– Это не отпуск, – напоминает ей Грейс. – Папа преподает и зарабатывает для нас деньги.
– Он наблюдает за зверюшками. У него пикники в парке.
Грейс смотрит на обиженное лицо Чарли. Сейчас дети могли быть с отцом, глядеть на обезьянок, подставлять лица горячему солнцу и вдыхать запахи Африки. Если бы все было по-другому, если бы Мартин повел себя иначе.
– Мы тоже можем устраивать пикники в парке.
– Только мы? – спрашивает Блейк.
– Если хочешь, – обрадовавшись, отвечает Грейс.
– Не-а.
В квартире беспорядок. Они убирают ее вместе, Грейс старается ничего не подчищать, когда дети ложатся спать. В супермаркете ей дали должность менеджера на полставки. Обедает она дома, а потом пишет за одним столом с детьми, когда те делают уроки.
– Что случилось с Эшем?
Грейс сидит рядом с Чарли, которая читает в постели, и поправляет упавшие на ее лоб волосы. Теперь ей разрешается делать это только перед сном.
– Он утонул, ты же знаешь. Это жуткий несчастный случай.
– Все так говорят, но неизвестно, правда ли это.
– Возможно, все было немного иначе. – Грейс выключает ночник у кровати.
– Иззи говорит, что это мог сделать ее отец.
– Что?
– Она просила не болтать. Она вспомнила, что накануне вечером Пол очень разозлился на Эша и уехал пораньше на другой день. А потом Эша нашли. Так что он мог. – Чарли шумно вздыхает.
– А кому она все это рассказала?
– Мне и Блейку.
Поцеловав Чарли на ночь, Грейс выходит на балкон и стоит, любуясь закатом. На небе ни облачка. Уже апрель. Скоро начнется еще одно долгое и жаркое лондонское лето. Мартин написал, как купался в водохранилище Кариба и видел на сафари слонов. Чарли Грейс об этом не рассказала.
Пола допрашивали по поводу гибели Эша семь месяцев назад, а потом еще раз. Полицейские полностью уверены, что произошел несчастный случай. Надо будет попросить Чарли не повторять слова Иззи при Поппи, Соррель и Еве, чтобы лишний раз не бередить их раны. Грейс ждет, пока скроется солнце, и в сумерках южного Лондона зажгутся фонари. На парковке внизу никого. Смотрительница дома не солгала, банда подростков испарилась. В пяти тысячах миль отсюда, в Зимбабве, уже ночь. Там темнеет внезапно, без долгих сумерек, которые она успела полюбить в Англии. Грейс покидает балкон, плотно закрывает за собой дверь и садится писать.
Пол наклоняется над столом в комнате для свиданий и хриплым голосом спрашивает:
– Как там Соррель?
Мелисса глядит на него, не веря своим ушам. Его адвокат сказала, что он хочет сообщить нечто важное. Он повторял эту просьбу много раз, и Мелисса наконец согласилась на встречу. В последний раз. Возможно, это очередная уловка. Зачем ему расспрашивать о малышке, которую он оставил умирать? Мелисса молча качает головой.
– Память еще не вернулась?
Мелисса не отвечает.
– Ладно. А как Иззи?
Мелисса поджимает губы. Он, наверное, спятил, если думает, что после всех издевательств она станет отчитываться перед ним о состоянии дочери. Возможно, так оно и есть, некоторые сходят с ума в тюрьме. Его шею опоясывает глубокая багровая полоса.
– Один заключенный стащил из мастерской кусок проволоки, – объясняет Пол, перехватив ее взгляд. – Думал, не выживу. Так вот, насчет Иззи. Я беспокоюсь о ней, очень. Она лечится у психотерапевта?
Пары вокруг них сближают лица и прикасаются друг к другу. Два одинаково одетых мальчика с уложенными гелем волосами воюют из-за пачки чипсов, пока их родители перешептываются, держась за руки. Пара рядом молчит. Девушка зевает, ей явно наскучило. Вероятно, она тоже здесь в последний раз. В волосах Пола все больше седины. Мелисса прежде думала, что поседение от стресса – всего лишь эффектный оборот речи. Кожа на руках Пола грубая, ногти обкусаны и изломаны. На предплечьях наплывающие один на другой синяки, старые и посвежее. Совсем как те, что он ставил Мелиссе.
– Послушай, Пол. – Она смотрит ему в глаза так, как раньше никогда не смела, даже в самом начале их семейной жизни. – Ты раз и навсегда потерял право расспрашивать о дочери. Пожалуйста, скажи адвокату, чтобы она больше нас не беспокоила.
Пол подается вперед, но Мелисса и не думает отступать. Если это игра, она ее не проиграет. Его лицо напрягается и покрывается темно-красными пятнами.
– Это ты меня послушай. Иззи солгала. Я ничего не делал, совсем ничего. Я пальцем ее не тронул, клянусь. Я не виноват. Нет и нет. – Сейчас он походит на прежнего Пола, вот только в его голосе скорее отчаяние, чем злоба. Его слова льются сплошным потоком. – Она все выдумала, подстроила. Все, что она наговорила, – сплошное вранье. И в похищении Соррель я не замешан. Иззи больна, наверняка больна. Это единственное объяснение. Ты должна ей помочь. – Он повышает голос. – Обещай, что найдешь кого-то, кто сможет это сделать. Меня, конечно, оправдают, когда полиция копнет глубже, хотя, если честно, я куда больше переживаю за Иззи, чем за себя.
– Мне противно тебя слушать, Пол.
– Придется. Ради Иззи. Чего она, черт побери, добивается? Зачем ей возводить на меня напраслину? И как Соррель оказалась в нашем морозильнике? Бессмыслица какая-то. Я сижу в камере, а в это время настоящий преступник разгуливает на свободе. Это очень опасно. Опасно для Иззи.
Пол крепко сжимает кулаки, но Мелисса не шевелится. Они смотрят друг на друга. Пол тяжело дышит, на его шее надулись вены. Некоторое время спустя он медленно откидывается на спинку стула и, прищурившись, спрашивает:
– Где вы собираетесь жить?
Мелисса спокойно глядит ему в глаза. Ничто не заставит ее ответить на этот вопрос. Она мысленно возвращается к неожиданно прозвучавшему на прошлой неделе телефонному звонку. С того дня она снова и снова прокручивает в голове последовавший за ним разговор, словно перебирает припрятанные сокровища, с помощью которых изменится вся ее жизнь.
– Мы посетили дом. Мне очень понравилась ваша работа. – В голосе Жан-Клода, кроме акцента, ясно слышится радость. – Почти ничего о нас не зная, вы угадали все наши пожелания.
– Я видела фотографии вашего дома во Франции и прочитала между строк. Это было нетрудно, – ответила Мелисса, прижимая к уху телефон и глядя через окно кухни. В доме стояла тишина, дети играли в саду. – Очень рада, что вам понравилось.
– Все просто замечательно. Большое вам спасибо.
– Не за что. Я полюбила ваш дом, эта работа в буквальном смысле меня спасла.
Мысли об особняке не оставляли ее несколько недель. Она тщательно реставрировала кухню, ванные комнаты и старинные кровати, собственноручно смешивала краски, выбирала изящные шторы. Когда все сложилось воедино, дом стал похож на произведение искусства.
– У меня есть еще одна новость, – чуть помедлив, продолжил Жан-Клод.
«У него закончились деньги. Он продаст дом, и новый хозяин все перекрасит, а мебель переставит или вовсе выбросит», – предполагает Мелисса.
– Мы решили еще на два года остаться во Франции. Сыну нужно жить рядом с больницей, чтобы регулярно повторять курсы лечения.
– Я понимаю. Очень жаль это слышать. – Ей действительно жаль. Она оказалась права – дом выставят на продажу.
– Вы не хотели бы там пожить?
– Что-что? – Она не ослышалась? Мелисса крепко сжимает трубку. – Не могли бы вы повторить? Что вы ска…
– Я по натуре собственник. Мне хочется сохранить все как есть. Мы переедем в Англию не скоро, а дом не должен пустовать, в нем должны жить люди. И вы как раз нуждаетесь в жилье.
– Откуда вы узнали?
Не следовало спрашивать, надо было рассмеяться и отшутиться, но ее сердце заколотилось.
– Прочел между строк.
Их показывали по телевизору, несколько недель обсуждали в Интернете. Нет ничего удивительного в том, что Жан-Клоду стало известно, в какой ситуации она оказалась. Ее психолог сказал, что преступники отравляют своими деяниями жизнь близких, на которых окружающие могут навесить ярлыки неудачников или даже опасных типов. Мелисса уже растеряла часть заказчиков.
– Дело не только во мне. У меня есть дочь, и мы скоро примем в семью нашу юную подругу из Сирии, которая вот-вот родит.
– Все ваши друзья – мои желанные гости. Чем больше вас будет, тем веселее. Мне бы хотелось, чтобы дом был полон людей. Поживите там вместо нас.
– Я хочу знать, где вы будете находиться, ты и Иззи. Мне известно, что ты продаешь дом. Мне пришлось подписать бумаги. – Пол пристально смотрит на нее. – И мне нужна доля от продажи, чтобы нанять адвоката получше.
– Сначала тебе нужно вернуть деньги Иззи.
Пол пожимает плечами.
– Если тебе все же удастся выбраться, держись от нас подальше.
Поймав изумленный взгляд Пола, Мелисса встает. Последнее слово всегда оставалось за ним, но сейчас разговор заканчивает Мелисса. И порывает с ним навсегда. Несмотря на желание тут же пуститься наутек, она заставляет себя идти к выходу как можно медленнее. Она уверенно шагает к свободе и чувствует, как глаза бывшего мужа, словно буравчики, впиваются ей в спину.
Неделю спустя она стоит рядом с Иззи на кухне Евы, они чистят картошку для ужина. Красные ногти Иззи поблескивают в воде, она глубоко вонзает нож в беловатые клубни. Те после чистки становятся вдвое меньше, но она помогает как может и выглядит очень сосредоточенной. Это подходящий момент, чтобы поделиться с ней планами на будущее.
– У нас есть убежище, Иззи.
– Да, я знаю. – Губы Иззи растягиваются в улыбку. – Поппи сказала, что Ева не против, чтобы мы оставались здесь сколько захотим.
В окно Мелисса видит медленно бредущего по саду Эрика. Ева идет позади него, держа за руку подпрыгивающую на ходу Соррель. Малышка радуется жизни, но ее родители не разговаривают и не касаются друг друга.
– Ты не поняла. Я нашла нам новый дом.
– Психолог сказала избегать потрясений. – В голосе Иззи появляется тревога, она все еще напугана. – И чтобы не было никаких больших перемен.
– Подумай о них. – Мелисса кивает в сторону окна. Эрик остановился, чтобы закрепить развевающуюся на ветру ветку глицинии, Ева проходит мимо, будто он невидимка. – Им нужен покой, чтобы прийти в себя и хоть как-то пережить случившееся.