ыш, из-за того, что мир устроен не по его велению-хотению, а как-то иначе, и существует Россия, и существуют многие миллионы русских, и он, Юрчис Лейтис, вынужден представляться Юрием Летаевым, прятать свои гноящиеся глаза и избегать женщин.
Ночью он сошел на полустанке с романтическим названием «Звонкие ключи», где его ожидала «Мазда» с Малхадом Ховсури за рулем. Было бы странно, если бы с таким именем он не обладал ярко выраженной кавказской внешностью. Темперамент у него тоже был южный, горячий. Юрчис был шефом, Малхад — его подчиненным.
— Все в порядке? — спросил грузин.
— Да, Малхад, мне нужно как можно скорее попасть на базу. Американцы торопят.
— Они согласились на нашу цену? — поинтересовался грузин.
— Да, — кивнул Юрчис, — они купят оставшийся тромонол, но только после серьезной проверки.
— Автобуса им мало?
— Мало, Малхад. Они сказали, что нужна крупномасштабная акция, такая, что прогремит на весь мир. Тогда тромонолом заинтересуются и выложат за него кругленькую сумму.
— Из которой, — прокомментировал грузин мрачно, — нам отщипнут крохи.
— Что поделаешь, Малхад. Не мы устанавливаем правила игры. Слышал поговорку: «Кто платит, тот и заказывает музыку»?
— Не нравится мне такая музыка.
— А меня она вполне устраивает. Нам представилась возможность отправить в ад не несколько десятков русских, а сразу несколько сотен. Мир станет немного чище, а мы с тобой превратимся в миллионеров.
— Тебе виднее, Юрчис, — сказал Малхад, пожимая плечами.
Больше о делах не говорили. Езда по шоссе заняла что-то около получаса. Потом начались окольные пути. Темный лес, не менее темные поселки.
— Подъезжаем, — предупредил Малхад. Он произнес это таким торжественным тоном, словно намеревался показать шефу все семь чудес света сразу.
Юрчис, который понятия не имел, где обустроились его люди, приготовился к приятному сюрпризу.
Финишная прямая вынесла «Мазду» к высокой ограде, увитой колючей проволокой. Лучи фар померкли в свете прожектора, вспыхнувшего над воротами, они открылись. Автомобиль пересек двор и замер перед крыльцом двухэтажного здания, возведенного в лучших партийно-номенклатурных традициях прошлого столетия.
— Чьи владения? — поинтересовался Юрчис.
— Бывшего главы местной администрации. — Малхад выключил зажигание. — У него таких особняков по области много настроено.
— И один он уступил вам?
— Да, очень гостеприимный человек. Наверное, я ему очень понравился.
— Вы знакомы? — изумился Юрчис.
— Познакомились, когда он выехал на рыбалку. Тут неподалеку. — Малхад махнул рукой в направлении леса. — С ним было два телохранителя, но их кто-то зарезал в камышах, представляешь? На счастье, я с Матвеем оказался рядом. Мы взяли бедолагу под свою охрану, и он нас отблагодарил.
Юрчис понимающе хмыкнул. Матвеем в группе звали Алексея Матвеева, обладавшего поистине зверской внешностью и не менее зверскими инстинктами. Ему ничего не стоило не то что зарезать, но и закопать человека заживо.
— Вы и денег, наверное, взяли? — спросил Юрчис, выбираясь из автомобиля.
Спросил как бы между прочим, из простого любопытства. Но грузин его отлично понял и сразу посерьезнел.
— Деньги в общий котел пошли, — сказал он. — Мы закон знаем.
— Молодцы.
Кивнув, Юрчис осмотрелся.
Вдоль подъездной дорожки, по которой они приехали, тянулся низкий кустарник, выглядевший таким ровным, как будто его обработали гигантской бритвой. Клумбы были вскопаны, но не засажены цветами. На одном из вытоптанных газонов темнела куча кала.
— Я смотрю, вы тут обжились, — заметил Юрчис, поднимаясь по ступеням.
— Да, но уже надоело, — признался Малхад. — Не люблю сидеть на одном месте.
— Завтра переедем, — пообещал Юрчис. — Сердюк в заброшенном пионерлагере обосновался. Там всем места хватит, да и надежнее. Если что, то не прихлопнут, как в мышеловке.
— Согласен, шеф.
«Еще бы ты не согласился», — подумал Юрчис, снимая очки.
Он был среди своих, и можно было больше не прятать свои воспаленные глаза. В темноте они отсвечивали красным, как у вампира, светом.
Ужинали, а потом совещались в большом зале, пятую часть которого занимал камин. Из него дуло, как из тоннеля метрополитена, собравшиеся расположились таким образом, чтобы сидеть подальше от подковообразного зева. Ивета Янсонс разнесла коньяк в низких бокалах. Затянутая в длинное вечернее платье из бархата, она напоминала черную шахматную королеву, нос которой вырезали чересчур острым и тонким, а глаза заменили эбонитовыми бусинами. Она была гражданкой Литвы, но что-то ей не сиделось на родине. Предпочитала кочевать по странам бывшего Советского Союза, примыкая то к одной вооруженной группировке, то к другой. Ивета была безотказной «полковой шлюхой» и неплохой снайпершей. Перекрасившись в брюнетку, разыгрывала из себя роковую женщину. Благодаря влиянию подруги, полячки Марцелы Груды, Ивета пристрастилась также к кокаину, и с тех пор ее настроение сделалось переменчивым: она ходила то молчаливая, томная и загадочная, то превращалась в истеричку.
Вышеупомянутая Марцела отличалась от нее, как день от ночи. Пышнотелая блондинка с яркими губами и внушительным бюстом, она слыла болтушкой и хохотушкой. Трудно было поверить, глядя на эту улыбчивую девушку с ямочками на щеках, что она принимала участие в совершении трех террористических актов и что вид предсмертных корчей жертв доставляет ей наслаждение, близкое к оргазму. К кокаину она не прикасалась, отдавая предпочтение бодрящим таблеткам. Случайные партнеры, переспавшие с ней, делали вывод, что при всех своих достоинствах большегрудая Марцела уродилась фригидной. Мужчина мог выжать из нее разве что сдавленный стон или похотливое хихиканье.
Бурову, исполнявшему обязанности взрывника, было известно это не понаслышке. Подобно многим душегубам, он отличался сентиментальностью и когда-то питал к Марцеле нежные чувства. Его не смущало, а даже возбуждало, что она спит с другими, но при этом ему ужасно хотелось, чтобы возлюбленная получала истинное удовольствие именно с ним, а не с кем-то еще. Увы, этого не происходило.
Наверное, поэтому с длинного лица Бурова не сходило выражение уныния. Обритый наголо, он чем-то напоминал буддийского монаха, познавшего непреложную истину о том, что жизнь есть бесконечное страдание. У него были непропорционально длинные руки и длинные тонкие пальцы, чувствительные и проворные, как лапки паука.
Звероподобный Матвеев выглядел рядом с ним настоящим гигантом. Он был не намного выше, зато шире раза в полтора. В ладони Матвеева могла бы уместиться вся голова Бурова, а своим чудовищным кулаком он запросто проломил бы чахлую грудную клетку сапера. Однако здоровяк вовсе не был тупым, каким казался. Напротив, он отличался природной сообразительностью и хитростью, позволяющими ему ускользать от рук правосудия вот уже десять лет кряду. Если бы Матвееву вздумалось считать людей, которых он убил самолично, ему не хватило бы пальцев не то что на руках, но и на ногах. Это был боевик от дьявола. С огнестрельным оружием всех типов управлялся увереннее, чем с пивной открывашкой.
Коллектив, конечно, подобрался разношерстный, но Юрчис знал, что на этих людей можно положиться. Среди них он чувствовал себя уверенно и решительно, совсем не так, как во время вынужденных поездок в одиночку. Соратники, похоже, тоже радовались возвращению Юрчиса. Подобно волчьей стае, они нуждались в вожаке. Слепо подчиняться было проще, чем самостоятельно вершить свою судьбу.
— Долговато ты ездил, Юрчис, — пробасил Матвеев, залпом опустошивший бокал. — Я уж боялся, бросить нас решил.
Латыш усмехнулся:
— Зачем же мне вас бросать, Алексей?
Здоровяк пожал плечами:
— А кто тебя знает. Может, другую команду себе нашел. Ты ведь у нас себе на уме, а?
Захмелевший Юрчис едва не принялся рассказывать о том, где был и чем занимался, но вовремя прикусил язык. Можно быть с подчиненными на «ты», но ни в коем случае нельзя потакать им или опускаться до их уровня.
— Если ты выпил лишнего, Алексей, то ступай спать, — сказал он. — Чтобы не сболтнуть такое, о чем потом пожалеешь. И заруби себе на носу: я не собираюсь отчитываться перед тобой.
— Да я ж ничего, — забормотал Матвеев, — я ж просто так.
— Тогда проехали, — сказал Юрчис, вставая. — Ладно, на сегодня отбой. Завтра с утра начинаем активно готовиться к новой акции, так что предлагаю всем хорошенько отдохнуть, набраться сил.
— Ты бы хоть намекнул, что нам предстоит, — жеманно произнесла Ивета, глаза которой увлажнились и заблестели после крепчайшей смеси коньяка и кокаина.
— А то всегда все узнаем в последний момент, — поддержала подругу Марцела.
— А что, и намекну, — неожиданно согласился Юрчис. И, наклонившись вперед, рассказал о том, что задумал.
Глава девятаяНесчастный случай — счастливый случай
Пятница, 24 мая
Город Туринск находится примерно на одинаковом расстоянии от Москвы и от Самары. Он древний и, конечно же, имеет свою историю, которая интересует разве что дотошных специалистов, но никак не рядовых туринчан. Волнуют же их совсем другие вещи. Например, обстановка на Украине или в Абхазии, или неприязненные реплики, которыми обменялись президенты РФ и США, или принадлежность Арктики и Антарктики.
Что касается Туринска, то был он слишком уныл и скучен, чтобы будоражить интерес хоть местных жителей, хоть приезжих. Вид с третьего этажа лучшего местного отеля открывается безрадостный: стандартная церквушка с куполами, имитирующими позолоту, пара двенадцатиэтажек и множество аляповатых пятен бигбордов, вывесок, афиш, растяжек. На этом фоне — человеческие фигуры, в головах которых вряд ли бродят какие-то особенно умные или просто светлые мысли. В общем, глазу зацепиться не за что.
Стоящий у окна Джор зевнул. Разумеется, в паспорте и бухгалтерских документах он значился иначе, но не представляться же лидеру рок-группы «Звездные сны» Мишей Репкиным. Он предпочитал быть Джором и заслужил это право.