Весьма вероятно, что дикая мода на возможно более плотно блокированную вторую динамику превратит будущие поколения сплошь в сумасшедших. Если не остановить скручивание спирали сексуальных аберраций, то к 2000 или 2050 году не 19 000 000 заключенных будет содержаться в заведениях для умалишенных и для преступников, а немногие здоровые будут отбиваться от психов на воле.
Люди с блокированной второй динамикой не любят детей, оскорбляют их и вообще проявляют крайнюю нетерпимость по отношению к ним. Это, правда, бывает не всегда, так как блокировка может касаться только секса. Но может быть плотная блокировка по детям с полной свободой по сексу. В случае блокировки второй динамики родителей именно по сексу, их дети страдают жестоким неврозом.
Очевидно, что скручивающаяся спираль аберраций душит прежде всего детей. Именно детям приходится выносить главные последствия тех табу, которые вошли в плоть и кровь общества. Чтобы остановить этого врага, скручивающуюся спираль, лучше всего атаковать его с помощью Превентивной Дианетики, применив ее к семейной жизни и детям.
Если удастся с самого начала уберечь ребенка от подхватывания инграмм, скручивание спирали прервется; если удастся предотвратить первичное отпирание <кий-ин> инграмм, имеющихся в латентной форме в реактивном банке ребенка уже при его рождении, то борьба с эпидемией аберраций пойдет семимильными шагами.
Чтобы достичь первой цели, общество обязано взять на себя ответственность перед будущей матерью. Эта ответственность носит скорее дианетический, чем экономический характер. Каждому следует научиться молчать, когда рядом с ним будущая мать поранилась, сильно огорчилась или просто больна, а также молчать, присутствуя при родах. Последнее особенно важно. Вокруг рожающей женщины должна быть абсолютная тишина, и чем больше спокойствия и мягкости при родах, тем лучше.
Может показаться, что для ребенка лучше всего появиться на свет путем кесарева сечения, так как при этом считается, что ребенок не испытывает тех мучений, которые сопровождают обычное рождение. Однако, это не так. Кесарево сечение тяжелее для ребенка, чем нормальные роды, так как врач, ведущий роды, обычно ждет до тех пор, пока ребенка не заклинит так основательно, что станет ясно, что нормальные роды невозможны. Это ожидание занимает около двенадцати-четырнадцати часов, и череп ребенка все это время сплюснут.
На одном рентгеновском снимке сделанном во время родов, видно, как из-за узкого тазового отверстия матери лобные кости головки плода заходят одна за другую так, что череп сложен чуть ли не вдвое. В таком положении ребенок оставался четырнадцать часов, а все присутствующие, между тем, вели длинные беседы. Разница между IQ (коэффициент интеллектуального развития) этого мальчика и его брата, годом старше его, огромная. Младший — медлительный и неповоротливый, старший — резвый и ловкий. Старший родился недоношенным, роды были для него не болезненными и протекали столь стремительно, что врач не успел приехать во время. У детей почти идентичный банк инграмм, за исключением родов. Вот как много значит рождение!
Можно привести пример из нашей практики. Маленькая девочка, которую привели к одитору для прохождения процессинга, казалась полусонной. Она страдала ожирением, ее физическое развитие запаздывало по сравнению с нормой. Когда мать спросили о рождении ребенка, она ответила, что думает, что все было в порядке, так как ничего не может вспомнить об этих родах. Во время них она была под хлороформом около 12 часов. Естественно, тот же наркоз получил через пуповину и ребенок. Врачи и медсестры, работавшие вокруг матери, находившейся без сознания, болтали, шутили и смеялись, начиняя инграммами реактивные банки как матери, так и ребенка. Девочка уже давно родилась, но ее реактивное сознание совершенно уверено, что она осталась точно там, где и была, нисколько не продвинулась вперед по колее времени, и крепко спит все под тем же наркозом.
Обычно для того, чтобы у ребенка началось первичное отпирание <кий-ин> инграмм, должно пройти значительное время. Уровень необходимости велик, да и общее состояние весьма хорошее. Инграммный банк может быть плотно заполнен, но для первичного отпирания инграмм требуются чрезвычайно угрожающие выживанию внешние обстоятельства.
Утомить ребенка довольно трудно. Он может казаться усталым, но уровень "только бы добраться до постели" достигается у ребенка значительно позже, чем у взрослого. Только когда ребенок действительно очень устал, и его вдобавок подталкивают какие-то чрезвычайные обстоятельства, он может достичь порога первичного отпирания инграммного материала.
Первичное отпирание может произойти во время первого заболевания ребенка. Хотя у маленьких детей довольно высокая упругость тканей и их не так легко травмировать, но и сильный ушиб, пусть даже он больше раздражает ребенка, чем причиняет ему боль, может, однако, несколько секунд спустя после удара послужить первичному отпиранию. Взрослые обычно принимают предосторожности против несчастных случаев с детьми и стремятся не допустить возможного ослабления аналитических способностей ребенка, так что на этом мы останавливаться не будем. Но на том, что в такое время существует возможность первичного отпирания инграммы, следует остановиться подробно. В реактивном банке ребенка существуют инграммы с определенными интонациями родительских голосов. Они могут быть отперты в случае совпадения голоса и интонаций говорящего с имеющейся записью, поэтому родителям их отпереть очень легко. <Кроме того, драматизация, выполняемая человеком, в данном случае родителем, в похожих, да и различных тоже, ситуациях, практически всегда повторяется с точностью до междометий. Это обычно происходит совершенно бесконтрольно и бессознательно с точки зрения драматизирующего. Он обычно об этом даже и не подозревает, полагая, что все, что он говорит и делает — исключительно результат принимаемых им решений, а уж никак не разыгрывание каких-то "сцен", тем более в такой важной ситуации, как, например, ранение или болезнь ребенка.> Следовательно, абсолютно ничего не следует говорить вслух сразу после получения ребенком <и вообще всяким живым существом> травмы любого рода. Неважно, что слишком велико искушение запричитать: "Ой, бедный мой, маленький мой!" Позвольте ребенку пореветь. Поверьте, гораздо лучше и безопаснее для ребенка, если пройдет несколько минут, прежде чем вы заговорите. Не надо рисковать, ведь вы можете отпереть новую инграмму или рестимулировать уже отпертую.
Страшно рестимулирующими являются скандалы над спящим ребенком. Ребенок устал, пошел спать… и немедленно родители начинают скандалить. Вот случай заикания, начавшийся именно так. Мальчику давно пора было идти спать. Но он был слишком возбужден, чтобы спать. Весь тот день он провел в парке отдыха, катался на таких замечательных каруселях, и все было так чудесно. Он слишком устал и не стал ужинать. Прошло всего полчаса, как он, наконец, уснул, когда его папаша явился домой пьяный и последовал скандал. Вот часть реплик: "Я не позволю тебе так со мной разговаривать!" и "Ты с кем говоришь, ты соображаешь?!" Наутро ребенок проснулся с заиканием, и заикался все последующие 22 года.
Не разговаривайте рядом с заболевшим ребенком. Когда доктор заводит длинную беседу над постелью больного малыша, ваша вежливость и естественное чувство уважения к врачу могут удержать вас от попытки его остановить. Но эти ваши чувства по отношению к врачу могут породить у ребенка тяжелейшие аберрации на всю оставшуюся жизнь. В подобных обстоятельствах даже физическое насилие заслуживает оправдания, даже хороший крепкий удар в челюсть любому, болтающему рядом с больным ребенком. Мы знаем, это сильно сказано, но у любого одитора иногда чешутся руки, когда он обнаруживает подобную аберрирующую болтовню, имевшую место при больном. Какие бы ни были добрые намерения у болтуна, он может изуродовать жизнь ребенку.
Если уж вам кажется, что ребенок заслужил наказание, накажите его молча. Не надо пилить, потом бить, потом снова пилить. Объясните ребенку просто и понятно, за что его наказывают, затем накажите в абсолютном молчании. Наказание снижает умственные способности, и если во время и после наказания идут разговоры, то все содержание поучений попадает исключительно в реактивное сознание и становится абсолютно недоступным для сознания аналитического:
ПОЭТОМУ ребенок и не может сознательно вести себя хорошо.
В его сознании остался только тот факт, что эти люди ужасно подло с ним поступили.
Ребенок всегда должен "чтить отца своего и мать свою" — этим все сказано. Но никто никогда не побеспокоился сказать ребенку, что же должны делать родители, чтобы их было за что чтить.
Если у ребенка приступ "нечаянной" порчи вещей, перемежающийся непослушными выходками и капризами, можно наверняка сказать, что ребенка так или иначе довели до этого. Дианетический процессинг тут нужен скорее семье, чем ребенку, даже если члены семьи, в которой растет очень скверный или очень больной мальчик или девочка, считаются, да и ведут себя, как истинные святые, являя любовь и понимание. Они могут никогда не ссориться в присутствии ребенка. Они могут никогда не наказывать ребенка незаслуженно. У ребенка может быть самая лучшая еда, за ним может быть самый лучший уход. Но посмотрите на инграммы такого ребенка, полученные им в последнее время, и вы увидите, какому количеству так называемых "обычных" детских заболеваний предшествует тяжелое эмоциональное потрясение, причиненное окружающими.
В одной семье, считавшейся весьма приличной, рос ребенок, страдавший от сочетания пневмонии и заболевания типа ветрянки. Очевидно, что тяжелейшие скандалы разыгрывались над спящим малышом, потому что даже стальная спинка детской кроватки была погнута грохнувшимся на нее телом взрослого человека. Фанерная перегородка была во многих местах пробита ударами взрослых кулаков и брошенными в ярости предметами — и при всем этом жизнь семьи считалась образцовой — они же никогда не ссорились при ребенке!