Эльфера осторожно посадили на другого коня. Он взялся за повод здоровой рукой.
Повар вытащил из рва мешки с шерифовым добром. Тут Маленький Джон распрощался с друзьями.
— Везите Робину подарки от лорда шерифа, — сказал он, кивнув на мешки. — А я отыщу самого лорда; он охотится нынче где-то у Серебряного ручья. Скоро мы с ним вас догоним.
Глава 15
«Согните луки, — молвил он, —
Обоз невдалеке.
Передний — мой: и жизнь и смерть
Его в моей руке».
По всем дорогам Англии скрипели колеса возов. Первые белые мухи кружились уже в воздухе, не смея опуститься на землю. По утрам тонкой корочкой льда затягивались лужи, а небо к закату было красным, как медь. Зима подступала, и владельцы земель спешили объехать свои владения — собрать с вилланов последний оброк.
По старому Ватлингу, по широкому Эрмину, по каменистым горным тропам, по топким просекам, по глухим и людным проселкам, мимо кельтских могильников, мимо затопленных золотым орешником римских военных лагерей, мимо грузных норманнских церквей и угловатых замков, лениво влегая в ярмо, тащили волы повозки, скрипящие под тяжестью нового урожая. Ветер уносил в облака пыльные клочья овечьей шерсти, мякину, запах янтарного меда, дым коптящихся окороков.
Настежь были распахнуты двери монастырских амбаров, подвалов; и днем и ночью опущены были подъемные мосты.
Громко визжали свиньи и гоготали гуси, громко стучали цепы по гумнам, буйный ячмень задорно хлопал, вышибая затычки из бочек, но все эти звуки заглушал громкий и протяжный скрип колес.
Красные клены и медные дубы бросали охапки листьев под широкие копыта воловьих упряжек. Воробьи неохотно уступали дорогу копытам, словно уговорились, что скорее дадут раздавить себя, чем позволят увезти с полей золотое зерно.
Собаки бежали между возами, то зазывая вперед ленивых волов, то отставая у верстового столба, чтобы, задрав лапу, проверить, на месте ли еще надпись, высеченная по твердому камню: «Сделал дорогу Гай Юлий Цезарь».
С высокой вершины каштана, что стоит на холме в том месте, где дорога на Бернисдэль пересекает дорогу на Сайлс, Мук, сын мельника, увидел большой обоз.
Как ящерица, он соскользнул по гладкому стволу и спрыгнул на землю, где, с головой укутавшись в плащи, крепким сном спали востроносый Скарлет и Вилль Белоручка.
— Двенадцать упряжек по восемь волов, вьючных лошадей не то семь, не то восемь, — сказал Вилль, растолкав товарищей. — Сам епископ не ездит с таким обозом. Клянусь крестом, они не оставили в Вотерсе ни свиньи, ни куренка!
— Какая охрана? — потягиваясь, спросил Скарлет.
— Считать будем после драки. Хватило бы стрел.
Вилль Белоручка выглянул из чащи.
Скрип колес приближался. Ветер донес мычанье коров, гоготанье гусей, кудахтанье, крики погонщиков и хлопанье бичей.
— Прямо ярмарка на колесах! Достанется нам от Робина, если мы упустим такой подарок!
Пятеро вооруженных всадников подвигались вперед в голове обоза, трое монахов трусили следом за ними. Низко пригнув головы, брели привязанные к повозкам коровы. Вьючные лошади шли понуро, покачиваясь под тяжелой кладью.
— Передний — мой, — сказал Мук, натягивая тетиву. — Бери, Скарлет, на прицел большого, на белой кобыле. А ты, Белоручка, — того, что толкует с монахом.
Три стрелы сразу сорвались с луков, будто их спустила одна рука.
Всадник, ехавший впереди, мешком повалился на шею лошади. Тот, что беседовал с монахом, упал бы, не подхвати его спутник. Третья стрела, скользнув по кольчуге стражника, воткнулась в морду белой кобылы. Лошадь вскинулась на дыбы и опрокинулась в сторону, на переднюю упряжку волов.
Скрип колес оборвался, облако пыли скрыло обоз.
Волы ревели, сбившись в кучу, опрокидывая повозки; гуси хлопали крыльями, свиньи визжали, вьючные лошади бились копытами кверху, пригвожденные кладью к земле.
— Люди, ко мне! — кричал стражник, упавший с белой кобылы. — С нами Бог и святые угодники! Ко мне, Жоффруа, Бонвалет! Все на разбойников!
Он стоял с обнаженным мечом, прикрывая своим телом монахов, которые поспешили опуститься на колени, сложив руки на груди. Рядом с ними лежал всадник, раненный стрелой Белоручки.
Но воин напрасно звал на помощь. Испуганные кони, закусив удила, далеко унесли уже и Бонвалета и Жоффруа. А погонщики волов исчезли под своими повозками с такой быстротой, как суслики прячутся в норки.
Стрелки под могучим каштаном дружно расхохотались, увидав чудесное действие трех хорошо направленных стрел.
— Клянусь святым требником, тысяча стрел не заменит нам имени Робин Гуда!
С этими словами Скарлет выскочил на дорогу следом за Муком, сыном мельника, и Белоручкой. Стрелки тотчас же взяли на прицел единственного готового к обороне врага.
— Послушай, вояка, — сказал Мук, обращаясь к стражнику, — если ты будешь брыкаться, мы подарим тебе три добрые стрелы, сработанные хромым из Трента. Только боюсь, что ты отправишься в преисподнюю прежде, чем успеешь их хорошенько сосчитать. Ну-ка, вкладывай свой меч в ножны, чтоб не ржавел на осеннем ветру. Так! А теперь посмотрим, каких гостинцев прислал нам Господь.
Не спеша он прошелся взад и вперед мимо сбившегося в кучу обоза. Скарлет и Вилль Белоручка зорко следили за возницами и провожатыми, не выпуская из рук направленных на стражника луков.
— Так, — повторял Мук, сын мельника, — так. Мед и эль — хорошо. Надо думать, ваш мед вкусней, чем дикий. Рожь хорошая. Овес нам не нужен. Для чего бы нам сдался овес, если лошадей мы не держим? Ба! Какая свинья! С хорошего аббата будет. Это ты раскормил такую, виллан? Да не прячься ты под повозку, разве я дьявол? Отвечай, если есть у тебя язык. Это ты откормил свинью так, что она стала поперек себя толще?
Погонщик робко выбрался из-под повозки.
— Твоя свинья? — снова спросил Мук.
— Была моя, — несмело ответил виллан.
— А зачем ты ее отдал монахам?
— За выпас. Я держу от аббатства землю.
— А еще чего отдал?
— Двух гусей отдал, десять кур, три чельдрона овса.
— Они, верно, у тебя лишние были?
Из-под всех повозок теперь вылезли погонщики. Не решаясь подойти поближе к стрелку, они вытянули шеи, прислушиваясь к разговору.
— Почему ж это лишние? — с обидой в голосе спросил крестьянин. — У меня кур всего-то и было двенадцать да два петуха. А свинья — такой свиньи во всем Вотерсе нету, всякий скажет.
— Так бери их себе, если они нужны, — вдруг сказал Мук.
Виллан разинул рот и захлопал глазами. Он весь подался назад, испуганно глядя на стрелка.
— Мне? И кур? И свинью? А эти что скажут?
Он кивнул на монахов, которые продолжали стоять на коленях, тесно прижавшись друг к другу, с руками, сложенными на груди. Мук рассмеялся.
— Они свое получили. Да шевелись попроворнее! Забирай свое добро и тащи домой. Жена-то есть у тебя?
— Есть.
— Так скажи ей, что это — подарок от Робин Гуда.
Только тут все поняли, что стрелок не шутит.
Первый крестьянин топтался еще на месте, не зная, каких угодников благодарить за свое счастье, а уж другой, косясь на Мука, принялся отвязывать от повозки корову.
— Ну, ну, смелее! — подбодрил погонщиков стрелок.
Вилланы везли свой оброк на своих же волах. И едва Мук кивнул головой, как упряжки были повернуты, опрокинутые повозки поставлены на колеса, и ремни звонко защелкали по спинам волов. И хотя волы на подъем ленивы, обоз тронулся с места и скрылся с глаз так быстро, точно его подхватило вихрем.
Посреди взрытой дороги осталась колода меду, пузатая бочка эля и несколько мешков с пшеницей и рожью. Когда скрипучий обоз скрылся вдали, Мук, сын мельника, обернулся к монахам. Святые отцы все еще стояли на коленях, побелевшими губами шепча молитвы.
Вилль Белоручка и Скарлет давно опустили луки, но стрелы держали на тетиве. Стражник, неподвижный, как каменное изваяние, смотрел в ту сторону, где еще клубилась пыль, поднятая колесами повозок.
— Ты, парень, ступай, откуда пришел, — сказал Мук стражнику. — Да прихвати с собой эту падаль, пока ее не склевали вороны.
Взвалив раненого товарища на седло, стражник взял под уздцы свою белую кобылу, взглянул исподлобья на монахов и побрел прочь.
— Ну, вилланы, не каждый день посылает Господь такое утешение! — воскликнул Скарлет. — Как жеребята, как жеребята! Волы-то скакали, как жеребята! Вставайте, вставайте, святые отцы! Помолились — и хватит. Все равно не замолить вам своих грехов. И какой толк по сто раз повторять «Ave», если Пречистая слышит вас с первого слова? Подымайтесь живее да помогите нам нагрузить лошадей.
Взгромоздив мед и эль, пшеницу и рожь на свои же седла, монахи старательно увязали кладь и повели лошадей в поводу вслед за Скарлетом к Бернисдэльским пещерам. Вспоминая, с каким проворством вилланы скрылись с глаз со своим добром, Скарлет то и дело принимался хохотать, трясясь всем своим поджарым телом.
Мук, сын мельника, и Вилль Белоручка шли позади.
— Ого-го! — окликнул кто-то стрелков, когда они вышли на широкую лесную поляну, и эхо трижды повторило веселый крик.
Знакомый свист прорезал воздух, и навстречу стрелкам, обгоняя друг друга, понеслись, — заливаясь приветственным лаем, псы фриара Тука.
— Эге! И ты ведешь добрых гостей, фриар Тук? — крикнул Мук, сын мельника, и эхо снова принялось перебрасывать слова, как игральные кости. — Ну и славный же выдался денек! А в мешках у вас что за добыча?
— Подарок Робину от лорда шерифа. Маленький Джон вернулся. Этого парня он сманил с шерифова двора, а мальчика они нашли по дороге. Как тебя звать? Я запамятовал, молодец.
— Эльфер! — воскликнули в один голос Скарлет и Вилль Белоручка.
А юноша ничего не ответил, потому что его слишком крепко стиснули старые друзья, добрые вилланы. Так крепко, что он едва не скатился с коня.