– Как тебе удалось? – спросил Микелен, наш Большой Босс, бросив папку с текстом на стол. И жёстким движением отодвинул для меня посетительский стул.
В панике качнула головой, и только.
– Пишешь о том, что длилось весь год. Тремя, – заглянул в папку и, кажется, недовольно её захлопнул, – пятью строчками о том, чем мы были охвачены весь этот период. – БэБосс вглядывался в мои глаза, изучал, искал во мне что-то. – Не называешь событий, но эмоционально – всё верно. Следила за проектами снаружи? – несмешно усмехнулся. – Холдинг настолько прозрачен?
Нервно сглотнула. Когда давали задание, никто не предупредил, что придётся иметь дело с самим Большим Боссом.
– Я… случайно, простите, – и, не выдержав напряжения, почти взмолилась: – Всё перепишу, честное слово!
– Стоп! Ничего переписывать мы не будем. Сегодня в печать, – что-то прикинул, прищурив один только глаз, – и вкладышем к годовому бонусу. Каждому. – Он поднялся и, нагнувшись ко мне, противным голосом протянул по слогам: – Обя-за-тель-но! Мне именно это и было нужно.
Я вжалась в стул, отчаянно пытаясь прямо в нём же и раствориться, перетечь незаметно за дверь, пугаясь абсолютно всего и точно уже ничего не соображая. И только поэтому я тогда не спросила, уволят меня или нет? Хотя честно проговорила этот вопрос мысленно несколько раз.
БэБосс крякнул:
– Молодец! Отдыхай! – И я с вытаращенными глазами пулей вылетела прочь.
Тогда меня встретил странного цвета Бораг. Лицо его попеременно краснело, зеленело и следом стремительно делалось бледным.
– Твой испытательный срок закончен. Тебя только что приняли в штат. Сразу после праздников переходишь на эфир.
– Я не поняла, – реакция шефа была вовсе не той, что я ожидала, – ты этому рад или совсем нет?
Пожалуй, Чесни был озадачен. И вроде бы даже доволен.
– Конечно, я рад. От этого будет действительная польза. – И вдруг подмигнул мне: – Зарплата вырастет вдвое. А у тебя теперь и вовсе – вчетверо.
Сказать, что обрадовалась, – обмануть. Я ликовала тихонько, опасаясь позволить счастью быть. Слишком хорошо знала – оно должно быть сдержанным, спрятанным, скрытым. Чтобы не потеряться. Чтобы никто не украл. О да. Я знала это наверняка.
Поэтому коротко поблагодарила шефа и удрала тогда пораньше домой – тихонько свою радость беречь и трепетно лелеять.
Другая моя встреча с Микеленом была, по моему мнению, и вовсе неадекватной – это случилось спустя полтора месяца после Лакры, когда мы случайно встретились на открытии серии спортивных чемпионатов для молодёжи, инициированной и спонсируемой группой наших компаний. Проносившийся мимо бронированный локомотив «Эрхардт» узрел меня в скучающей толпе собратьев-репортёров, затормозил и одним резким движением выудил из тесного круга журналистов. Вгляделся внимательно в лицо, а потом крепко обнял, приподняв за отбитые ребра так, что мои ноги беспомощно болтались в воздухе. И я, совершенно испуганная и потрясённая, абсолютно не понимала, что же мне надо сделать и как среагировать. А Эрхардт вернул меня на землю и то ли похвалил, то ли поругал за что-то:
– Молодец! Чтоб больше я такого не видел! – и совершенно так же порывисто испарился. Причём сделал это настолько стремительно, что с опозданием оживившиеся коллеги не то что камеры выставить, диктофоны включить не успели. Ну, а мне пришлось бежать.
Что имел в виду Большой Босс? Обдумывая это, я потом голову сломала. Но к однозначному выводу, к сожалению, так и не пришла.
Чем же я вспомнилась БэБоссу сегодня? К нему с тех самых пор меня не вызывали ни разу.
Новая скоростная кольцевая на третьем высотном уровне плавно несла меня к цели. Дорогу официально ещё не сдали, и я ездила по ней совсем немного. Разрешённая скорость была куда выше той, на которой я могла бы свободно ориентироваться в указателях. Мимо проносились, огромные рекламные конструкции, жутко отвлекающие от непривычных пока знаков. Ещё и не всю дорожную технику убрали, кстати, и кое-где докладывали асфальт.
Сбросила скорость – участок с открытым армирующим слоем звонким стуком по днищу не давал торопиться. Да я, если честно, и не очень хотела, летела скорее по привычке.
Хлопок был очень громким, и я рефлекторно выжала тормоз. Слева пронёсся грузовик, и резко шлёпнуло снова. Мгновение, чтобы прийти в себя, беглый взгляд вперёд, в зеркала – из грузовика сыпался щебень; на приборную панель, и в лобовое… Дрэк! Точно напротив моего лица, чуть выше уровня глаз – маленькая, но очень заметная звёздочка. Ну как же так?! Заменили стекло, называется. Месяц продержалось. И смысла менять опять нет. Пока этот ремонт не закончат, сколько ещё таких камушков прилетит? Коротко повернулась к левому окну – всё верно, там тоже. Конечно. Щебёнкой могло пробить и насквозь. И вдруг расстроилась почему-то жутко. И не желала думать, отчего именно. Но точно не из-за того, что это вроде как его подарок. Нет. Просто жалко, что только сделали. И придётся опять.
Ругнулась снова, отчаянно пытаясь прогнать внезапно затопившую меня горечь, и, повторив за шепотом динамиков: «Нет средства согреться, если вдруг остановилось…», прибавила звук в магнитоле. И скорость.
Микелен Эрхардт принял меня сразу.
– Как себя чувствуешь? – Хелен привычно и ловко обогнула стол. Откуда столько прыти в этой немолодой давно женщине? Хотя из всех нас, вечно жалующихся на усталость девчонок, она была, наверное, самой живой и, несомненно, железной. – Вид цветущий. Как давно из госпиталя?
– Четыре дня, – пролепетала потрясённо, крепко озадаченная такой осведомлённостью.
– Микелен ждёт, – протянула руку, намереваясь распахнуть передо мной тяжёлую дверь. – Заскочишь ко мне потом за новым планом к проекту, – и оставила меня в кабинете БэБосса наедине собственно с БэБоссом.
– Каррия? – неожиданно поднялось мне навстречу большое руководство. А я, растерявшись, чуть тут же без приглашения не села. Высоченный (напомню, в сравнении со мной такой была подавляющая часть населения планеты), совершенно несимпатичный, но очень по-мужски привлекательный мужчина с настоящей улыбкой поправил пиджак, застегнул среднюю пуговицу. Ему, наверное, было немного за пятьдесят. Лучистый взгляд пробежался по мне, оценивая, но не раздевая, и БэБосс приглашающим жестом указал в кресло напротив: – Рад вам.
– Господин Эрхардт, – не очень уверенно улыбнулась и осторожно присела, – чем обязана вниманию?
Высочайшее лицо компании напустило на себя благодушный вид и уселось в кресло, в котором до моего появления с несомненным комфортом и пребывало.
– Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы осчастливить меня визитом? – А в глазах и голосе – неожиданная забота. Это было тем более странным, что вчера Хелен была очень категорична.
– Какое это имеет значение сейчас? – качнула сдержанно головой. – Боюсь, вы не оставили мне выбора. Надеюсь, расскажете, в чём, собственно, дело?
БэБосс поднялся и нажал на столе кнопку:
– Хелен! Я же сказал, госпожу Огнец вызвать, только когда она будет готова!
– У вас единственное окно сегодня, сейчас – на ближайшие две недели, – невозмутимо пропела секретарша из дырки в столе. – И госпожа корреспондент неудовольствия по этому поводу не высказала.
– Хелен!
– Я предложила ей воспользоваться служебным автомобилем, но она отказалась. Сказала, что доберётся сама.
БэБосс буркнул какое-то ругательство на апелийском и сел.
– Вот так и понимаешь, кто хозяин твоей жизни, – развёл руками, извиняясь, неловко улыбнулся.
– Прошу вас, господин Эрхардт, не беспокойтесь. – И я искренне так считала, потому что развеяться хоть бы даже побегом на работу мне было необходимо. – Мне действительно намного лучше и удобно именно сегодня.
– Микелен, – озарил лицо улыбкой, непонятно чему обрадовавшийся Большой Босс. – Не буду убивать ваше время. Лучше потратить его на себя, – вежливо поставил в известность о продолжительности аудиенции. Это значило, отвечать следует живо, не паясничать и не морочить голову серьёзным людям.
И я, конечно, немедленно согласилась уверенным кивком.
А Микелен Эрхардт спросил неожиданное:
– Вам что-нибудь известно о работе вашего редактора?
– Кого, Чесни? Чесни Борага?
Большой Босс коротко кивнул.
– Ну, кроме того, что он редкостная… очень целеустремлённый человек и берётся за все, даже предположительно горячие точки, пожалуй, ничего. И да, по поводу последней командировки у меня есть к нему пара вопросов. Хотя…
– Только это? – неподдельно удивился БэБосс. – И за три года вы не заподозрили ничего? Ничего вас не смутило?
Я бросила на него короткий пристальный взгляд. Стоит ли вести подобные беседы с ним? Ведь на работе я держусь только благодаря Чету. И Микелен понял меня верно.
– Разговор исключительно приватный и в ваших интересах. Ответьте мне, Каррия.
– У меня есть некоторые соображения, – кивнула осторожно. – Но, боюсь, это больше эмоции и порождённые недовольством фантазии.
– И всё же будьте-таки добры.
– Последний сюжет… Ну, вы, думаю, в курсе, – произнесла немного сбивчиво и, наверное, слишком тихо.
– Расскажите мне вы.
– Охаш не был горячей точкой, когда мы туда прилетели. И когда собирались в командировку, там ещё было спокойно. А зная нашу специализацию… В общем, было странно, что Чет отправляет нас за сюжетом об организации безопасности общесоюзных детских летних лагерей. Там и источник с информацией какой-то мутный был. Тема надуманная больше. Отсняли материал, собирались улетать, и тут началось. Сначала в городе, потом по наводке Чета на КПП поехали, и там-то всё и случилось. Я потом подумала, что он будто нас точно туда вывел, и неспроста. Все было, будто нас ждали. Бред, конечно. Зачем…
Макелен медленно и шумно вдохнул и выдохнул.
– Что ж… – Глава корпорации перебирал пальцами по подлокотникам кресла, готовый подняться. Но почему-то передумал и остался на месте. – Сушевский и Слай сказали то же самое. Нет, Каррия, не бред. Известно ли вам, как реагирует публика на юную красивую девушку, ведущую репортаж, да даже не из-под обстрела, просто в угрожающих жизни условиях? – Микелен застыл, чуть наклонившись вперёд.