ону от воррона. Но я прощала эту нелепость юным натюрралистам. Я сохрраняла внутреннее достоинство — рраз они чистят клетку. Клетка, однако, всё-таки тесновата. И хочется рразнообрразия… Дверцу забыли закрыть. Самое сложное — прролезть в оконную щель…
Но я не прочь опять побыть достопримечательностью. Вы давно тут живёте, Дерево? Что? Не помните, сколько лет? Считают обычно по годичным кольцам на пне? Нет, зачем же такие кррайности! Рразве нет дрругих способов?
Ах вы знаете бабушку? Ту особь преклонного возрраста, которрая догадалась, что меня зовут Кларра? Порразительно сообрразительна! Что? Вы помните, как она была невысоким рросточком? Она — росточком, а вы — уже Деревом? Карл-у-кларры… Забавно. Особь преклонного возрраста вызывает симпатию. Она чем-то очень похожа на юного натюрралиста. Карр, они все выглядят дрружелюбно. И самый юный натюрралист, и дрругие, постаррше.
Да и сами вы, Дерево, не вызываете у меня особого отторржения. Ваши корявые руки в чём-то вполне пррактичны.
Нет причин, по которрым я не могу тут прижиться.
Глава 3
— Как поживаете, Дерево? Как вам весна и всё пррочее?
— Весна — это замечательно. Все радуются весне.
— Да? — Клара переступила на ветку потолще. — Вы так считаете, Дерево? И вас ничто не тревожит? Вы слыхали, что ожидается яблочный год?
— Значит, вы уже знаете…
— Дерево! Не смешите меня. Я знаю всё что нужно. В отличие от деревьев я умею летать. В соседних садах всё цветёт. Вот что я вам скажу. И яблони зацвели.
— Я так рада за них, — тихо вздохнула Яблоня.
— Карл-у-кларры… Что значит «ррада»? Дерево, вы неноррмальное? Говорю вам: яблочный год. Яблони зацвели. И вы тоже, кажется, яблоня. Только вы не цветёте. Хочу вас предупредить: вы рискуете жизнью. Через три дома отсюда выррубили яблони, которрые не зацвели. Они заслоняли солнце тем, которые плодоносят. Правда, юные натюрралисты, обитающие в этом доме, — симпатичные особи. Возможно, для них не важно, что вы заслоняете солнце. Но лучше бы подстрраховаться. Вы обязаны зацвести.
— Я очень старая, Клара. А цветение — счастье. Счастье требует сил…
— Карл-у-кларры, Дерево, не прикидывайтесь пеньком! Это форрма изощрённого эгоизма. Вы как будто забыли: я делю с вами место и время. Вспомните: вы — оррганизм. У каждого оррганизма есть резервные силы. Эту тему очень любили юные натюрралисты. А вам всего-то и нужно, что втянуть в себя больше соков. Вдохните поглубже, подумайте о хоррошем. О ворронах, о ворронах. Вы вообще-то помните, что я — достопримечательность?
— О, конечно, Клара, я помню! Как я могу забыть?
— Вот и не забывайте.
— Нет-нет, я не забываю!
— Дерево, вы попугай? Что вы всё повторяете? Или вы думаете, что попугаи цветут? Лучше втягивайте в себя соки, — проворчала сердито Клара.
Яблоня еле заметно вздохнула.
А птица решила, что разговор становится утомительным, нахохлилась и умолкла.
Глава 4
Ворон Клара вернулась после недолгой отлучки.
— Ах, Клара! Я рада вас видеть, — сказала ей Яблоня. — Присаживайтесь, пожалуйста.
— Приглашаете, карл-у-кларры? Ах, какое гостеприимство! Но я не вижу, куда можно присесть. Вы меня ослепляете.
— Ослепляю? — не поверила Яблоня.
— Да. Ослепляете. Улыбаетесь на весь сад. От вашей улыбки крружится голова.
— Клара, я зацвела, — тихо сказала Яблоня. — Присаживайтесь, пожалуйста… Лучше чуть-чуть пониже. И немного левее. Так вам лучше будет виден цветок.
Клара уселась на ветку и уставилась на цветок:
— Та престарелая особь, которая всё равно что юный натюрралист… Она сказала: вы можете не цвести. Она всё равно вас любит. Будто вы человек. Карл-у-кларры… Как стрранно. Но она утверждала, будто вы сверху донизу увешаны воспоминаниями. Я только не поняла, чьи это воспоминания — ваши или её? И я совершенно не вижу, чем таким вы увешаны. Но иногда приходится верить на слово… Короче, убить вас не собиррались. Ну и жили б себе спокойно. А то — «пониже, левее»… Теперь у вас только и мыслей, что об этом цветке. Вы вообще способны ещё о чём-нибудь думать? Или вы теперь ко всему равнодушны? Дерево, вы хуже пня с его годичными кольцами. Вы совершенно не думаете, что ворроны очень рранимы. Они могут решить, что их брросили. И им теперь соверршенно не с кем поговорить…
— О, Клара, о чём вы хотите поговорить? Я готова вас слушать.
— О чём-о чём… — Клара ожидала встретить сопротивление. — Значит, вы зацвели… Должна вам сказать, это выглядит стрранно. Только один цветок — и тот с головку пиона. Вы уже старрое, Дерево, могли что-нибудь перепутать.
— Странно — это когда ворона выходит замуж за ворона, — спокойно ответила Яблоня. — А на яблоне может быть сколько угодно цветков. Но если они появились — пусть даже один цветок, — значит, яблоня зацвела. И должна вам сказать, что пионы на яблонях не растут. Это знают даже юные натуралисты.
— Карл-у-кларры… — птица не нашла что ответить.
В саду суетились шмели. Бабочки делали вид, будто они — цветы и будущие гусеницы не имеют к ним отношения. Ветер назойливо требовал, чтобы все танцевали, а сам всё сбивался с ритма. Однако Яблоня с радостью приняла его приглашение. И ей было не важно, как называется танец. Во время танца ветка, на которой устроилась Клара, легонько покачивалась и птица покачивалась вместе с ней.
Глава 5
— Карл-у-кларры, Дерево! Что вы так голосите?
— Скорее, Клара. На помощь! Я боялась, вы не услышите. Ах, это ужасно! Ужасно!
— Я давно вас услышала. И сейчас прекррасно вас слышу. Из-за чего сырр-борр?
— Клара, скорее, скорее! Видите — там червяк!
— Вижу. Червяк. — Ворон Клара устроилась поудобнее и принялась чистить перья.
— Он ползёт прямо к яблочку. Сделайте что-нибудь!
— Что именно я должна сделать? — Под мышкой у птицы обнаружилось нечто такое, что всецело её поглотило.
— Клара! Пожалуйста, съешьте его. Или он съест моё яблочко.
— Дерево, вы меня удивляете. Вы знаете, что я — воррон? Пусть я жила у юных натюрралистов и они добывали мне пищу. Но я точно знаю, что ворроны — настоящие ворроны — не едят черрвяков.
— А что же они едят? — Яблоня всеми порами своей старой коры ощущала, как двигается червяк.
— Воррон питается падалью.
— Клара, ради меня! Представьте, что вы — ворона! Клара, пожалуйста! На короткое время.
— Это почти ничего не меняет. Какой ррацион, по-вашему, у воррон? Их ррацион всецело обусловлен их миссией. Чаще всего они коррмятся на помойках — потому что они санитарры. Горродские ворроны сокращают объём отбросов. Разве среди отбросов есть яблочные червяки?
— Клара, он уже близко…
— Дерево, вы существо с огрраниченным крругозором. Вы способны ещё о чём-нибудь думать, кроме этой невзррачной завязи? Ваш нелепый цветок, он хотя бы вызывал удивление… Если вам так надо избавиться от червяка, позовите синицу.
— Клара, синицы теперь редко меня навещают. Они знают, что я дружу с вами.
— Карл-у-кларры, а как вы хотели? Наше общение — это что-то вроде искусства. Оно требует жертв. Вы спррашивали себя, чем готовы пожертвовать? — Птица всё продолжала исследовать свои перья и находила там много лишнего.
— Клара… — Яблоня больше не могла говорить. Все листочки её дрожали.
Птица в последний раз ковырнула у себя под крылом и взглянула на червяка. Червяк был большой и косматый. От малюсенького яблочка его отделяло расстояние в один листик.
«Ну и съем, — подумала Клара, — может, никто не заметит. И вряд ли это как-то повредит моей репутации. В конце концов, ворроны часто промышляют ловлей мышей. А если не съесть червяка, Дерево очень расстроится».
Червяк уже потянулся к яблочку — но коснуться его не успел.
Ветви Яблони облегчённо качнулись.
— Я вам так благодарна, Клара, — прошептала бедная Яблоня. — Извините мою навязчивость. Я переволновалась. Вчера был ужасный ветер. Знаете, у малышей бывают слабые черенки.
Глава 6
Лето стояло чудесное. Оно не губило жарой, не иссушало жаждой. Не изводило нудными затяжными дождями. Лето царствовало по-доброму, щедро одаривая всё живое светом, теплом и влагой. Яблочко счастливо избежало нападения гусениц и разных яблочных хворей и к августу выросло и округлилось. Оно нежилось в солнечной ласке и тихонько хихикало, когда его щекотал летний дождик. Светло-зелёная кожица Яблочка была нежной, но прочной. За ней ощущалась мякоть. И Яблочко в летней ночи светилось, как ёлочный шар.
— Карл! Подрастает, однако. Ни рродинок, ни борродавок. Может выйти приличный Фррукт! — Склонив голову, Клара посматривала на Яблочко круглым блестящим глазом.
Яблоня засияла от гордости и незаметно погладила Яблочко листиком.
— Слушайте, Дерево, нужно подумать о перспективах Фррукта.
— Клара, это же яблоко. Его перспективы понятны. — Яблоня снова погладила Яблочко листиком, но на этот раз — с лёгкой грустью.
— Дерево, вы опять выдаёте себя за пень. Очевидно, что Фррукт съедят. Но ведь важно, кто именно и при каких обстоятельствах. Почему-то вы не хотели, чтобы его съел червяк.
— О-о-о… — прошептала Яблоня. Её мелкие веточки дрогнули.
— Вы принудили съесть червяка одного знакомого воррона. А ведь это было против его натюрр!
— Я вам так благодарна, Клара!
— И в чём ваша благодаррность? Вы не даёте мне стать достопримечательностью!
— Вы и так достопримечательность!
— Дерево, вы хотите сузить мои перспективы. Все должны говорить: знаете, Фррукт вызрел на том самом дерреве, где любила сидеть воррон Кларра. Очень редкая птица. И не путать с ворроной! Понимаете, Дерево?
— Кажется, понимаю.
— Это ррадует, карл-у-кларры… Я же знаю, что вы не пень. Вы должны сделать выводы. Вы должны меня допустить!