– Это просто замечательно, – слышит Мелисса свой глухой от волнения голос. – Иззи была бы рада, да и я тоже.
Не отрывая глаз от Евы, она скорее чувствует, чем видит, как выпрямляется спина Пола, и сознает, что приняла приглашение, не обсудив его сначала с мужем.
– Весьма заманчивое предложение, – улыбается Мартин Еве. – Чарли и Блейк не простят, если мы откажемся. – Он переводит взгляд на Грейс. – Конечно, нам надо все взвесить.
– Ты поезжай. А я, наверное, не смогу, – недрогнувшим голосом отвечает Грейс. – Мне не дадут отпуск вне графика.
– У меня накопилась куча авиамиль, – быстро вставляет Ева. – Я помогу с билетами на самолет.
– Все это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Мартин с грустной усмешкой поворачивается к Еве. – Признаться, я соблазнился перспективой писать под сенью оливковых ветвей.
Мелисса осмеливается искоса взглянуть на Пола. Тот сидит с невозмутимым лицом, и это значит, что он лихорадочно соображает. Он видел Иззи с друзьями и должен понимать, что в отпуске ему придется делиться с ними ее обществом.
– Если вы позволите мне внести свою лепту, мы с радостью примем приглашение. – Он говорит чуть заплетающимся языком, но вполне искренне.
– Спасибо, договорились, – кивает Эрик.
– Осталось только уговорить Грейс. – Глаза Евы победно сверкают.
Мелисса бросает взгляд на Грейс, но та снова смотрит в сторону сада. Если она чувствует себя несчастной, то не показывает вида. Скрывать истинные чувства легко – Мелисса и сама постоянно этим занимается. Возможно, Грейс пытается разглядеть своих детей. Пляшущие фигурки исчезли. Костер почти погас, поднимается легкий ветерок. Эрик огибает стол и встает позади Евы, кладет ей руку на плечо, но смотрит на Грейс.
– Вы обязательно должны поехать, если получится поменяться отпусками. Надеюсь, еще не поздно?
– Да-да, постарайтесь, пожалуйста, – вторит ему Ева. – Вам очень там понравится.
– Вопрос не в том, понравится или нет. – От воинственного вида Грейс не осталось и следа, голос звучит устало. Невысказанная правда повисает в воздухе, суровая и простая, – она зарабатывает деньги, кому-то надо оплачивать счета.
– Будем надеяться, что у вас получится выкроить несколько свободных деньков.
Ева тянется через стол, чтобы коснуться руки Грейс, но в этот момент налетает ветерок, свечи трепещут и гаснут. На секунду все исчезает. Каждый будто остался один на один с темнотой. Эрик заходит в дом и щелкает выключателем. На стене загораются фонари. Стол загроможден грязными тарелками и кусками подсыхающего хлеба. На земле – батарея пустых бутылок. На решетке барбекю – подгоревшие остатки мяса. Мелисса прикладывает ладонь к урчащему животу. Не есть этим вечером оказалось очень легко: занятая другими гостями, Ева ничего не заметила. Но требуется усилие, чтобы не схватить ломоть хлеба и не запихнуть его в рот. В этот момент один за другим появляются дети. Сначала еле волочащая ноги Соррель с припухшими глазами и без юбки. Бледная Поппи идет вслед за ней, молчит и изредка икает. Сестры прижимаются к Эрику.
– Господи, девочки, – удивляется Ева. – Вы такие измученные. Что случилось с твоей юбкой, Соррель?
Соррель глядит себе под ноги и сосет большой палец.
– Наверное, так набегалась, что лопнула резинка. – Ева обнимает дочь. – Ничего, мы тебе новую купим.
Соррель приникает к матери и закрывает глаза.
Чарли встает рядом с Грейс, Блейк оглядывается на деревья. В темноте сад кажется огромным и диким заповедным пространством.
– А где Иззи? – спрашивает Мелисса, стараясь скрыть тревогу.
– Скоро придет, не волнуйся. – Пол, откинувшись на спинку стула, выливает в свой бокал остатки вина из бутылки. – Я хорошо знаю свою девочку. Она обожает эффектные появления.
Мелисса поднимается с места, подходит к краю веранды и кладет руки на шершавые перила. Сегодня она уже наговорила лишнего. Если проронит еще хоть слово, муж не подаст виду, но припомнит потом.
– Нам пора домой, – встает Грейс. – Спасибо, Ева, спасибо, Эрик. Прекрасный ужин. – Она берет Чарли за руку. – Надеюсь, Эшу понравился праздник.
Она кивком прощается с Мелиссой и остальными и направляется к машине, Блейк плетется позади.
– Отличный вечер, – бормочет Мартин и спешит догнать свое семейство.
Ева усаживает Эша на диванчик у двери и вместе с Эриком принимается убирать со стола. Вскоре появляется Иззи. Ее стройная фигурка стремительно проносится по лужайке и взлетает по ступенькам веранды. В отличие от остальных детей Иззи не выглядит усталой.
– А я что говорил? – торжествующе вопрошает Пол. – Пора домой, моя маленькая леди. Уже поздно.
Словно не слыша отца, Иззи подходит к Эшу.
– Осторожно, милая. – Мелисса протягивает руку, пытаясь ее остановить. – Он только что заснул.
Но волноваться не стоило: дочь лишь нагибается над спящим малышом и легонько целует его. Новая Иззи нежная и внимательная. Ева права, она взрослеет. По дороге домой Пол обсуждает праздник, Иззи слушает со счастливым лицом. Мелисса не вмешивается в их разговор. Она очень устала. Пол, похоже, доволен, все прошло хорошо. В темноте Мелисса скрещивает пальцы, чтобы не сглазить.
Соррель сосет большой палец. В доме тихо, потому что все спят, но она все еще слышит громкий треск костра. Она натянула на голову одеяло, но в темноте горит пламя, красное, как разинутая звериная пасть.
– Огонь – это зверь, которого нужно кормить! – кричала Иззи. – Он достанет вас, если вы не убежите.
Иззи велела бежать изо всех сил, и они неслись, пока не стали задыхаться. Остальные мчались слишком быстро, Соррель не могла их догнать. У нее разболелись ноги. Резинка на юбке лопнула, Соррель запуталась и со всего маху грохнулась на землю – бац! Юбка упала рядом. Иззи остановилась, подхватила юбку и швырнула ее в огонь – жертвоприношение зверю. «Он хочет есть», – сказала Иззи, ее глаза горели как огонь. Пламя принялось лизать юбку, Соррель всхлипнула.
– К черту слезы, – сказала Поппи. Прежде Соррель не слышала от сестры подобных слов. – К черту слезы! – нараспев продолжила горланить Поппи.
Блейк расхохотался, глядя, как юбка Соррель исчезает в огне, и та еще больше расстроилась. Он стянул свою рубашку и обвязал вокруг пояса. Видимо, опасался, что Иззи бросит в костер и ее. Похоже, у него не так уж много рубашек.
– Это моя лучшая вечеринка! – прокричал он. – К черту слезы!
Чарли схватила Соррель за руку и потащила за собой. Все побежали подальше, чтобы взрослые не слышали, как они вопят «к черту». Соррель перестала стесняться и присоединилась к орущей Чарли. Было весело и немножко страшно.
Глава 5. Август
Нож Евы с хрустом измельчает стручки окры. Плеск воды в бассейне сливается с перезвоном церковных колоколов и жужжанием пчел в зарослях шалфея. Это звуки отпуска и каникул, синонимы счастья. У каждого есть любимейшее место на земле. Для Евы это маленькая греческая деревня, дом, который прежде принадлежал отцу, каменная ступенька перед дверью на кухню, нагретая теплыми лучами солнца. Здешние виды успокаивают ее душу – бескрайнее небо над вершинами гор, полные света оливковые рощи, протянувшиеся от сада до самого моря. Ева обещала, что завтра они отправятся на пляж. Мартин пишет, устроившись в тени деревьев слева от нее. Его красная, как флаг, рубашка помимо воли притягивает ее взгляд. На сухой земле вокруг стола в беспорядке валяются листки бумаги. Мартин говорит, что роман подвигается прекрасно, что лучше этого места для творчества не найти и теперь сюжет окончательно оформился. Он благодарен ей. Ева кладет нож на стол. Она должна остановиться. Еще не поздно, они едва соприкоснулись.
Мартин, Чарли, Блейк, Мелисса и Иззи приехали вчера после полудня. Им потребовалось два часа, чтобы добраться сюда из аэропорта Каламаты на машине, взятой напрокат; все они обливались потом. Старшие дети, визжа как щенки, сразу ринулись к сверкающему между деревьев бассейну. Мелисса бросилась за ними. Эрик взял за руку Эша и не спеша двинулся следом. Ева привела Мартина на кухню и налила ему воды. Там было темно и прохладно, как в пещере; воздух благоухал ароматом дикого тимьяна, пучок которого стоял в кувшине на подоконнике. Она добавила в стакан кусочки льда и стала глядеть, как Мартин гулко глотает, запрокинув голову назад. На кончике крана над раковиной набухла и задрожала капелька воды. Мартин поставил стакан и посмотрел на Еву. Тишину нарушало лишь гудение ос, круживших вокруг банки с медом на столе. Чтобы показать чудесный вид из окон дома, Ева повела гостя в их общую с Эриком спальню, расположенную на втором этаже. Деревянные ступеньки винтовой лестницы тихо поскрипывали под ногами. Мартин взглянул на задрапированную москитной сеткой кровать. Ева распахнула дощатые ставни, и в комнату хлынул ослепительно яркий, обжигающий свет. Перед ними открылось широкое, залитое солнцем пространство с золотисто-коричневыми Тайгетскими горами слева и сверкающей линией моря вдали.
– Я уже влюбился в это место, – произнес Мартин.
На его шее, как раз на уровне глаз Евы, пульсировала жилка, от которой та, затаив дыхание, не могла оторвать взгляд.
По лестнице загрохотали шаги, в комнату влетела Поппи.
– Мам! Им нужны полотенца.
– Они в сундуке внизу, – ответила Ева, не двигаясь с места.
– Покажи где!
Ева, не решаясь встретиться взглядом с Мартином, вышла из спальни. Через несколько минут он, насвистывая, сбежал вниз по ступеням.
Ева отмахивается от залетевшей из зарослей шалфея пчелы, берет нож и снова принимается нарезать окру. Мартин – гость, который приехал отдохнуть с детьми. Он женат, Ева тоже замужем. Между ними, конечно, нет ничего такого, они просто играют. Мартин тоже понимает это. Играют в увлекательную игру, такую же невинную и недолгую, как детские игры.
– Ева! – Теперь ее зовет Чарли. Похоже, девочка запыхалась.