– Я знала, что мы слишком поторопились с этим, – говорит она. – Я говорила лейтенанту Беллу, но, блин… Надо было сильнее поднажать на него.
– Сара, ДНК не врет. То, что они сейчас рассказывают, это не…
Мендес снова появляется в комнате; видимо, ее не очень интересует мнение Бандла. Он следует за ней. Выражения у них на лицах, язык их тел, говорят об одном: она торопится, а он… ну, он, поужинал недавно. Какая восхитительная иллюстрация. Власть тут принадлежит Мендес, и все находящиеся в комнате это знают.
– Мне надо срочно поговорить с Нзази, – говорит она. – Вы знаете, где он?
Манифест Мэд гласит: когда интерпретируешь вопрос, избегай тона, отвечай только на то, что спросили.
– Нет, – говорю я.
Вик смотрит на меня, но ничего не произносит.
– Сара, факты есть факты, – говорит Бандл, указывая на него большим палецем. – Бейсболка. ДНК Кабонго нашли на бейсболке. Бейсболку нашли на месте преступления.
– Ой, – говорит Вик.
Слово словно вырывается у него само собой, но мне в нем слышится откровение. Я чувствую то же самое: так вот почему полиция в первую очередь заподозрила База. Вряд ли же дело только в бейсболке?
– Что ой? – спрашивает Бандл.
Вик говорит:
– Это я ее надел той ночью.
Бандл складывает руки на груди:
– Предположим, это правда. Но анализ ДНК на рогах говорит определенно: Кабонго держал их в руках. Мы это знаем. Это факт, подтвержденный наукой.
В полном замешательстве я говорю первое, что приходит мне в голову:
– Заз попытался вынуть рога.
Все поворачиваются ко мне, пока я пересказываю, что случилось тем вечером дальше: как Заз подбежал к дяде Лесу, попытался выдернуть рога из дяди, думая, что, может, еще не поздно; как мы вымыли лицо Джеммы, переодели ее, положили в кровать и рванули к заднему входу, как раз когда приехала полиция; как мы сожгли ее окровавленную ночнушку в мусорнике за садом; как рассказали Базу, что случилось и как не спали всю ночь, пытаясь придумать, что же нам делать.
Бандл покачал головой:
– На орудии убийства нашли ДНК База, а не его брата.
– Совпадение было стопроцентным? – спрашивает Вик. Сначала все молчат; мне кажется, вопрос их удивил. – У братьев же похожие ДНК, так?
Мендес круговыми движениями трет виски. Бандл, чувствуя, как его теория разваливается, краснеет и запинается.
– Ладно, – говорит он. – Что тогда насчет Блайта?
– Он в коме, – говорит Мендес.
– У нас есть улики.
– В лучшем случае косвенные, – говорит Мендес. – Ни оружия, ни отпечатков пальцев, ни свидетелей. Во всяком случае, свидетелей, которые бы не были в коме.
Бандл пару секунд пристально смотрит на нее. Лицо его опухло и совсем покраснело. Он склоняет голову набок, разворачивается и выбегает из комнаты.
– Зачем вам ДНК Заза? – спрашиваю я.
– Что?
– В коридоре вы отправили офицеров взять ДНК Нзази Кабонго.
– Нам нужно будет сопоставить его с образцами, найденными на месте преступления. Если вы говорите правду, сходство должно быть более полным, и тогда наши улики против База потеряют силу.
Мендес вздыхает и берет в руки диктофон:
– Сделайте мне одолжение, пожалуйста. Не уезжайте пока из города, ладно? У нас будут дополнительные вопросы к вам.
Я смотрю на Вика. Уверена, он думает то же самое.
– Мы никуда не уедем без База.
Она стоит, глядя на диктофон в руках, открывает рот, будто собирается что-то сказать, но затем останавливает себя.
– Вы же знали, что он невиновен, да? – говорит Вик. – До этого вы упомянули Нсимбу, двойняшку Нзази… Это же еще раскопать надо было. Я все пытался понять, зачем вам, сержанту, так трудиться, тем более что дело на первый взгляд такое простое. А это потому, что вы знали: это не он.
– У меня были подозрения, – говорит она. – Наш отдел в последнее время постоянно прессуют. Мы спешили побыстрее закрыть дело. ДНК с рогов совпало с тем, что мы нашли в Объединенной базе данных. Это показалось нам достаточным доказательством. Добавь к этому бейсболку – и все улики вели к Базу Кабонго.
– Но вы же сами сказали. – Вик указал в коридор. – Только что. Вы сказали, что надо было поднажать сильнее. Что подразумевает, что вы все-таки поднажимали.
Мендес слегка улыбается. Интересно, видит ли она в Вике то, что вижу я: пугающую реальность.
– Я была права насчет тебя, Вик, – говорит она. – Ты смышленый. И чуточку ботаник.
Она направляется к двери, и Вик говорит:
– Вы могли бы поднажать еще, мисс Мендес?
Она поворачивается и вздыхает. Интересно, когда она в последний раз высыпалась.
– Базу надо поговорить еще с кучей разных людей, и это я еще молчу про всю бумажную волокиту, которая мне предстоит. Помни, что такие дела быстро не делаются. Но да, я поднажму. Послушайте, ребят. Вы хотите, чтобы мы кому-нибудь позвонили? Кто бы смог вас забрать? Вик, нам не удалось дозвониться до твоей мамы, но…
– Сара… – В дверях стоит детектив Рон, и я почти вижу, как он зажал между ног хвост.
– Рон, – сухо произносит Мендес, – мы же уже говорили насчет твоей привычки врываться посреди…
– Простите, просто… я позвонил в больницу. – На его лице маска неизбывного замешательства, и в ней я вижу именно то, что искала. Наш план сработал. – Оливия Чем-берс исчезла сегодня днем. Никто не знает, где она.
(ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ)
Зима не найдет нас здесь.
И никто не найдет. Но в этом и был весь смысл.
Как оказалось, бывший жироуловитель в кухонном полу «Наполеона» вмещал пятерых. Мы сидели лицом друг к другу, прижавшись спинами к стене, друг напротив друга, вытянув ноги на полу в два ряда, как акульи зубы или доска для игры в нарды. Мы сидели, наблюдая друг за другом в мерцающем свете свечи, сложив рюкзаки на колени и даже не пытаясь стряхнуть тяжесть с сердец. Интересно, когда в следующий раз мы так посидим все вместе? И как же странно: я всего неделю знаю их всех. Но больше и не нужно. Я перестал быть гусем с перебитым крылом.
Я стал частью волшебной стаи.
У жироуловителя было по вентиляционному отверстию на противоположных стенах: одно из них раньше вело к стоку в полу. Так сказала Марго, прежде чем запереть нас здесь. Потом она объяснила, что, когда на улице установили новый жироуловитель, тот сток закрыли, чтобы отвести сточные воды к новому уловителю. Второе отверстие вело к старой посудомойке. Ее больше не использовали, но выкинуть как-то руки не доходили. Из этого второго отверстия поступал воздух, которым мы и дышали. Мы уже давно сняли куртки, шапки и перчатки и пару раз сменили друг друга у отверстия.
Кислород: самая суперскаковая лошадь в мире.
– Какое мерзкое место, – сказала Мэд.
Я держал ее за руку, но не слишком крепко: синяки были еще совсем свежими. Настоящая радуга из розовых и голубоватых тонов.
– Ну, не знаю, – сказал я. – Мы сидим в тесном и темном помещении с ограниченным доступом кислорода и минимальными шансами на выживание. Добавь Тома Хэнкса – и чем тебе не космический корабль.
Мэд улыбнулась, и я, как обычно, немножко умер.
– Все еще не могу поверить… – сказала она, моментально стерев улыбку с лица. – Поверить не могу, что мы оставили ее там.
…
– У нас не было выбора, – сказал я.
Она смотрит мне прямо в лицо, словно впервые видит.
– А что, если ее арестуют?
– Не арестуют. Она же совсем старая. Копы подумают то, что подумал бы каждый: она не могла бы этого сделать. Я вот, например, видел это своими глазами – и все равно не совсем верю.
Мэд покачала головой:
– Пожилой возраст, деменция… ничто из этого не снимает с нее подозрений. Джемма не может пойти в тюрьму, Вик. Она там не выживет.
– Мы ее вымыли. А еще она же была в тех варежках. Они ничего не найдут на рогах. Они не станут ее арестовывать, Мэд. Баз прав. План сработает.
Мэд кивает в каком-то дурмане, протягивает руку вниз, достает что-то из кармана и протягивает мне:
– Вот. Я почти забыла.
Это ее фотография: она сидит на обочине дороги и смотрит в сторону, будто не знает, что ее снимают. Наверно, ветреный был день: волосы у нее летят в разные стороны.
– Фотография, на которой никого, кроме тебя, нет, – сказал я.
– Теперь это кажется таким неважным…
– Нет, это очень важно. Спасибо.
Она улыбается мне, прикладывается головой к отверстию, и я не вполне уверен, что не засыпает.
Представьте вот что: миллиард крошечных событий, цепкие молекулы возможностей, порыв ветра здесь, прогулка по тротуару там ведут дальше наш сюжет, создают обстановку, характеры, обстоятельства, пока мы не становимся теми, кто есть сейчас, где мы есть сейчас, как мы есть.
Кто и где – это простые вопросы.
1. Ребята с Аппетитом.
2. Жироуловитель.
«Как?» – вопрос посложнее.
Сегодня утром по радио, Интернету и телевидению сообщили о преступлении. Было объявлено, что полиция в срочном порядке выписала ордер на арест База Кабонго, основываясь на ДНК, найденной на месте преступления.
Мы все ужасно разволновались, особенно Мэд.
– На месте преступления нашли ДНК? – все спрашивала она. – Но он же там даже не появлялся.
Баз отвечал ей печальной улыбкой. Это была та же улыбка, с которой он рассказывал про сломанный кондиционер в кинотеатре и про то, как тот малоосведомленный сотрудник предположил, что Баз приехал из джунглей. Услышав ту историю, я покачал головой; от этой же голова у меня шла кругом, сначала медленно, а потом быстрее, как будто лопасти вертолета закрутились, набирая скорость, унося мою голову все выше в несправедливые небеса.
Через несколько часов полиция уже обыскивала улицы Нью-Милфорда. Они заполнили город, точно жадная саранча, и, вооружившись фотографиями База, стучались в двери: «Вы видели этого человека?» Мы решили не задерживаться здесь до той минуты, когда Гюнтер Мейвуд сможет сказать свое решительное «да».
Сначала мы пошли к «Бабушке». Норм предложил нам спрятаться в подсобке, но явно сомневался, можно ли оставлять нас надолго. Сказал, что полицейские прочесывали Желоб и спрашивали, видел ли кто-нибудь База. Они обещали неопасным преступникам сделку со следствием, если их усилия помогут полиции найти подозреваемого. Так как магазин Норма находился в опасной близости от Желоба, мы не винили Норма за его осторожность. Здесь, в тени болтающихся под потолком свиных туш, мы и провели день, обсуждая, что нам делать.