— А ты не забывай, — строго сказал Николай Николаевич.
— Я стараюсь, — сказала Ленка.
Она приготовилась к встрече с несокрушимой Железной Кнопкой и ее дружками. А что, если они сейчас устроят ей «почетные проводы», будут кричать на нее «Чучело» на виду у всех пассажиров катера?… Что тогда? Легкий озноб прошел по ее телу, но все же она собралась и твердо решила: если они это сделают, то она бросится драться. Она не отступит. Нет, не отступит!..
— Подержи, пожалуйста! — Ленка отдала Николаю Николаевичу сверток с картиной и медленно, как-то по-новому, откинув голову назад, пошла навстречу приближающимся крикам.
Но затем произошло нечто неожиданное — она увидела бежавшего Димку! А следом за ним, во главе с Мироновой и Лохматым, вылетел почти весь шестой класс — может быть, человек двадцать, — они гнали Димку! А она испугалась — вот смешно.
Димка бежал неловко, трусцой, как курица с подбитым крылом, прижимаясь к забору, чтобы его меньше было видно, и поминутно оглядывался назад с побелевшим от страха лицом. Зато у преследователей глаза горели яростным огнем, щеки пылали нервным румянцем людей, которые имели право на подлинный гнев.
Кто-то схватил Димку за руку, кто-то подставил ножку. Он упал, тут же вскочил, вырвался из цепких рук преследователей и побежал дальше, сверкая пятками.
Все шквалом пронеслись мимо Николая Николаевича и Ленки, не замечая их.
Они кричали:
— Держи его!..
— К школе! Гони к школе!..
— Попался, гад!..
Они исчезли так же быстро, как и появились.
— Дедушка, — одними губами произнесла Ленка, — значит, Димка все-таки сознался?
— Выходит, сознался, — ответил Николай Николаевич.
— А что теперь будет? — спросила Ленка, уставившись на Николая Николаевича испуганными глазами.
— Что будет? Теперь они из тебя сделают героя.
— Да?… — Ленка откровенно засмеялась. — Что же мне делать?
— Ну, играй победу! — Николай Николаевич почему-то с грустью и удивлением посмотрел на Ленку. — Ну, торжествуй!
— Я сбегаю, — сказала Ленка, — посмотрю…
— Не надо, Елена! — попросил Николай Николаевич. — Лежачего не бьют.
— Но я торжествую! — почему-то с вызовом крикнула Ленка. — Я играю победу!
— Елена, подожди! — попытался остановить ее Николай Николаевич.
Но Ленка не послушала его и бросилась следом за ребятами к школе.
Николай же Николаевич неловко потянул тележку и перевернул ее — чемоданы, мешок с яблоками и картина упали. Он быстро поднял тележку, сложил все обратно, откатил ее в сторону, взял картину и поспешил за Ленкой.
Ленка вбежала в класс, когда Димка под натиском ребят, спасаясь от них, взобрался на подоконник.
— Бей его! — заорал Валька и схватил Димку за ногу, чтобы стащить с подоконника.
— Не примазывайся! — с презрением оборвала его Железная Кнопка. — Не суйся к нам со своими грязными руками!
Лохматый саданул Вальку, и тот отскочил в сторону.
А ребята стали медленно наступать на Димку, как когда-то наступали на Ленку.
— Пустите меня! — крикнул он. — А то я… — Он беспомощно оглянулся в поисках спасения. — Выпрыгну в окно!
— Не выпрыгнешь! — сказала Миронова. — Ножку сломаешь, а это больно.
Димка загнанными глазами посмотрел на Железную Кнопку, весь как-то в отчаянии вытянулся и распахнул окно…
Все: «Ах!» — и отпрянули.
Вот в это время в класс и вбежала Ленка. Никто ее не видел, потому что они все стояли к ней спиной. Все их внимание было приковано к Димке.
— Слезь с окна! — тихо и спокойно произнесла Ленка.
Димка резко оглянулся, увидел Ленку… и спрыгнул с подоконника.
— Наша красавица пришла! — пропела Шмакова, хотя в ее голосе чувствовалась какая-то неуверенность.
Ребята веселой гурьбой окружили Ленку:
— Привет, Чучело!
— Здорово!
— Наше вам!..
— Оказывается, ты молодец, Бессольцева! — Лохматый хлопнул Ленку по плечу.
— Разрешите пожать вашу лапку, — паясничал, как всегда, Рыжий, пожимая Ленкину руку.
— Вот хорошо, что ты еще не уехала. — Сама Железная Кнопка, улыбаясь, приближалась к Ленке. — Что же ты нам сразу все не сказала?… Впрочем, это твое личное дело.
А Димка тем временем сообразил, что все про него забыли, проскользнул по стенке за спинами ребят к двери, взялся за ее ручку, осторожно нажал, чтобы открыть без скрипа и сбежать… Ах, как ему хотелось исчезнуть именно сейчас, пока Ленка не уехала, а потом, когда она уедет, когда он не будет видеть ее осуждающих глаз, он что-нибудь придумает, обязательно придумает… В последний момент он оглянулся, столкнулся взглядом с Ленкой и замер.
Он стоял один у стены, опустив глаза.
— Посмотри на него! — сказала Железная Кнопка Ленке. Голос у нее задрожал от негодования. — Даже глаз не может поднять!
— Да, незавидная картинка, — сказал Васильев. — Облез малость.
Ленка медленно приближалась к Димке.
Железная Кнопка шла рядом с Ленкой, говорила ей:
— Я понимаю, тебе трудно… Ты ему верила… зато теперь увидела его истинное лицо!
Ленка подошла к Димке вплотную — стоило ей протянуть руку, и она дотронулась бы до его плеча.
— Садани его по роже! — крикнул Лохматый.
Димка резко повернулся к Ленке спиной.
— Я говорила, говорила! — Железная Кнопка была в восторге. Голос ее звучал победно. — Час расплаты никого не минует!.. Справедливость восторжествовала! Да здравствует справедливость! — Она вскочила на парту: — Ре-бя-та! Сомову — самый жестокий бойкот!
И все закричали:
— Бойкот! Сомову — бойкот!
Железная Кнопка подняла руку:
— Кто за бойкот?
И все ребята подняли за нею руки — целый лес рук витал над их головами. А многие так жаждали справедливости, что подняли сразу по две руки.
«Вот и все, — подумала Ленка, — вот Димка и дождался своего конца».
А ребята тянули руки, тянули, и окружили Димку, и оторвали его от стены, и вот-вот он должен был исчезнуть для Ленки в кольце непроходимого леса рук, собственного ужаса и ее торжества и победы.
Все были за бойкот!
Только одна Ленка не подняла руки.
— А ты? — удивилась Железная Кнопка.
— А я — нет, — просто сказала Ленка и виновато, как прежде, улыбнулась.
— Ты его простила? — спросил потрясенный Васильев.
— Вот дурочка, — сказала Шмакова. — Он же тебя предал!
Ленка стояла у доски, прижавшись стриженым затылком к ее черной холодной поверхности. Ветер прошлого хлестал ее по лицу: «Чу-че-ло-о-о, пре-да-тель!.. Сжечь на костре-е-е-е!»
— Но почему, почему ты против?! — Железной Кнопке хотелось понять, что мешало этой Бессольцевой объявить Димке бойкот. — Именно ты — против. Тебя никогда нельзя понять… Объясни!
— Я была на костре, — ответила Ленка. — И по улице меня гоняли. А я никогда никого не буду гонять… И никогда никого не буду травить. Хоть убейте!
— Какая храбрая! — Шмакова зловеще хихикнула: — Одна против всех!
— Раз так, то и Чучелу бойкот! — заорал Валька. — Ату-у-у их! — Он свистнул.
Но свист его погас, потому что никто его не поддержал.
В это время появилась веселая и нарядная Маргарита Ивановна.
— Это что еще за собрание? Вы что, звонка не слышали? — сказала она. — Живо по местам! У меня потрясающая новость… — Маргарита Ивановна заметила Ленку: — Ты еще не уехала? Это прекрасно! — Ее взгляд остановился на Ленкиной стриженой голове. — Ты что, заболела?…
— Она спалила волосы у костра, — сказал Васильев, — и остриглась.
— У костра? — переспросила Маргарита Ивановна. — У какого костра?
Но потрясающая новость, которую Маргарита Ивановна хотела всем сообщить, била в ней ключом, и она сразу забыла или, точнее, привыкла к тому, что Ленка острижена, потому что опалила волосы у какого-то костра.
— Ребята, ребята! Внимание!.. — Она постучала костяшками пальцев по столу, чтобы всех утихомирить. — Вни-ма-ние!.. Слушайте! — Голос Маргариты Ивановны звенел необыкновенно радостно: — Сейчас нам Лена Бессольцева расскажет потрясающую новость.
— Какую новость? — не поняла Ленка.
— Так ты ничего не знаешь? — удивилась Маргарита Ивановна. — Разве тебе дедушка ничего не сказал? Быть не может!.. Ну хорошо! Тогда я вам все скажу сама. — Она прошлась между рядами, вернулась к учительскому столу. — Ребята! Я только что узнала, что всем нам хорошо известный Николай Николаевич Бессольцев, дедушка Лены, подарил городу свой дом и коллекцию картин, которую собирали многие поколения Бессольцевых и которая принадлежит кисти их предка, художника, жившего в девятнадцатом веке!.. Теперь у нас тоже будет свой городской музей!
— Музей?! — Ленка была потрясена.
— А сколько ему заплатили? — с любопытством спросил Валька.
— Я же объяснила — он это все подарил! — вновь радостно сказала Маргарита Ивановна.
— Даром? Все-все даром?…
— Конечно, — ответила Маргарита Ивановна. — Понимаете, какое это прекрасное начало для большого и благородного дела.
Валька растерялся. Смысл жизни терял для него основу. Он хотел заработать много-много денег, он считал это самым большим счастьем, потому что на деньги он купил бы себе автомашину, цветной телевизор, моторную лодку и зажил бы в собственное удовольствие. И вдруг кто-то, по доброй воле, отказывается от всех своих богатств. От дома, который стоит тысячи. От картин, которые, говорят, стоят «мильен».
И весь класс ахнул. Ребята, конечно, не понимали истинного значения картин, которые Николай Николаевич отдал городу, но знаменитый дом на холме они знали с самого детства. Он, хотя и был для них сказочным дворцом, про который они знали столько замечательных историй, существовал для них реально. И то, что теперь дом Бессольцевых принадлежит городу, произвело на них ошеломляющее впечатление. Они с восторгом и большим удивлением смотрели на Ленку, как на человека, имеющего отношение к чему-то им непонятному, но чудесному.
В классе было так тихо, так бесконечно тихо, что нерешительный стук в дверь прозвучал особенно отчетливо.