– Наркотики? – спросила с надеждой и абсолютно серьёзно.
– Категорически против, – ответил неожиданно строго.
– Тогда я отказываюсь чего-либо понимать.
– Не надо понимать. Просто скажи «да», Кэри, – попросил тихим шёпотом. Острый кадык под загорелой кожей в маленьком треугольнике фрачной рубашки чуть заметно двинулся, снося все мои приличные и разумные мысли прочь. – Сейчас.
– Я… не знаю, – прошептала в ответ. Невозможно оторвать взгляд. – И ты… ты совсем не знаешь меня!
– Достаточно, чтобы решиться. За эти недели я узнал о нас двоих… многое.
– Не могу в это поверить, – закрыла глаза на мгновенье, приводя себя в чувство. – Глупость. Невероятно смешно.
– Вот уж никогда бы не подумал, что на единственное моё предложение девушка скажет, что оно глупость, – усмехнулся одними губами. А глаза холодны. Пугающе.
Именно в эту минуту мне действительно стало страшно. По-настоящему. Во что ты ввязалась, Карри? Зачем? И от следующей реплики желанного до дрожи и такого искушающего мужчины похолодело и опустилось всё внутри.
– Я не прошу, Карри. Я настаиваю, – сказал серьёзным, сдержанным шёпотом, скользнул пальцами по позвоночнику под волосами, чуть касаясь кожи. Как тогда. Невозможно. Невыносимо. Одуряюще. Я боялась и желала его, зная, что нельзя! И от этого совершенно теряла голову. Опасность, страх скандальной огласки, непредсказуемая реакция его и кого-то ещё. Его дурацкий бред и невозможное предложение. Верно, мне это показалось! К дрэку всё прямо сейчас. Если будет так дальше смотреть, раздену его сама, не стесняясь.
Включай голову, Раввен! Он делает это специально! Но… Боже. Как же хочется дальше.
– Вам не кажется, ваша светлость, что вы грубо нарушаете этикет, расстёгивая сейчас моё платье? – не двигаясь, смотрели друг другу точно в глаза. Оба.
– Ни в коем случае, моя леди, – глухой шёпот коснулся подбородка, и пальцы тягуче сжали бедро. К стыду или к счастью, собственное тело откликнулось вполне очевидным жаром. Лицо мужчины еле заметно дрогнуло. И я впервые увидела, как, пульсируя, расширяется человеческий зрачок.
Пусть этот обман побудет со мной хоть недолго. Я никому не признаюсь.
– И вы не боитесь, что за нами придут в крайне неподходящий момент? – Большая твёрдая ладонь скользнула по обнажённой спине, прерывая дыхание.
– Этаж оцеплен, даже Рэман сейчас не сможет проникнуть в это крыло. – Почему я ему всё равно доверяю?
– Тогда чего же вы ждёте? – возмутилась еле слышно, изо всех сил не касаясь его губ своими.
– Вашего ответа. Вы так и не сказали мне «да». – Мягко прижал к себе, с улыбкой вглядываясь в запрокинутое к нему лицо.
– «Нет» я тоже не сказала. Концептуально это даже важнее.
– Господи, что за женщину я выбрал? – насмешливо изогнул бровь.
– А ты выбрал? – спросила серьёзно.
– Ты действительно считаешь, что я могу действовать недостаточно обдуманно? – и усмехнулся моему безнадёжному сарказму: – Это не так. И да, Каррия, я выбрал, – а после, чуть помолчав, добавил удивительно тепло: – И поберегла бы ты Слая. Ещё одни такие тесные объятия с тобой он вряд ли переживёт.
Изумление в моих глазах предательски сменила дурацкая улыбка, надеюсь, только на миг.
– Это решение под давлением, – пристыдила его.
– Под каким же? – жарким шёпотом у самого лица.
– Под твоим давлением, – шёпотом сорванным.
Шершавым, обнажающим голосом:
– Этим?
– Господи, дааа…
Он знал, что за женщину выбрал. Я же этого мужчину не выбирала. Почти.
– Рад вам, леди Сневерг. – Рэй Рэман принял мою руку, коротко взглянув на почти нависающего надо мной Дакейти, и теперь уже с неприкрытым интересом вернулся взглядом. Что он увидел за моей спиной, мне неизвестно, но целовать руку передумал и нахмурился, сдерживая необъяснимую улыбку. Ограничился тёплым рукопожатием. И меня это вполне устраивало.
– Его светлость ввёл вас в курс дела?
Молча выразила сомнение, а взгляд, опять метнувшийся назад, за спину, мне совсем не понравился. Обернулась на Грэма. Он был устрашающе серьёзен и смотрел на Рэмана в упор, плотно сжав губы.
– Леди Сневерг оказала мне честь, ваше превосходительство, согласившись…
Я в панике обернулась опять. Но я ни с чем ещё не соглашалась! Я не ответила на это ненормальное, противоестественное, совершенно сумасшедшее предложение! Я! На него! Не! Отвечала!
Всё это живо отобразилось на моём испуганном и, несомненно, возмущённом лице. И Грэм пощадил, смягчив формулировку, однако сути-то это совсем не меняло:
– …согласившись в будущем назваться леди Лэррингтон. – Он склонил голову и даже чуть прикрыл глаза в подтверждающем жесте.
Что, дрэк побери, здесь происходит?
Рэман выглядел потрясённым и безмерно счастливым одновременно. Природа его эмоций была мне абсолютно непонятна, а потому невыносимо пугала.
– В таком случае примите мои искренние поздравления. И наилучшие пожелания, разумеется. – Глава Союза неуместно сиял, будто сбыл наконец с рук старую деву, коей я, безусловно, являлась. Но при чём тут он?!
Я молча ждала следующего шага, реплики, действия, намёка – чего угодно.
– Присядьте, леди… пока Сневерг, – и улыбнулся почти нахально. Хам? – Беседа будет долгой.
– Вы уверены, что пригласили того человека?
– Абсолютно!
Когда он перестанет сиять? Даже на мой неискушённый взгляд это кажется неприличным.
Грэм проводил меня к овальному столу и опустился в кресло рядом.
– Что вам известно о самом старшем вашем предке, которого вы знали?
Я подумала, что ослышалась.
– Разве я здесь не для вашей пиар-кампании? – спросила с сомнением.
– Нет, Каррия. Хотя… Вы здесь для всех нас. – Он описал в воздухе руками большой круг и повторил странно тихо: – Для всех. – И то, как именно он это сказал и посмотрел при этом, мне не понравилось ещё больше. – Так что вы можете рассказать?
– Кто именно из моей семьи вас интересует? Или вы желаете узнать всю нашу родословную? Оговорюсь сразу, она мне неизвестна. Изучение её входило в мои дальние планы. Когда-нибудь, на пенсии, возможно. Но сейчас я заниматься этим не собиралась.
– Меня интересуют Сневерги, – ответил без обиняков.
Я бросила короткий вопросительный взгляд на Грэма. Тот отстранённо молчал, сцепив ладони в замок на столе.
– Спрашивать, с какой целью вы всем этим интересуетесь, я так понимаю, нет смысла.
– Отчего же, – Рэй Рэман выпятил губу, – вполне. Но ваш ответ мне, собственно, является ответом и вам же.
– Ничего не понимаю. Старшая из известных мне потомков Сневергов – моя бабушка. Она ушла несколько лет назад очень внезапно. Это было серьёзным ударом для всей семьи. Что конкретно вас интересует о ней?
– Что вам известно о даре Сневергов?
– О даре? Вы уверены, что я должна о нём что-то знать? Наша ветвь…
– Ваша ветвь самая сильная, – оборвал меня Рэман.
– Но это невозможно!
– Возможно, – уверенно ответил низкорослый мужчина, или он казался мне таким в сравнении с Грэмом? Рэман выглядел куда моложе, чем я привыкла думать о нём. – Это давно известный, хоть и тщательно скрываемый самими Сневергами, факт. Вы живы только благодаря вашим законным, – он уничижительно выделил это слово, – родственникам. Чья судьба, к слову, далеко не завидна.
– Нам ничего о них не известно. Да и они сами к активным связям с нашей семьёй никогда не стремились, как вы понимаете.
– Понимаю. Именно понимаю. И счастлив, что имею возможность принимать у себя единственного живого потомка Сневерга.
– Единственного? – воскликнула и сама не заметила, как вскочила. Холодная рука уверенно сжала мои пальцы, и я опустилась на место.
– Простите. Я не рискнул рассмотреть вашу сестру в качестве нашего… – он замялся на мгновение, видимо, подбирая слова, – нашего консультанта.
Я опять взглянула на Грэма. Его вид тоже вызывал навязчивую тревогу. Внутри болезненно засвербели очевидные мысли. Гадко! Подло. Низко… Будет ли уместным потребовать у них, чтобы они перестали ходить вокруг да около и сказали наконец, в чём, собственно, дело?
Лэррингтон будто почувствовал моё настроение:
– К делу, Рэй! Ты помнишь, о чём я тебе говорил? – спросил у меня совсем тихо. И это не укрылось от Рэмана.
Я помнила.
У самого входа в кабинет он задержал меня, заглянул в глаза, словно пытаясь проникнуть в мои мысли, коснулся согнутыми пальцами щеки, а потом сказал совершенно нелогичное, по моему мнению тогда: «Не соглашайся. Что бы он ни сказал, не соглашайся». И у меня никак не укладывалось всё это вместе в голове: требование явиться на заседание, как они его назвали, на котором, кстати, кроме нас троих, больше никого и не было, предложение руки герцога Дакейти (о сердце, к слову, ничего сказано не было) и его же требование ни в чём не соглашаться с главой Союза. Теперь всё виделось куда понятней. Всё так и есть. Жизнь не оставляет мне шансов. Коротко прикрыла глаза. А ведь я искренне надеялась, ничего подобного никогда со мной не случится.
– К делу так к делу, – задумчиво глядя на нас двоих, продолжил Рэман. – Все твои предки, – сказал неожиданно на «ты», чем вызвал почти осязаемое негодование Лэррингтона, – все они были действующими и уникальными советниками императорского дома в течение почти четырёх веков. Ваша семья приняла имперское подданство с сохранением титулов и обретением земель, что было в то время почти немыслимым. Хочешь знать почему?
Глава Союза утратил всё своё очарование и стал таким, каким, наверное, был с подчинёнными, кем я, несомненно, являлась. Неуютно. Но в Лакре и Охаше было хуже. Или нет? Просто невозможно поверить. Ладно Рэман. Он не знал меня, но Грэм! Казался таким правильным, удивительным, благородным и честным, заботливым, в конце концов. В солнечном сплетении рос, утяжеляясь, болезненный ком давил вверх, разрывая диафрагму, задавливая вдох. Всё это там, на оцепленном этаже, было неправдой. Уловкой, чтобы поймать глупую меня в силки, оставить в услужении рядом. Как особый, хоть сомнительный, рычаг. Проверить-то ничего нельзя!