«Спасайте, не спасайте,
Мне жизнь не дорога,
Я милого любила —
Такого подлеца».
От жалости у меня сжалось горло, я придвинулась к Ляльке и взяла её за руку.
«Маруся, ты Маруся,
Открой свои глаза!» —
уже громче выпевала девочка и тихо закончила:
«А доктор отвечает:
– Она уж умерла!»
Какое растерянное лицо у Ляльки, и на щеках маленькие слезинки. Мне тоже захотелось плакать.
На двор с улицы уже набрался народ. Молча слушали. Девочка замолчала. Старик что-то крикнул ей. Она с разбегу прыгнула на коврик и заходила на руках. Затем несколько раз прошлась колесом.
Кругом захлопали. Тяжело дыша, девочка встала на ноги, развела руки в стороны и, кланяясь, послала воздушный поцелуй обступившим её людям.
– Кто хочет получить предсказания своей судьбы? Кто хочет? Только две копейки! Только две копейки! – крикнул старик.
Узнать свою судьбу? Ту, о которой Андрейка не успел мне рассказать.
Я оглянулась на няньку. Концом головного платка она вытирала глаза.
Умоляюще посмотрела на неё. Нянька поняла, вынула из кармана две копейки и протянула мне.
Смущённо подошла к шарманщику.
Он выдвинул из шарманки какой-то ящичек, крикнул и открыл дверцу клетки.
Попугай встрепенулся, открыл глаза, медленно перебирая лапками, вышел из клетки, клювом вытащил из ящика бумажку и протянул мне.
Раскрыла её. Крупными буквами на ней было написано:
«ВАША СУДЬБА ЗАВИСИТ ОТ СОЗВЕЗДИЯ ОРИОНА! БОЙТЕСЬ ЧЕРНОГО ЧЕЛОВЕКА. В ГОДУ ВАШЕГО РАСЦВЕТА ВАМ ПРЕДСТОИТ ПЕРЕЖИТЬ СИЛЬНЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ. НАПРЯГИТЕ ВСЕ СВОИ СИЛЫ, ЧТОБЫ УДЕРЖАТЬ ДУШЕВНОЕ РАВНОВЕСИЕ. ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО».
– Ничего не понимаю, – сказала я и передала записку Ляльке. Она долго старательно читала.
– Я тоже, – сказала она. – Мне просто страшно.
«Вот опять не узнала, как строить свою судьбу», – с огорчением подумала я.
Девочка уже надела халатик, свернула коврик и, взяв у шарманщика шляпу, стала обходить стоящих людей.
Нянька бросила в шляпу три копейки и вынесла большой кусок пирога. Девочка поймала его на лету и с жадностью стала есть. Попугай вытянул клюв и потянулся к ней.
– Нянька, а почему они ходят по домам? И девочка такая худая и старик безногий. Мне жалко их.
– Ходят потому, что есть нечего. Кто их кормить будет? И стар и млад. Как же не жалко. Несчастненькие они. А сколько на свете такого люда?
Мальчик распахнул широкий пиджак и вытащил обезьянку. Личико у неё маленькое, сморщенное, ноги худые, очень грустные глаза и тонкие длинные пальчики. Она испуганно оглядывала людей, лапкой почесывала грудь и дрожала.
На обезьянке была узкая коротенькая кофточка и короткая в сборку юбка. Тонкий шнурок охватывал ее шею, и от него отходила металлическая цепочка.
Мальчик погладил обезьянку, опустил её на землю и сказал:
– А как Иван по земле пьяный валяется?
Обезьянка, покачиваясь из стороны в сторону, немного прошлась и, упав на землю, замотала головой и стала тихонько подвывать.
– А ну, как баба по воду ходит? – снова сказал мальчик и протянул обезьянке палку.
Она уцепилась за неё лапками, согнулась и, переваливаясь, тяжело зашагала по земле.
«Маймун! Маймун! Попляши,
У тебя лапки хороши» – приказал мальчик.
Перебирая тонкими ножками, обезьянка, тяжело задышав, заплясала. Воздушная юбочка взмылась, открывая костлявое тельце. Обезьянка устало опустилась на землю.
У меня сжалось сердце. Какое у нее измученное лицо.
– Попроси маму, пусть купит нам эту обезьянку, – сказала Лялька. – Мы будем за ней ухаживать и кормить. Дедушка, продай нам обезьянку.
Мальчик схватил обезьянку, прижал к груди и погладил по голове. Она обняла его за шею одной лапкой и мордочкой прижалась к его щеке.
– Друзей не продают, – сказал он. – Мы друг без друга помрём.
Лялька бросилась домой, притащила еду и деньги, которые выпросила у мамы.
– А ты, мальчик, её не обижаешь?
– Разве друзей обижают?
Мы долго смотрели им вслед, пока они не вышли за ворота. Из дома донесся голос мамы, она звала нас к себе.
В столовой пили чай Саша-джан, мама и какая-то незнакомая женщина.
– Вот это, Дама-Шура, наши младшие, – сказал Саша-джан.
Дама-Шура протянула мне руку и крепко пожала. Я чуть не вскрикнула.
Пока женщина задавала вопросы Ляльке, я присела на стул и стала рассматривать её.
Маленькая, худая, в черном платье с высоким воротником, заколотым у подбородка серебряной брошкой. На плечи был наброшен белый пуховый платок. Дама-Шура все время ежилась, как от холода. Мне она понравилась. Её тёмные волосы, заколотые на затылке, и смуглое тонкое лицо, и маленький рот. В длинных тонких пальцах держала дымящуюся папиросу.
– Девочки у нас хорошие, – сказала мама, – только вот Нина лентяйка, никак не хочет учиться. Всей семьей её готовим во второй класс гимназии. Но она так учится, что не выдержит экзаменов.
– Почему? – удивилась Дама-Шура.
– Некогда ей, – сказала мама. – Занята всем, кроме учебы.
– А можно я буду заниматься с ней? – неожиданно предложила Дама-Шура. – Мы найдём общий язык. Времени у меня много. Завтра же начнем.
– Хорошо, если вы возьмете её в руки.
Я была очень недовольна. И чего это она к нам приехала? Что ей надо от нас? Всякие меня будут учить.
Я ведь теперь была очень занята. Когда никого не было в комнатах, я копалась в книжных шкафах и с увлечением читала. Тут были и детские книги, и большие романы, которые мама называла «классики». Я утаскивала книги в сад и все время читала. Иногда я ничего не понимала, перелистывала страницы, и тогда было очень трудно понять, чем же кончается книга.
Мы с Лялькой нашли еще одно укромное местечко – в углу залы, за диваном. Если придвинуть кресла, сесть на пол, то никто не догадается, что там кто-нибудь сидит.
Как раз в эти дни мне попалась книга, которая называлась «Княжна Джаваха», и мы с Лялькой восхищались гордой и смелой княжной. И бывают же такие девочки!
А тут вдруг появилась Дама-Шура, которая решила взять меня в руки: «Ну, я ей покажу».
Утром я, как примерная девочка, явилась с тетрадками и книжками к Даме-Шуре.
С большим трудом выдержала диктант.
– Не больно хорошо, – просматривая написанное, сказала Дама-Шура. – А ну, посмотрим, как у тебя с арифметикой, – и открыла задачник.
– Три мальчика получили двадцать пять яблок, – закурив папиросу, начала диктовать Дама-Шура. – Первый получил на три яблока больше, чем второй, а третий на пять яблок меньше, чем первый. Сколько яблок получил каждый мальчик?
Я старательно записывала и зло грызла ручку.
– Вот идиоты! – сердито сказала я. – И чего тут долго думать? Набила бы двоим морду и взяла бы все яблоки себе. А то из-за дураков – ломай себе голову.
– Нина! Не раздражай меня! – из соседней комнаты сказала мама. – Сейчас же решай!
Но я так и не узнала, сколько яблок получил каждый мальчик.
– Не густо у тебя и с арифметикой, – затягиваясь папиросным дымом, сказала Дама-Шура и долго кашляла.
Потом задачи были похуже. То два поезда выходили из двух станций навстречу, и, что-то поделив и что-то умножив, надо было узнать, когда они встретятся.
А то вода вытекала из одного бассейна в другой, и надо решить, во сколько часов в каждом бассейне будет одинаковое количество воды.
Но хуже было про купцов, которые отмеряли материи, и надо узнать, сколько аршин в каждом куске.
– Я никогда не буду торговцем, – отодвигая тетрадь в сторону, – сердито сказала я, – а на поездах буду ездить и не думать, когда мы встретимся с другим поездом. В вокзале есть расписание прихода и отхода поездов. Все ясно.
Дама-Шура громко смеялась, а я вскакивала со стула и бежала к Саше-джану.
– Не буду заниматься! Не буду! – говорила я со слезами в голосе. – Люди живут и не знают этой дурацкой арифметики. Ты тоже, должно быть, не любил её.
– Нет, я занимался хорошо. Не любишь, а добейся, покажи свой характер.
– Как будто без характера люди не живут.
– Без характера – люди тряпки. И для себя ничего не добьется и для других. Ты у меня хорошая. Я хочу, чтобы у тебя был сильный характер.
– Ты бы меня пожалел, – ласкалась я к нему. – И зачем она у нас живет. Что ей, места мало?
– Ей нужно у нас пожить. И больше не будем об этом говорить, – строго сказал Саша-джан.
Я вернулась в комнату. Дама-Шура долго и терпеливо объясняла, а я смотрела на голубоватый дымок ее папиросы, поднимающийся к потолку. Я всё понимала, но упрямо говорила, что ничего не понимаю, всячески стараясь разозлить её и вывести из себя, но она сдержанно и спокойно разговаривала со мной.
– Ну, ладно, иди, завтра ещё раз повторим. Теперь беги играть.
В столовой меня остановила мама.
– Как тебе не стыдно так издеваться над человеком? Дама-Шура больная, тратит на тебя последние силы, а ты.
– Ну и пусть. Пусть тратит. Какое мне до неё дело.
– Я тебя накажу! – рассердилась мама.
Мы с Лялькой пошли в сад, чтобы докончить «Княжну Джаваху».
С увлечением читала.
– Чем это вы, девчата, увлеклись? – раздался сзади голос Дамы-Шуры. – Интересно?
– Очень, – с восторгом сказала я. – Вот бы стать такой девочкой!
Дама-Шура присела рядом на скамейку, закурила папиросу и долго кашляла.
– А ну-ка расскажите мне. Может быть, и мне понравится.
Я исподлобья посмотрела на неё. Разве она может что-нибудь понять? Строгая, сухая.
Я опустила голову и упорно молчала.
– Знаешь что? – продолжала Дама-Шура. – Завтра мы будем писать диктант. Вместо этого ты мне сейчас расскажи о твоей княжне.
Не писать диктант! Ну что ж! На это можно согласиться.
– А вы смеяться не будете?
– Ну, зачем же? Я очень внимательно буду слушать.