Самое страшное в жизни – это даже не предательство, а разочарование. Оно лишает опоры, рушит мосты, протянутые от события к событию, от человека к человеку, оставляя вовсе не злость, не ненависть, а лишь пустоту, ничто, рваные дыры в и так неровном полотне жизни.
Справишься и с этим, Карри. Теперь главное – не сплоховать. Глаз не опустила и спросила как можно ровнее:
– Почему же?
– Потому что твой далёкий прапрадед, перебравшийся в империю с ближнего Запада, был наделён редким даром изменять события по своему желанию. Что, как понимаешь, оказалось крайне востребованным и важным умением в контексте управления страной и объединения государства. В разумных, разумеется, пределах: известно, что существуют некоторые ограничения или нюансы. – Рэман наконец перестал буравить меня взглядом и уселся чуть сбоку, напротив. – Империя пала больше сотни лет назад, когда последний из известных Сневергов, я подчёркиваю, из известных, был убит. И у действующего императора не осталось такого примечательного инструмента, орудия, если хочешь, – он почти прожигающе и колко взглянул сначала на меня, а потом на Грэма, и я не выдержала, выставила защиту. Глаза Рэмана сверкнули – мне так показалось.
– Ты и твоя сестра – редчайшая удача для всех.
– Но это… неправда, – сказала почти с трудом. – Ничего такого… это не про нас. Не мы. Уж я-то бы знала. И вообще, у меня от Сневергов только рост и тяга к прекрасному. – Грэм тихо хмыкнул. Сволочь. – Наверное, это работает только у законных потомков. Мы – нет. Удивительно, что нашей ветви вообще позволили появиться на свет при таком раскладе. Зачем им это было нужно, если они могли менять судьбу по своему желанию?
– А вот это и есть тот самый классический эффект Сневерга. Неужели никогда не слышала?
– Рэй, могу я попросить обращаться к леди менее фамильярно? – А я взглянула на мужчину, чей голос делал мои мозг и мысли непригодными к использованию. Тот был видимо равнодушен и холоден. Чересчур.
– Что вы хотите от меня? – остановила я битву взглядов и напряжённых плеч. – И не хотелось бы напрасно отнимать ваше время…
– Для начала изменить ситуацию со скрытой агрессией Лирдосии, – не сводя глаз с командующего юго-восточной армией, совершенно спокойно заявил Рэй Рэман.
– Вы сошли с ума, – сказала буднично и так же, как он, спокойно.
– Я – точно нет, – сказал, по-прежнему глядя на Грэма, с какой-то странной улыбкой и почти издевательским прищуром.
– Вы уверены, что ничего не путаете? Просто это очередной, уж простите, Рэй, бред ещё одного сумасшедшего. Простите и вы, ваша светлость, – решительно взглянула в глаза невозмутимому Грэму, нисколько в действительности не извиняясь. – Но я не поверила вам ни на минуту. – Дрэк! Я поверила! Я в самом деле впервые поверила! Дура. – Вы вообще понимаете, как всё это звучит? Вы хотите от меня что? Чтобы я… Да я вообще не понимаю, о чём вы! И уж точно в своей жизни не делала и не знала ничего подобного! Впервые услышала о каких-то способностях от вас. И знаю наверняка, что в нашей с Мэрин семье ничего такого не было. Ни у неё, ни у меня! Именно так! Иначе мы обе были бы сказочно счастливы, обеспечены и абсолютно здоровы.
Грэм повернулся ко мне и окинул коротким внимательным взглядом.
Кажется, этот момент в своих размышлениях его светлость упустил. Его проблемы. Как-то сразу разнылось ребро, и стало ощутимо понятно, как устала за день спина.
– Дар Сневерга не действует на него самого, – задумчиво проговорил Рэман. – Что и требовалось доказать.
– То есть если я сейчас захочу все это прекратить, ничего не произойдёт? Вы не исчезнете и я не попаду домой? – Держи эту линию, Карри, держи и ни за что не сдавайся!
Рэй неторопливо качнул головой.
– Но это не всё, что я хотел вам сообщить. В действительности я надеялся, делать этого не придётся, но раз вы так категорично настаиваете…
– Как раз я не настаиваю вообще ни на чём! Я только не желаю участвовать в этих сомнительных проектах. Для того чтобы делать что-то, я как минимум должна понимать, чем оперирую, на что рассчитываю и какие цели передо мной стоят.
– Цели будут обозначены, не сомневайтесь.
– Рэй!
– Я хочу, чтобы она понимала, что её ждёт, если хоть кто-то ещё об этом узнает. А теперь это лишь вопрос времени.
– О чём речь, господа? – спросила, мучительно пытаясь выровнять дыхание, прекрасно осознавая, какого рода за этим последует ответ.
– Теперь вы мишень, моя дорогая, – то ли насмешливо, то ли самодовольно качнулся вперёд Рэй Рэман, глава Союзных Земель. – Или, по-вашему, вы случайно остались единственными из живущих ныне Сневергов? Императорский дом континента был незыблем до тех пор, пока ваши предки, Каррия, были с ним рядом. Но стоило исчезнуть им, погибла монархия, и сто лет потребовалось, чтобы объединить разорванные переворотом земли. Что я вам рассказываю, историю вы знаете. – Холодно смотрела на человека, решившего за меня мою судьбу. – И да, она врёт, – обратился теперь к Грэму.
Тот откликнулся не сразу.
– Отлично. – Его светлость поднялся. – Как бы то ни было, леди должна подумать. А теперь мы уходим.
– Боюсь, мы друг друга не поняли, – промолвила тихо, поднимаясь. – То, что вы угрожаете мне и моей сестре, я оценила, безусловно. И что в случае отказа судьба моя предрешена вами же, я тоже, разумеется, догадалась, господин глава-чего-вы-там-глава. Меня не поняли вы, ваша светлость. – И Грэм вскинул на меня режущий, пронзительный взгляд. – Мы, – так выдавила это слово, что получилось сипло и глухо, – с вами никуда не идём. То есть вообще не идём!
– Карри, нет, – выдохнул, пытаясь задержать.
Отклонилась чуть в сторону, решительно направляясь к двери.
– Оставьте меня, – обернулась, не жалея, плеснула своей болью в его глаза, выдергивая пойманную им руку. Почти задохнулась, шепча: – И не смейте! Даже мыслями своими меня касаться больше не смейте!
Еле сдерживаясь, не бежала по чужому бесцветному коридору под странными взглядами охраны. Успею ли хотя бы предупредить Мэрин? Или застрелят на выходе из дворца? Как же я ошибалась, Бобби! Во всём ошибалась!
– Каррия, остановись! – Вот теперь я рванула по-настоящему бегом, как позволяли туфли и платье. – Да что ж такое! Огнец, стой! – Надо же, он может и так. Летела вперёд, уже задыхаясь. Вырвалась на улицу. Дрэк! Парк! И до площади перед дворцом – в обход всего комплекса или опять внутрь, через дворец.
Застонала в голос. И стоянки на площади точно нет. И, значит, такси тоже! И здесь мелкий гравий под ногами. Дрээээк… Пешком почти всю туристическую часть.
Рука больно сжала моё запястье, но тут же ослабла.
Дура! Какая же я дура! Оставь меня, пожалуйста, оставь!
Выворачивала руку, отчаянно пытаясь вырваться, а он только возвышался рядом недвижимым монолитом, легко сжимая свою ладонь, не давая шевелиться, лишая возможности дышать. Потому что, чтобы дышать, надо плакать. Бывает так, что, если не заплачешь, просто задохнёшься, и иначе нельзя. Лучше я задохнусь.
– Не надо, прошу, – сказал этот ужасный человек. – Ты ведь не подумала…
Отвернула лицо, чтобы только не видеть сверкающего, почти чёрного взгляда. Закрыла глаза, мучительно приоткрыв губы, давая возможность воздуху течь самому.
Не вырваться. Бесполезно… Всё было напрасно. И больно. Почему же так больно?
– Скажи, что ты не подумала, что это было специально! – и выкрикнул раздражённо: – Карри!
Вечерний ласковый ветерок, словно забавляясь, игриво пробежал между нами. Перемешал запах Грэма с моим, взболтал бешеным коктейлем, заставил совсем задохнуться и унёс их оба, холодя мои сжавшиеся плечи.
– Ты… – Меня хватило только на это.
– Ты что делаешь, садюга?! Отпусти девочку, паразит!
Мучительно и медленно распахнула глаза. Ещё и это…
Элизабет Прекрасная брезгливо отбросила руку кузена с моей, что-то вместе с этим от меня отрывая.
– И вообще, – она осторожно окинула пространство вокруг беглым взглядом, – молись, чтобы этого никто не видел, идиот. В кого ж ты у нас такой убогий?! – шипела, увлекая меня за собой. – Что же вы, милая, какая нерешительная? Каблуком его по ботинку, мигом бы у его светлости все намерения поотваливались, я вас уверяю. Ну? – остановились где-то внутри здания. – Помощь нужна? – махнула горничной, поглядывая на меня с искренним беспокойством. – Постой-ка, а я тебя знаю. Ты та ненормальная девчонка, что из антивоенного блока? Да? – И, когда я тихо качнула головой, желая, чтобы меня, наконец, просто оставили в покое, добавила вполголоса: – Или просто сумасшедшая. Нда. Ты чем так Грэма-то, что он до рукоприкладства дошёл? – собственноручно усадила меня на диванчик.
– Ваше высочество… – выдавила, мелко дрожа.
– Элизабет. Меня зовут Элизабет. – И ослепительно заулыбалась. Моего возраста, может, немного моложе. Господи, меня держит за руку живая принцесса.
– Элизабет… – повторила шёпотом. – Прошу простить меня. И мне лучше уйти. Спасибо большое за покровительство и помощь, – произнесла дежурно и, надеюсь, правильно.
– Ну что же вы, дорогая, совсем лица на вас нет. Не стоит так переживать. Герцог Лэррингтонский, не убьёт же он вас, правда? Ну максимум по судам затаскает, так это и не страшно, – щебетала эта милейшая девушка. – Так скандал вам только на пользу. И в работе подспорье. А то, что издержки материальные, так это не страшно, я вас уверяю, канал заплатит, будьте уверены! Им это на руку. Несомненно, – удивительно живо толковала она, не прерываясь.
– Не думаю, – ответила сдержанно и несколько хрипло, имея в виду одновременно всё. Тихонько прочистила горло, морщась, и горничная тут же протянула мне стакан воды. Замечательный сервис. – И всё же я, пожалуй, лучше пойду. Спасибо.
– Вас дожидается кто-то или вас следует проводить? – Она махнула кому-то рукой.
– Вы очень добры… Элизабет. Благодарю вас, я поймаю такси. Всё в полном порядке. Вы мне действительно очень помогли.
– Да погодите паковать меня в бронзу. Я совершенно ничего для вас не сделала. А мне бы хотелось, – и, отвечая на мой усталый, рассеянный взгляд, добавила: – Но вовсе не потому, что я желаю досадить кузену. Точно нет! Просто мне хочется помочь вам. – Именно сейчас у меня появились в этом сомнения.