И не скажу.
Как же я могла не понять…
Безжизненный дом встретил холодом и в пустоте гулким эхом. Одному человеку не разогреть пространство. Но у меня было много тёплых вещей. Слишком. И никогда не было достаточно. Подобралась, зажалась. Справимся и с этим, Карри.
Сбросила одежду на пол в прихожей.
Это же было рядом. Совсем рядом… Как ты могла не вспомнить?
Щёлкнул включатель чайника, зашумел. Духовой шкаф на тридцать минут – десяти обычно достаточно, но сейчас – слишком холодно.
Черная футболка у двери. Потом уберу.
Как во сне загрузила компьютер, вошла в сеть. Деревянные и точно не мои пальцы набрали очевидный поисковый запрос. Предательски ёкнуло в груди, а голова противно заныла. Всё-таки здесь просто чудовищно холодно.
С экрана на меня смотрел Грэм. Сверкающий, молодой, красивый. Чужой. Никаких сомнений – он.
«Грэм Лэррингтон принял участие в заседании…», «Его светлость герцог Лэррингтонский посетил обитель…», «На приёме в честь дня рождения Её Величества принцесса Адолирская поразила любимца…».
Хватит! Есть где-нибудь в этом дурдоме обычное досье? Кто ты, дрэк тебя задери, хренов Грэм?! Как же я могла так облажаться? Как?
А, вот. Глаза выхватывали слова, и строчки больно резали, задавливая вдох: Грэйам Александр Лэррингтонский, герцог Дакейти и Лэррингтон, тридцать восемь лет, единственный наследник Северо-Западных земель, поздний сын сэра Эдвина Лэррингтонского, кузена принца короны по линии бабушки. Родился-учился-холост-служил-участвовал-награждён… Самый молодой из известных военных в звании командующего армией. В настоящее время единственный действующий военный советник главы Союза и командующий юго-восточной группировкой войск.
Я припечатывала новое и новое «твою мать» к каждой следующей характеристике. Как это могло быть правдой? Почему со мной? Если Бораг узнает, Грэму конец. Теперь я – бомба. Меня проще убрать, чем… Дрэк. В это невозможно поверить.
Горячий душ бил сверху, а я тряслась, обхватив плечи руками, и стучала зубами. Волосы липли к лицу и телу.
Он ведь сам… почти в открытую говорил много раз! Как я могла не понять!
А руки… Еще сегодня утром… Не выдержала, медленно сползла на пол душевой. Больно било о серую стену плечо. Жаль, я не могу закричать. И заплакать. Я не умею плакать… Вода плакала за меня сама, выполняя бесполезную заботу.
Оглушённо и пусто. Я же не надеялась, не думала и не собиралась. Просто мне… дрэк. Как же мне…
Звякнул таймер на духовке. Онемевшие пальцы выключили равнодушную воду.
Прощай, Грэм.
– Твоя светлость, да что с тобой?
Грэм тряхнул головой, удивлённо сфокусировал взгляд. Ответил через секунду:
– Ещё раз данные разведки перепроверь. Не нравится мне. Недостаточно этих двух эпизодов для анализа. Даже вероятности ошибки допустить нельзя… Ты сам всё знаешь, Мэк, – выдохнул устало и запустил руку в волосы, прикрыл глаза. Два дня. Даже меньше. Он позволил себе отвлечься в свой законный, редкий, хоть и очень условный, отпуск на два дня… Ох, Карри-Карри.
Вопреки ожидаемому раздражению в груди неожиданно разлилось приятное тепло, а сам Грэм глупо улыбнулся. На мгновенье.
– Слушаюсь, – неуверенно отозвался заместитель, с любопытством разглядывая непривычную пантомиму начальства. Но лицо командующего уже снова было сосредоточенным, и в глазах, будто в компьютере, отчётливо мелькали расчеты и варианты предполагаемых действий и контрмер.
Штаб гудел, пищал, звонил и непрестанно взбудораженно двигался, откликаясь уверенным: «Есть!» и «Так точно!». Грэм не покидал его третьи сутки. Устал. Конечно, он устал. Ни один человек не способен к непрерывной ясной концентрации в течение столького времени. Даже на спецпрепаратах, которые для таких как раз случаев, безусловно, имелись.
Мэк Девриг встретил его лично и озвучил новые детали событий. Лэррингтон начал давать указания ещё ночью, как только начались первые выступления и обозначилась возможная точка прорыва.
Линкор Лирдоссии, вошедший в Южное море под предлогом наблюдения за демократическим разрешением ситуации на юге, блокирован и выведен из зоны атаки по стандартной схеме, отработали чисто, быстро и с оповещением глав государств. Волнения беженцев на южной границе оттягивают внимание и силы из центра. Там очевидна провокация и даже обнаружены обычные для этого центры подготовки. Но слишком грубо и демонстративно действуют. Дипломатические предъявы и экономическая возня – нервно, напряжённо, но пока некритично. Кровит чуть больше обычного окраина на востоке и тоже требует дополнительного внимания и сил. Посыл очевиден: занимайтесь своими проблемами и не суйтесь в наши дела. А дела эти сильно бьют по интересам Союзных Земель. Да и не только по ним. Все игроки региона сплелись в одну напряжённую и хрупко сцепленную коалицию, противодействуя и скалясь. А Лирдоссия длинной тонкой спицей дипломатии и шантажа тихонько перебрасывает фишки на карте, путая силы и обездвиживая противников одного за другим. Вот уже и Багония со связанными санкциями руками и вставшим совсем недавно производством, Аникия, лишённая нами же самими сельского хозяйства по разработанному когда-то лирдосскими, кстати, профессорами проекту – кричат и умоляют, задыхаясь от кредитов среди загубленных полей. Наши окраины пустынны и беззащитны. Долгий, хорошо продуманный план. То, что было начато больше полувека назад, сейчас рвануло. Удержать бы. И это только начало…
А только что проработанные расчеты ещё впереди. Узлы никак не давали Грэму покоя. А ресурсов охватить всю сеть физически не было. Он устало хмурился, отслеживая данные на огромном мониторе.
Полковник Девриг знал его с детства и видел, как глубоко он впивается в любую задачу, распутывая нить за нитью сложнейшие провокации, ловушки и западни, ни на что не сбиваясь и не отвлекаясь на внешние раздражители. И Девриг был крайне удивлён, когда к вечеру второго дня, прямо посреди заседания, Грэм неожиданно замер, каменея лицом, не отрывая взгляда от новостной ленты. А потом вдруг не вынес внезапное озарение на Совет. Зато тихо и отрывисто продиктовал что-то адъютанту. И, только услышав обратное «Выполнено», немного смягчился, но беспокойство из глаз так и не ушло.
– У нас новый объект для защиты? – спросил Девриг тихо и почти неуловимо улыбаясь.
Грэм поднял на старого друга рассеянный хмурый взгляд.
Мэк повернул к нему монитор, нажал несколько клавиш. На приближенной спутниковой съёмке женщина вырывалась из дома и чуть заметно приподнимала руку, прощаясь.
Грэм помрачнел сильнее, тяжело взглянул на полковника:
– Кто ещё видел?
– Точно сказать не могу. Но вёл тебя я лично. Возможно, пока больше никто. – Разом посерьёзнел.
– Файлик поправь. – Грэм равнодушно разглядывал суетящихся подчинённых.
– Слушаюсь, – тихо шепнул полковник.
Лэррингтон даже не обернулся.
Ещё и трёх дней не прошло, а он уже дважды подверг её жизнь опасности. Так неосторожно вчера у всех на виду, на Совете. И вот теперь. Первое, о чём должен был распорядиться по возвращении, – почистить файлы наблюдения. А он, как новичок, об этом просто забыл. И то, что нет привычки это делать за ненадобностью, – не оправдание вовсе. Золотое правило разведчика, пусть и бывшего, – будь один, и беда не придёт к твоим близким. Он и был. И останется.
Не о чем сожалеть. На это нет времени. Успел – радуйся, что было.
Грэм и был. Признателен и рад. Только неясно, отчего царапает и ершится внутри. Ситуация под контролем и переживать не о чем, а тело стремится сорваться в бег.
Куда?
Вдохнул глубоко, заметил вдруг, как плотно были сжаты до этого зубы. Покрутил шеей. Четвёртую инъекцию стимулятора организм всегда воспринимал со сбоями. Радужные пятна в глазах напрягали. Просто надо поспать.
И уже проваливаясь в беспамятство и осторожно сжимая в руке призрачную светлую прядь сладко пахнущих волос, одними губами командор прошептал:
– Прости, Карри.
– Что ты предлагаешь изменить? – Рыжая женщина сидела на столе и болтала ногами. Влажный холод собрался вокруг, и воздух заискрил, неожиданно уплотняясь. – Я прекрасно вижу, что этого достаточно.
Дух уверенно повёл головой или тем, что должно было быть головой у духа.
– Недостаточно, Магда, – глухой голос прорезал шуршащую юбками тишину.
– Мы пересекли два пути. Что ещё от нас может быть нужно? К тому же это всё равно случилось бы рано или поздно. – Маленькая ножка взлетела вверх, и женщина легко соскользнула на пол. – Скорее рано…
– Уже! Поздно может быть уже! – Дух взвился и осыпался на пол снова.
– Это случилось бы через неделю. Ты сам сказал мне! И она умная девочка. Догадается, – задрала беззаботно подбородок, прислушиваясь к пространству: – Уже догадалась, – расцвела неприличной улыбкой, заблестев хищными глазами.
– А ну прекрати! – взревел гулко дух и материализовался в невысокого и совсем некрепкого мужчину. – Ведьма!
– Угу. – Рыжая довольно кивнула и мечтательно закатила глаза.
– И перестань подсматривать! – потянулся к бесстыднице руками, но в полуметре от неё его привычно отбросило назад.
– Да я только… Не сердись, Ксандер, – виновато и примирительно хлопнула глазами плутовка. – Больно? – спросила сочувственно. – Зачем же ты? – и во взгляде такое искреннее беспокойство. Присела рядом, горячо зашептала: – Сейчас пройдёт. Ведь пройдёт?
– Не пытайся. Я все твои уловки знаю. – Дух морщился словно от настоящей боли.
Магдалена пфыкнула и повела кокетливо плечом.
– Ведьма, – повторил дух, снисходительно на этот раз. – Обидит нашу девочку – житья роду не дам! – заявил решительно и колыхаясь краями.
– Нет уж! – Женщина злобно сощурилась. – Ты мой! Зря я столько мучилась? – и повторила уверенно, сама себе кивая: – Нет уж. К тому же твоя карма тебе, в отличие от меня, небезразлична. Поэтому никому жизнь портить ты не станешь. Помогать, верю – это ты горазд, – смерила Ксандера насмешливым взглядом. – И там из рода-то он один и остался, как твои девчонки.