– Я держу его! Но это не всё! Не всё!
Душно. В этот миг было болезненно душно.
Спокойно набирались знойным жаром пыльные улицы Родного, лишённые скупого летнего ветерка, заторможенно и неохотно двигались вокруг редкие люди. Кто-то смеялся, у кого-то, кряхтя, надрывалось старое радио на садовом участке. Там, кстати, в обнимку с Оксанкой, в тени старой яблони, спал счастливо Южик.
Пара бледных растерянных машинистов с обречённым ужасом поглядывали из-за плотного круга охраны на покорёженный старенький трактор. Останавливаться они не имели права. Но и не остановиться означало – локомотиву сойти с пути без вариантов.
Маленький человек посреди большого дворцового парка припал на левое колено, разводя в стороны руки, тяжело опустил голову, будто то, что держал, было чудовищно неподъёмным. Толкнулась в стороны от него тугая, плотная волна, укрывая мощнейшим куполом всю Срединную землю, всех людей, всё живое, что было вокруг.
Вспыхнуло невидимым сиянием яркое поле вокруг старого разрушенного замка, загоняя обратно липкую тьму, рванувшую сдавить и разрушить купола сотворённой защиты. И в тот самый миг, когда силы младшей Сневерг и последнего Лэррингтона соединились, засверкало торжественным синим.
Грэм ринулся вперёд.
Одним размашистым рывком обхватить и, уже оборачиваясь вокруг женщины, развернуться спиной к окну, на запад. Уверенно кивнуть разливающемуся от них двоих ровной, плотной дугой силы синему свету. И удовлетворённо отметить: «Сейчас», – прямо перед тем, как оглушительный грохот раскроит утреннюю тишину.
Тугая взрывная волна вырвалась и, соприкоснувшись, вдруг увязла в синем спокойном сиянии.
Злилась, пыталась ударять, но уверенно гасла. И уже притихшая, всё же выгнула створки окна, те, что не были открыты, прошла через качнувшиеся тела командора и его маленькой женщины, захлопнула несчастную дверь и проскользнула, чуть заметная уже, обратно. Окна с гулкой вибрацией вогнулись на место, и немое безмолвие опустилось на вздрогнувший город.
Тишина. Сколько она продлилась, никто и никогда не узнает. После взрывов всегда так – оглушительно тихо. А он, кажется, ничего не заметил. Кроме спокойных, уверенных глаз и тронувших его подбородок волос её, той, которую крепко держал в руках и отпускать больше вообще был не намерен.
– Это значило «да»? – Хуже момента узнать найти было невозможно. Улыбнулся косо. Карри дёрнулась. Прижал к себе плотнее. Наплевать, что ответит, вот честно. Потому что выбора ни у неё, ни у него всё равно нет. Собственно, это уверенности и придавало.
Упёрлась лбом ему в грудь и молчала. Только вцепилась тонкими своими пальчиками сильнее.
– Карри, – позвал тихо. – Сокровище моё, я ведь…
– Да… Грэм, это было… «да», – решительно вскинула подбородок. И он не сразу, только повторив себе несколько раз, сообразил, выхватил смысл. Запрокинул голову, беззвучно засмеялся. А Карри добавила: – Но через пару недель придётся спросить опять. Потому что сейчас я ничего не соображаю.
– Не принимается, – пытался нахмуриться, торжествующе улыбаясь. Не сильным даже. Нет. Она делает его всемогущим. Теперь это ему очевидно. – И сбежать всё равно не удастся.
– Я и не собиралась, – опять прижалась щекой и просто молча рядом дышала.
Тихо сберечь внутри щемящее чувство, чтобы потом до последнего вздоха это бережно помнить. Мучительно не орать себе: «Ты смог, у тебя получилось!», одёргивать отчаянно свои руки, чтобы крепче, чем надо, не стиснуть и не поломать нечаянно её хрупкие рёбра – совсем ненормальный.
– Что там произошло? – спросила спустя пару тихих минут.
– Взорвался заминированный товарный, – прошептал неохотно. – Поедешь со мной. Одну больше не оставлю. Но там будет страшно, – предупредил слегка нервно. Непонятно, как она это перенесёт. Это сильно пугало.
– Я единственный репортёр в городе. Вариантов у меня всё равно нет, – поморщилась коротко. – Надо найти остальную группу.
– Найдём, – уверенно пообещал командор Лэррингтон. – Всех найдём, – сощурился недобро. И не удержался, обнял свою Сневерг сильнее.
Грэм на минуту прикрыл глаза. Это действительно было чудом. Что догадался. Что успел. Чудо, что вообще её в этой жизни встретил. Как открепить теперь от неё свои руки? Как позволить ей хотя бы на шаг отдалиться? Не позволит, не открепит и от обещаний не освободит. Он был в этом уверен.
Гриб за окном начинал медленно, чуть заметно клониться, западать набок. Ветер сносил облако взрыва прочь от города, в точно рассчитанную Эли сторону, на глазах смертельно напуганных, неожиданно собранных и притихших горожан.
Потрёпанный Родной растерянно замер, таращился неверяще побитыми окнами и вывороченными рекламными щитами, хлопал укоризненно вольными обрывками газет. Крыша подорванного локомотива пролетела километра три и упала почти в самом центре, к счастью, никого не поранив. К ней потом ещё долго ходили «смотреть» по добротно засыпанным стеклянной крошкой улицам.
В целом город чудом не пострадал. Не считая остекления. Жертв среди населения не оказалось.
Военные потеряли в то утро два взвода. Среди них был и Тэрри.
Телёнок-годовас облизал Колькино ухо и ткнулся хозяину носом за шиворот, призывно и мелодично проныл, «ласточкинского» дипломата к общению побуждая.
Босой вскинулся в зарослях молодого репейника, обозревая непорядок, и сдавленно захрипел.
Как заглох на переезде, он помнил, как дополз до путевых посадок – тоже, как прикрылся от солнца широким лопушком – даже это в его памяти ясно сияло, а вот куда дел, где оставил вредёбу… то есть пользу несомненную – как ни силился, воспроизвести не мог.
Поплёлся бочком, нетвёрдо туда, где тракторишко свой вроде покинул, и онемел второй раз уже за день. Теперь, кажется, навечно.
Развороченный, его старый бессменный товарищ красно-ржавым покорёженным скелетом замер под испорченной насыпью, у пустых совершенно путей.
Колька бухнулся на колени и горько, беззвучно завыл.
Телёнок мяукнул тихонечко сзади, ткнул в Дрэкову щёку добрыми губами, пожевал оторванный воротник да потянул за собой, домой, в «Ласточку».
Рэй тяжело опустил, наконец, руки и скованно поднялся.
– Успели всё-таки, – улыбнулся измученно. Щит медленно истончился, а спустя минуту и вовсе исчез. Хлопка он не услышал. Выругался, глядя, как на рубашке расплывается алое. Усмехнулся устало: – Задолбали… – осел опять криво на колени. Поднял утомлённый взгляд, с трудом сфокусировал. Спросил, как у ребёнка: – За что, Эли?
– Прости меня. – Принцесса смахнула две тонкие слёзки, села осторожно на плотный травяной ковёр и уложила голову правителя Семи земель себе на колени. – Прошу тебя, пожалуйста, прости, если сможешь, – шептала Элизабет торопливо.
Рэй потянулся ладонью к её щеке, коснулся пальцами, оставив тёмный след, тепло улыбнулся.
– Зачем ты? Кто смог так испортить мою принцессу? – Элизабет дёрнулась как от удара. Но подниматься не стала. – Это ведь не для Грэма. И не для тебя самой. Я же вижу.
Медленные слёзы её вдруг потекли потоком, и она погладила тёмную шевелюру мужчины дрожащими пальцами.
– Если останешься ты, сильный, несокрушимый, в этом противостоянии вы разрушите мир, – провела пальцами по его лбу, коснулась виска, погладила щёку. Рэман только легко ухмыльнулся. – Однажды разрушите. Континенты уже, не страны, будут гибнуть от затеянных вами войн, а люди – превращаться в чудовищ. Разве ты не видишь этого, Рэй? Это всё есть прямо сейчас. Если закроем и спрячем алторий, они разорвут нас рано или поздно, гонясь и убивая всех, кто с ним связан. Станут покупать и шантажировать, провоцируя страшные вещи. И люди будут на это согласны. Потому что соблазны так велики… И мы будем отвечать за их потерянные души. Потому что такой груз – это навечно. Ты понимаешь меня, я же вижу. А если откроем месторождение для всех, дадим доступ как к достоянию планеты, обяжем пустить только на мирные нужды, есть шанс на скачок в развитии. На всемирный глобальный прорыв! Но ты этого никогда не допустишь…
– Девочка, – шёпотом улыбнулся Рэй. И закашлялся тихо. – Моя чудесная девочка, – потянулся к её ладошке, осторожно поцеловал. – Поезд ведь был пуст?
– Тот самый? – посмотрела на него с тревогой принцесса. – Был, – согласилась просто, – с тем изотопом.
– И алторий опять не под угрозой?
– Нет. – Слеза упала на губы Рэя, и он медленно, зажмурившись, облизал их.
– Позор, – шепнул, блеснув глазами с горделивым восторгом. – Меня обставила собственная жена.
– Надо было больше времени уделять семье, – усмехнулась и сдавленно всхлипнула. Обняла его голову, прижала к груди. Так и сидела, покачиваясь с ним вместе. Прошептала надрывно: – Простиии…
– И кого же ты видела мне на смену? – Рэй был неуместно моменту весел.
– Тебе – никого, – ответила твёрдо, всхлипнула теперь жалобно. – Я больше никогда не собираюсь замуж.
– Это, конечно, благородно, хоть и ужасно неразумно, любимая. Кого в кабинете мне на смену планировала, говорю?! – сказал вдруг так строго, что она вздрогнула.
– Кого? – повторила несмело. – Не… не знаю. Их… они… Нашёлся бы кто-то. Тётушка наверняка кого-нибудь предложит. Она та ещё интриганка, – осторожно поправила его голову на коленях.
– Она тебя надоумила?
– Что? – посмотрела на умирающего мужа отстранённо. – Нет, что ты, – беспечно махнула рукой. – Хотя, может, Её Величество о чём-то таком и догадывалась.
– Господи, что за семейка, – пробормотал Рэй Рэман, всё ещё правитель Семи земель. – Вот за что люблю, скажи мне? – потребовал строго. Только показная его злость тёплого взгляда ничуточки не скрывала.
– Простишь? – Элизабет прижала его к себе крепче, посмотрела с надеждой.
– Как жить-то дальше собираешься со всем этим?
– Не знаю, – прошептала женщина. Слёзы так и бежали непрерывным потоком.
– Идём, – строго сказал Рэй.