтобы сразу превратился в ленивую задницу. Это случилось постепенно, пока он не перестал вставать с кровати по утрам. Я прибиралась дома, сама собиралась в школу, все такое. Иногда он бил меня, просто так. Думаю, ему просто надоело быть папой. Раньше у него была нормальная работа в банке; его оттуда уволили. Потом он пошел работать в магазин. Денег почти не хватало, и он стал думать, как еще заработать. Узнал, что государство платит, если берешь сирот под опеку. Ну или не платит, но налоги можно не платить? Не помню точно. Там хрен разберешься. Ну вот, папа несколько дней вычищал квартиру, сам помылся, накупил продуктов в кладовку. Я подумала, он в лотерею выиграл. А потом к нам заявилась какая-то тетка. Ходила, что-то записывала, спрашивала, а потом – бац! – и у меня есть двое братьев. Баз и Заз. То есть, Баз с нами не жил, но он так часто приходил, что вроде как и жил.
– Я был слишком взрослым, чтобы быть под опекой, – сказал Баз. – Много раз пытался сам стать опекуном для брата, но… – Он повел плечами, но не беззаботно, а как усталый атлант. – К тому времени, как Нзази перевели в Квинс, ему уже было почти восемнадцать. Я решил, что просто поживу рядом, пока он не станет самостоятельным.
– Ну так вот, – продолжила Коко. – Им была нужна семья. Они получили нас, и я очень радовалась. Но еще и жалела их, потому что им достался мой папочка.
– Нам досталась и ты тоже, Кокосик, – сказал Баз.
Коко зарделась и продожлила:
– И вот однажды папа просто исчез. Пуф! Ушел, прям как мама. Сначала мне было грустно. Мы тогда сильно поругались. Не помню даже, что я сделала такого, что его разозлило, но я что-то сказала, и он сильно меня ударил, а потом я пошла в школу и больше его не видела. Но знаете, я думаю, ему просто нужно было найти что-то свое. Жизнь со мной ему явно не нравилась. Наверно, он ушел искать что-то другое. Ну и скатертью дорожка. Я не собиралась сидеть на месте и реветь. Я подумала, ну ладно, если мама с папой могут просто так уйти и начать новую жизнь, то я тоже. И я спросила База и Заза, может, они хотят уехать со мной в Хакенсак. Баз нашел работу, мы встретили Мэд, и с тех пор живем долго и счастливо в этом охренительном парнике. Конец.
За столом на пару секунд воцарилась зловещая тишина. Вик прочистил горло:
– Мне очень жаль, Коко.
– Чего жаль-то? – Коко дожевала бургер и облизала пальцы. – Все отлично сложилось. У меня никогда раньше не было настоящей семьи. – Она жестом обвела стол. – Такой, как сейчас. Как мы. Ну, в общем, я не Глава. Если Баз захочет написать обо мне, ему придется встать в очередь желающих и раскошелиться. Отличный бургер, кстати. Марго, конечно, бешеная, но жарить мясо умеет, как никто.
У меня, словно от ушиба, заболело сердце. Коко была слишком маленькой, чтобы смотреть с первого ряда ужастик своей жизни. Я перегнулась через стол и обняла ее за шею, прямо там, при всех:
– Я люблю тебя, Коко.
– И я тебя люблю, Мэд.
Она уже рассказывала эту историю раньше. И хотя звучала она довольно правдоподобно, если немного задуматься, можно заметить, что кое-что в ней не складывалось. Было что-то, чего Коко не знала, что-то, что ей недоговаривали. Я могла лишь гадать, что же это было.
– А почему Хакенсак? – спросил Вик.
Я откинулась на спинку сиденья:
– А помнишь городское управление лет десять подряд крутило рекламу, пытаясь продвинуть Хакенсак как туристический центр?
– Это где утверждалось, что Хакенсак «на пороге ренессанса»? – спросил Вик.
Я подмигнула ему:
– Точно.
– Ты что, хочешь сказать… – Вик посмотрел на Коко, потом на братьев Кабонго. – Вы приехали в Хакенсак из-за рекламы?
– Ренессанс грядет, ребят, – сказала Коко. – Я чувствую. Он прямо за углом.
Я фыркнула прямо в соломинку и разбрызгала газировку по столу.
– Смейся-смейся, – сказала Коко. – Посмотрим, кто будет смеяться, когда до нас доберется ренессанс. Баз с Зазом откроют свою «Службу Ренессанс», я напишу песню про всю эту ренессансную фигню, и когда стану богатой и знаменитой, на моих ренессанс-вечеринках будут появляться только те, кто надо мной не смеется.
Заз щелкнул пальцами.
Коко махнула ему:
– Да, Заз, ты можешь не беспокоиться.
– Я не знал, что ты пишешь песни, – сказал Вик. – А какие?
– Да всякие. В основном рэп. Мне нравятся ритм и рифмы. Я давно работаю над своим ренессанс-рэпом. Настоящий шедевр.
Из ниоткуда появилась Марго Бонапарт:
– Ладно, ребята. Десерт почти готов. Пошли за мной.
Мы вышли из-за стола, бросая друг на друга обеспокоенные взгляды, и последовали за Марго по полупустому ресторану на кухню.
– Проходите в подсобку. И не обращайте внимания на бардак. Я пока не очень понимаю, как прибираться на ходу.
Марго подошла к огромной плите. На четырех раскаленных конфорках пузырилось что-то сладкое и карамельное. У меня как из крана потекли слюни. Марго опустилась рядом с плитой на колени и потянула за угол огромного паласа. Под ним, на полу, явились очертания люка с маленькой бронзовой ручкой.
Я посмотрела на Вика. Он показал на Марго и прошептал:
– Суперскаковая лошадь.
Я сделала пометку в памяти: рассказать ему про Марго. Про ее пристрастие к азартным играм и то, как она залезла в банковский счет отца, когда у нее закончились собственные деньги. До Атлантик-Сити всего пара часов… такие истории случались тут часто. К счастью для Марго, ее отец любил ходить в местный кинотеатр, где он однажды излил свои печали очень понимающему сотруднику. Баз знал, что у Хьюберта Бонапарта есть три слабости: дочь, ресторан и независимое кино. В следующие три недели Баз провел все выходные у «Наполеона»: красил стены снаружи и внутри, потолок, плинтусы. Также он предоставил Хьюберту право неограниченного доступа в кинотеатр через задний ход с которым я была очень хорошо знакома). Это привело к следующим результатам: во-первых, долг Марго отцу отныне считался выплаченным сполна; во-вторых, Бонапарты, сильно озадаченные просьбой, все же разрешили Базу использовать свою историю для книги (согласно автору, это будет повесть о семейном прощении). В-третьих, Марго с отцом становились очень забывчивыми, когда приходило наше время платить за еду.