– Дополнения к твоему контракту. Пришло по закрытому каналу из министерства с указанием подписать в течение четверти часа, – и, наконец, открыв глаза, уставился на меня в упор. – Я не знаю, что ты натворила, Огнец, но помочь с этим я тебе уже не смогу. Подписывай!
– А ты?
– Уже! – рявкнул шеф, забарабанил пальцами по хромированному подлокотнику стула. – И я бы не советовал тебе этого делать. Я понятия не имею, что там, но… – Чет вымученно вздохнул. – Ты не можешь не подписать, Каррия, приказ с самого верха. – Он обхватил голову руками и глухо застонал. – Что же ты там натворила?
– Успокойся, Чет, я не буду ничего подписывать, пока твой юрист не взглянет на это. – Шеф снова застонал, а я мельком посмотрела на бумаги. В заголовке значилось: «Приложение № 1 к договору о найме сотрудника № 312».
– Нас закроют, малышка, – стенал крашеный, чтоб он облез, блондин.
Поморщилась и постаралась вдохнуть глубже. Напряжение отозвалось в опустевшем желудке.
– Чет, я неважно себя чувствую, давай я позже для разноса зайду. Хоть подготовлюсь морально.
– Плохо? – Шеф оторвался от стола и тряхнул идеально крашенным скальпом. – Выглядишь действительно неважно, – обрадовал, отзеркаливая мой брезгливый вид. – Что на этот раз?
– Меня тошнит, – ответила честно.
– От меня? – нагло поднял брови шеф.
– Нет! Хотя… – Я на миг провокационно заулыбалась. – Чет, мне и правда очень хреново.
Опять зазвонил телефон. Ответила, глядя на кривящегося блондина.
– Подписывай, – заявили в левое ухо.
– Что? – Вот сейчас шок был тотальным. И ступор.
– Подписывай, Кэрри, – собеседник говорил очень тихо, почти шёпотом.
– Ты издеваешься? – возмутилась совершенно так же.
– Поверь, мне очень далеко до мистера Борага.
– Бораг, к твоему сведению, – Чет приподнялся и демонстративно округлил глаза, – для начала даёт ознакомиться с содержанием договора.
– Это не договор, а только приложение.
– Не имеет значения!
– Подписывай! Это… – Грэм осторожно вздохнул, но я всё равно расслышала, и тепло растеклось по телу в ответ. – Условная гарантия твоей безопасности это. И один важный момент. Бораг не должен знать, что там. – Дрэк! Не нравится мне всё это. А особенно моя реакция не нравится.
Я коротко посмотрела на шефа. У того заметно дёрнулся глаз. Внутри отчётливо щёлкнуло.
– Понял тебя, первый, – решительно двинулась к столу.
– Первый? – хмыкнула трубка.
– Ты тоже понял, – сказала раздражённо и отключилась.
Как же он меня бесит! И как же… как же было сейчас взбудоражено и перемешано всё внутри. Ну, Грэм! Ну, господин, как тебя там!
Шлёпнула бумаги на стол и твёрдо расписалась на всех трёх экземплярах. В дверь постучали. Открыла сердитым рывком.
– Ми… эмм… госпожа Огнец. – Военный передо мной в безупречной форме щёлкнул каблуками и с сияющей открытой улыбкой коротко склонил в приветствии голову. – Доверенный секретарь его… э-мм… он просил сохранить его имя в тайне. Если вы уже закончили с документами, прошу передать их мне! – Тут я изволила заметить кожаную папку в руках посыльного.
– Твою мать, Огнец, – поднявшийся уже Чет рухнул обратно на стул, взирая теперь на меня с ужасом. – Во что ты меня втянула, дрэкова девка?! – заорал он вдруг.
– Чесни Бораг, не так ли? – Высокий светлый парень обратил теперь нарочито официальный взгляд на побледневшего мигом шефа. – Вы получили копию подписанного вами договора по электронной почте. Потрудитесь ознакомиться. Оригиналы останутся у вашего руководства. С вашего позволения, госпожа Огнец. – И с этими словами, подозреваю, что никакой не секретарь, а зная Грэма, самый что ни на есть оперативник подошёл к моему столу и бесцеремонно сгрёб даже не просмотренные приложения. Я мысленно застонала. Злющий Чет пулей вылетел из моего кабинета.
А у меня был только один вопрос, и я его, конечно, задала:
– Милейший, а мне вы копию договора не оставите?
– Конечно, мэм. Вы получите её, как только пожелаете. – Посыльный светил зубами, демонстрируя одновременно искренность и категоричность. – Но не сейчас.
– И никакая я вам не мэм, разумеется. И почему вы Чету его копию договора не отдали? И, – я пресекла его попытки высказаться угрожающим жестом, хотя спрашивать боялась до колотья за рёбрами – у меня неожиданно много вопросов оказалось, – и его светлость не собирался передать хоть какие-то внятные объяснения?
– Разумеется, мэм. Всего доброго, мэм.
– Что? – только и успела сказать, редко хлопая глазами, потому что рядом в комнате уже никого не было. – Как это, мать вашу, понимать?
– Карри! – истошный вопль крашеного блондина заставил вздрогнуть весь этаж. Мой стон был совершенно таким же – искренним. Что же ты заставил меня подписать, Грэм?! На меня вдруг снизошло понимание происходящего. И я застонала на децибел громче.
И с чего я вдруг повелась на эту провокацию? Манипуляция сознанием? Он может. На то он и разведчик. И свооолоочь. Ну как же так? Почему снова я? Я вообще – случайная жертва.
«Э, нет. «Инструмент» для Рэмана и «свидетель» для Борага и Лэррингтона», – подсказало внутреннее, слишком умное чудовище.
«Не свидетель, а журналист, мне по долгу службы положено подобные вещи вызнавать и доносить до общественности, – спорила с собой, кажется, вполне пока успешно. – Только тут неувязочка вышла, я особенный вид – “журналист гуманный”», – настроение отчего-то было неуместно хорошим.
«Свидетели долго не живут», – не унимался отвратительно разумный голос.
– Вот и славно, – выдохнула вслух смело, вышагивая к кабинету Чета. – Всё равно этот придурок меня сейчас убьёт.
– Ты ЭТО читала? – орал Чесни Бораг, мой эмоционально нестабильный шеф, тряся руками в монитор.
– Как раз собиралась, когда бросилась тебя спасать.
– Аааа! – Блондин уронил голову на руки. – Кто закроет сегодняшний сюжет? У меня все уже в поле! И если ты не вылетишь через полтора часа, в вечерний эфир выходить будет некому!
Истеричка ты, Чет.
А вслух сказала:
– В чём проблема? Действовать по плану разве нельзя?
– Нееет, – из размазанного по столу лица вырывались рыдания. – Ты теперь подчиняешься напрямую министерству связи, и тебе запрещены любые выезды на любой эфир. И вообще любой эфир, кроме студийного, и ты только что подписала договор. – Внутри шефа что-то булькнуло. – А я договор о неразглашении.
А я не поняла, обрадовалась я или разозлилась. Потому что получить статус хоть и ненастоящего, но всё-таки доверенного обозревателя министерства никакой на самом деле не связи, а совершенно точно – обороны, как я успела мельком в моих документах заметить, мне, безусловно, польстило. А вот то, что Грэм провернул всё это таким жёстким, не оставляющим выбора образом… Вздохнула глубоко носом и медленно выдохнула. А после развернулась на каблуках, подумала, сорвала туфли и побежала в свой кабинет. Именно бегом, проклиная, кого бы вы думали?
И это я Чета считала сволочью расчетливой и меркантильной! Ладно уж, Чет именно такой и есть.
Затормозила перед дверью, взволнованно замерла, пытаясь теперь отдышаться. Подумалось, что если сейчас… что если там… Да нет, глупости. Не может его там быть. Иначе не звонил бы и сам все принёс и сказал бы лично. Хотя это ещё бо́льшая глупость. Совсем чокнусь я с вашими закидонами, ваша светлость. Где он и где я? Кто всё-таки он и кто я…
«Мы оба торопимся жить, Кэрри, и времени непростительно мало». Да уж. Только ещё одно такое поторапливание я вряд ли переживу. Угораздило разок, называется. Вот и радуйся теперь всю биографию. Ни я больше не допущу, ни он этого снова ни за что делать не станет. Всё, зачем я была нужна, – для Союза.
Осторожно толкнула дверь, будто она была заразной, та очень медленно приотворилась, почти доведя мою взбудораженность до абсурда.
Кабинет, конечно же, был пуст. Я выдохнула. Сначала. А потом почувствовала очень болезненный укол в грудь. Приоткрыв, чуть скривила рот и закусила осторожно губу. Глупо было надеяться. Конечно же, глупо.
И тут же ослепила догадка – он видит. И слышит. Он знает обо мне всё… Страшно. Или безопасно?
Взгляд метнулся по комнате, вспоминая. Подошла, почти подбежала, к окну и тронула пальцами стекло. Его заменили около двух месяцев назад, как раз когда БэБосс перевел меня в офис. Стукнула костяшками дважды – стекло как стекло. Вроде бы. Толстое, конечно. Ну так, двадцать седьмой этаж всё-таки и окна в пол.
Стекло… Треснутое лобовое в моей машине заменили в тот же день, когда в него попал камень. Пока я была у БэБосса, а автомобиль на подземной стоянке. Наверное. Сейчас уже точнее не вспомню. Слишком потрясена была откровениями руководства и очередными внезапными изменениями в жизни.
А был ли камень? Перед глазами светилась чёткая, белёсая, без паутинки, звёздочка – точно напротив лба… Дрэк… да как же это?
И сбоку – у стойки двери. Надо было быть полной идиоткой, чтобы не связать это вместе. Почему тогда только усмехнулась? Не без удовольствия, кстати: «Его светлость грехи замаливает». И решительно запретила себе обо всём этом думать.
Он сказал – четыре. Значит, были ещё и те, о которых я не знаю? Наверняка.
Это вообще-то страшно. И, как всегда, никого рядом сейчас. Хоть бы раз был кто-то. Не к Чету же лезть с откровениями. А уж тем более за утешением и поддержкой. Мальчишек я не видела с того самого дня, как выписалась из больницы. Их перевели в соседнее здание, накрыв каким-то ужасно времязатратным проектом. Перекидывались смайликами и короткими фразами в телефоне, а больше и не удавалось – то я занята, то они. Хотя я особо и не переживала, потому что объяснять хоть что-то совсем не хотелось – ни причину моего попадания в госпиталь, ни прицельное участие в моей судьбе Лэррингтона.
Самой бы кто объяснил. Потому что разум вопил: «Бежать. Прочь. И никогда не возвращаться». И я почти согласилась. Да что уж – убежала.
А он, оказывается, не бросил. Оставил нам обоим надежду? Или всё-таки государственный план? Как узнать, как теперь убедиться?