– Теперь вспомнила.
– Так вот он этот дом, на фотографии! – произнесла Дуня. – Или мне кажется?
Воспользовавшись тем, что Наталья Дормидонтовна уковыляла на кухню за молоком, которое забыла принести раньше, Мариша подошла к стене и наконец увидела на ней ту фотографию с домом, которая так взволновала Дуню.
– И в самом деле очень похож, – сказала она, в задумчивости садясь на место.
– Вот и молочко! – раздался голос Натальи Дормидонтовны, а затем и она сама появилась в комнате. – Не знаю, как вы, девочки, а я вечером чай только с молоком пью. Иначе потом всю ночь ворочаюсь, заснуть никак не могу.
Подруги молча проследили за тем, как Наталья Дормидонтовна налила себе в чашку молока до края. Но процесс чаепития их теперь увлекал как-то очень слабо. И Мариша, посмотрев на стену, сказала:
– Как у вас много интересных фотографий.
– Так это Вадька их развесил, – усмехнулась Наталья Дормидонтовна. – Он природу любит. Вот и выискивал себе картинки по душе, а потом развешивал. А мне что? Не жалко. Пусть его, все лучше, чем с мальчишками окна у соседей бить или клей в подвале нюхать.
– А вот этот домик просто чудо, – восхитилась Мариша, указывая на дом с двумя флигелями.
– А это дом моих родителей, – потеплевшим голосом произнесла Наталья Дормидонтовна.
– И где же это? – хрипло спросила Мариша.
– Городок такой есть Малая Вишера, неподалеку от Питера, – ответила Наталья Дормидонтовна, и подруги потеряли дар речи.
– Дом-то этот сразу после смерти моих родителей я продала, – не замечая шока своих гостий, продолжала рассказывать Наталья Дормидонтовна. – Не под силу мне было его содержать. Отпуск у меня всего месяц был. Приеду туда, а там и крышу перекрыть нужно, и стены подновить, и печь переложить. Ясное дело, когда в доме не живут, он быстро погибает. Ну а когда он совсем проседать начал, так я его продала. Но покупатели не в обиде на меня были. Я им честно сказала, что дом не в очень хорошем состоянии. Но у них в семье двое мужчин было, они его в порядок привели. Подняли, подкрасили. Так они потом еще много лет в нем жили. Хороший был дом, жалко, что продала.
– Наталья Дормидонтовна, а у вас сестры были? – спросила Мариша.
– Родная сестра у меня была, – кивнула Наталья Дормидонтовна. – Только умерла уж много лет назад. Несчастливая у нее жизнь была. Первый муж, которого она любила очень сильно, погиб совсем молодым. А за второго она так вышла, без любви. Богатый был очень, да и иностранец. Вот и польстилась сестра на его деньги. Только верно говорят, не в деньгах счастье. Деньги ей жизни не прибавили.
И Наталья Дормидонтовна грустно вздохнула.
– А подруги у вашей сестры были? – спросила Дуня.
– А как же, – удивилась Наталья Дормидонтовна. – Как же девчонкам и без подружек? Обязательно были. Только разъехались все в разные стороны. Я когда дом продавала, там уже из наших соседей и не осталось, почитай, никого. А уж с кем мы с сестрой дружили, так те и вовсе разлетелись. И не сыскать.
И женщина снова вздохнула и спросила:
– Девчонки, чего чай-то не пьете? Совсем остыл, поди?
Но какой там чай! Подруги сидели и не могли в себя прийти.
– Вот уж воистину говорят, тесен мир, – произнесла Дуня, когда подруги, поблагодарив Наталью Дормидонтовну и передав ей вещи и продукты для Вадьки, пошли домой. – Просто не верится. Смотри-ка, Кира Михайловна, мать Таньки, – она из Малой Вишеры родом. И мать Вадьки – Наталья Дормидонтовна – тоже родом из Малой Вишеры. И не просто в одном городе жили, а еще и соседями были и дружили между собой. И дети их тоже друг друга нашли. Причем уже совсем в другом месте. Мистика! Верно мне экстрасенс говорила, что все люди не одну жизнь живут. И все мы уже раньше друг с другом встречались. Во всяком случае, со своими родителями, детьми, мужьями или женами и друзьями мы точно раньше в прежних жизнях сталкивались.
– Да ты что? – удивилась Мариша.
– Точно, – заверила ее Дуня. – Одних любили, других ненавидели, третьих обманывали, четвертые убивали нас. Так что теперь мы все должны свои энергетические долги друг другу отдать. И пока этого не случилось, так нас жизнь и будет друг с другом сталкивать. Потому что карма – владеет людьми, и мы ничто перед ее могуществом.
– Прямо так твоя экстрасенша и сказала? – недоверчиво переспросила у нее Мариша.
– Ну да, – кивнула Дуня.
– И если ее слушать, то выходит, что ничего нет странного в том, что матери Вадьки и Таньки обе были из соседних домов, потом приехали в Питер, друг про друга ничего не знали, родили детей, а потом дети взяли и поженились. Выходит, что во всем виновата одна их карма?
– Так чему ты так удивляешься, даже в Библии говорится, что дети отвечают за грехи своих отцов, – ответила Дуня. – А дочери, выходит, отдуваются за грехи матерей. Вот Вадькина родственница, то есть, если точно, его родная тетка, увела у Танькиной матери жениха, той больно было. Вот Танька и отплатила Вадьке, сделав уже больно ему. Я сама про такие случаи читала. Все закономерно!
– Лучше бы ты поменьше читала, – со вздохом произнесла Мариша. – А то у тебя в голове такие дебри выросли, что через них без топора и не продерешься.
– И вовсе нет! – возмутилась Дуня. – Ты просто не хочешь меня выслушать и понять. А ты пойми…
И всю дорогу до дома Дуня объясняла Марише, как сложно переплетаются энергии человеческих судеб на просторах вселенной. И как сложно бывает понять свое предназначение в этой жизни и осознать те уроки, которые судьба преподает нам. Но если это случилось, то человек может начать стремительно развязываться со своими энергетическими долгами, прося и заслуживая прощения у тех, кого обидел когда-то.
– Но это очень сложно, ведь мы видим лишь один кусочек огромной мозаики, – рассуждала Дуня, не замечая, как Мариша откровенно зевает. – А вся картина не видна нашему вздору. Поэтому я не вижу ничего странного в том, что Танька и Вадька поженились. Это лишь в очередной раз доказывает, как ничего просто так в этом мире не случается.
Марише, у которой уже пухла голова от рассуждений подруги, только и оставалось кивнуть в ответ. Она уже почти поверила, что это судьба предрешила, что Вадька женится на Таньке, Танька его бросит и… И за это будет убита?
– Как все и в самом деле сложно! – вздохнула Мариша. – А что же, если я дала отставку парню, а он на меня за это обиделся, так я в следующих жизнях буду эту его обиду расхлебывать? И мои дочери тоже?
– Смотри! – неожиданно вцепилась Дуня Марише в рукав, не слушая подруги.
Мариша удивленно посмотрела на Дуню.
– Да не на меня! Вперед смотри! Там Кира Михайловна куда-то из моего дома намылилась! – даже подпрыгнула на месте от нетерпения Дуня.
– И в самом деле, – удивилась Мариша, тоже увидев проворно передвигающуюся прочь от дома Киру Михайловну. – А сказала, что страшно устала и будет спать. Куда же это она? Совсем ночь на дворе.
Но Киру Михайловну такие мелочи, похоже, не смущали. Она бодрым шагом двинулась к дороге, явно собираясь поймать тачку.
– Поедем за ней! – азартно трясясь, предложила Дуня.
– А машина? Она ведь ее видела, – усомнилась Мариша. – Можем спугнуть.
– Тогда бросаем эту и ловим другую! – воскликнула Дуня.
– Тебе легко говорить, – вздохнула Мариша. – А я, может быть, свой «Фордик» одного на улице среди ночи никогда еще не оставляла. Сопрут ведь машину, потом ищи ветра в поле. Таких машин по городу тьма-тьмущая раскатывает. В жизни среди них свою собственную не найдешь.
Но времени на размышления уже не было, пришлось рискнуть. Поставив «Форд» на сигнализацию, подруги поспешили следом за Кирой Михайловной.
– Вот ведь неугомонная тетка, – возмущалась Мариша. – Другие в ее возрасте по ночам спят себе спокойно, а этой все неймется! Куда ее понесло? Хоть бы остановилась, передохнула.
Но Кира Михайловна и не собиралась останавливаться. Энергичным шагом, подозрительно оглядываясь по сторонам, она прошла к дороге. Но не села ни в первую, ни во вторую, ни в третью из остановившихся возле нее машин. Только четвертая – дорогая «Ауди», блестящая на морде фирменными четырьмя кружочками, сплетенными в цепочку, удовлетворила придирчивую Киру Михайловну.
– Скажите, какие капризы! – фыркнула Мариша. – «Десятка» ей уже не подходит. Такие мадамы только на «Ауди» раскатывают!
Тем временем в поведении Киры Михайловны странности все множились и множились. Начать с того, что, не проехав и десяти минут в «Ауди», она из нее вышла и тут же резво нырнула в подворотню. Подруги, не ожидающие от дородной дамы такой прыти, шмыгнули за ней. Подворотня оказалась проходной, вела через два дворика, через которые подруги и выбежали на другую улицу. Силуэт Киры Михайловны маячил невдалеке. Женщина снова ловила машину. Но и на этот раз она проехала совсем недолго. Снова все повторилось. Недолгая поездка на машине, остановка у дома и перебежка на соседнюю улицу.
– Да что она, с ума сошла, что ли? – возмутилась Дуня.
– По-моему, она проверяет, нет ли за ней слежки, – сказала Мариша. – Во всяком случае, очень похоже на то.
Впрочем, на третий раз Кира Михайловна воспользовалась для перебежки не проходными дворами, а магазином. Где и шмыгнула через черный ход. Да еще проявила коварство, попытавшись подкараулить, не бежит ли за ней кто следом. Хорошо еще, что ее выдало висевшее над прилавком зеркало, в котором отразилась Кира Михайловна, скрючившаяся под прилавком в своей засаде. Так что подруги вовремя притормозили и позволили беглянке отползти в полной уверенности, что слежки за ней нет.
Затем женщина вышла на улицу, немного прошла в сторону, подошла к стоящей у тротуара машине и, в последний раз бдительно оглядевшись по сторонам, села в нее на место водителя. Подруги буквально чудом остановили выезжающую из двора соседнего дома машину, водитель которой пустил их к себе в салон только потому, что Мариша кинулась прямо ему под колеса. И не остановиться он просто не мог. А остановившись, не пустить подруг к себе в машину тоже не сумел. Двери в его чудесной «копейке» не только не блокировались, но и вообще плохо закрывались.