Странник как-то странно посмотрел на Уно и мотнул головой, словно отгоняя наваждение.
Арканарский мальчишка с досадой плюхнулся рядом, прямо на пол, и зло и растерянно сказал, ни к кому не обращаясь:
– Не пойму… Не могу их понять… Высокое и низменное – в одном сплаве…
Он замолчал, и тишина висела в зале минут десять… Тем временем, повинуясь воле Странника, часть стен превратилась в экраны, транслирующие заседания с двух планет-кандидатов… Глупые, пустые заседания…
Уно отвернулся от изображения.
– А как всё началось бы, если бы наши миры согласились, а? Расскажи? Просто любопытно: а то вряд ли я увижу, как всё это будет по-правде.
– Сперва я поставил бы посреди зала Шар, – сказал Странник. И, повинуясь ему, посреди зала возникла рыже-золотистая сфера. – А затем тот, кто возьмёт на себя ответственность объявить Принятие и Воскрешение, коснётся этого Шара, запуская Музыку Миров, Музыку Мироздания… И произнесёт слова, которые встретят воскресающих… Скорее всего – слова из какой-то местной религии, приличествующие моменту… Произнесёт… Произнёс бы… Кажется – ваши миры хотят отказаться…
Странник сделал жест, желая убрать Шар, от которого в спешке отсели все остальные, едва он появился, но Уно остановил его.
– Подожди… Я, кажется, уже видел этот Шар… Воспоминания смазанные, как плохо запомнившийся сон… Я бежал в какой-то карьер, громко щёлкая каблуками и всё боясь, что в такой обуви сорвусь и полечу вниз, и что это будет неприлично… А внизу лежал Шар. Этот самый, или точно такой же… Я был уверен, что он выполнит любое желание. Любое-любое… Я бежал к нему и кричал во весь голос, чтобы он услышал меня… Кричал, и голос отражался откуда-то и возвращался ко мне моими же словами: «Счастье для всех!.. Даром!.. Сколько угодно счастья!.. Все собирайтесь сюда!.. Хватит всем!.. Никто не уйдёт обиженный!.. Даром!.. Счастье! Даром!..» Я бежал к Шару, а потом что-то подняло меня в воздух, скрутило… Было очень больно, но я понимал, что это надо стерпеть. Ведь чтобы всем стало хорошо – кому-то должно стать очень плохо. Так пусть одному, пусть мне… Как ещё раньше, в одном очень счастливом городе, где я видел, как все жители живут счастливо и радостно лишь оттого, что мне в моём подвале плохо и неуютно… А потом я увидел, как с моей ноги сорвался башмак, и почему-то полетел не вниз, а вверх, в пыльное небо… И тогда меня скрутило так, что я всё забыл от боли… И очнулся уже в Арканаре… А всё это вспоминал, как сон. Выходит – не сон, а, Странник?
– Не сон… Тогда тебя звали Артур Барбридж… Это и было под Хармонтом… Значит – не показалось… Но я и не думал, что в Омеласе – это тоже ты… Может – и малыш Тробо – твоя жизнь, одна из многих?
– Это когда злой колдун развалил норку, и пришлось скитаться по свету, ища справедливости? Кажется, я читал когда-то такую сказку…
– Уно, Уно… Сколько же сюрпризов в тебе, малыш… – совсем как Румата сказал Странник. Он казался настолько удивлённым, что совершенно позабыл про Шар.
Прошло какое-то мгновение, и вдруг Уно вновь вскочил. Громко и звонко, напористо и торжественно выкрикнул:
– Я понял! Вы просто боитесь взять ответственность на себя! Каждый ищет бессмертия, счастья, полноты жизни, но хочет в случае неудачи иметь того, на кого можно сказать, что это он виноват. Ну что же – должен найтись кто-то, кто возьмёт ответственность на себя!
Уно отвернулся от камер Загорского и, взглянув на Странника, сказал:
– Извини, может, это не по правилам, но я это сделаю!
И с этими словами он положил руку на золотой Шар. Повернулся к камерам.
– Если Вы ищете, кого потом можно обвинить – знайте: меня! Я беру на себя ответственность этого решения, ведь я знаю, чувствую, что в душе каждый из вас стремится к счастью. Так пусть оно будет – для каждого! Для всех! Навсегда!
Странно колыхнулось Пространство, и из ниоткуда полилась тонкая, хрупкая мелодия, дарующая Свет…
В Союз Странников входили две новые планеты. Входили не младшими, но равными среди равных. И Слова говорил тот, кто первый посмотрел на Странников по-человечески. И среди сияния и Музыки Мироздания, немного смущаясь, Уно произнёс:
– Приветствую. С возвращением в мир живых!
Записи привёл в читабельный вид Владимир Талалаев,
бывший Прогрессор князь Артагорт дол-Эндорский,
ныне – Странник Дороги.
Старинная легендаБорис Немировский
…Продвигаясь очень медленно. И неудивительно – ведь в этом сумасшедшем переплетении ветвей, корней и листьев даже пешком можно было идти, лишь прорубая себе дорогу топором. А что уж говорить о рыцаре в полном вооружении, при всех доспехах и на боевом коне…
– Господи, когда это всё кончится?! – безнадёжно простонал сэр Родерик. Из-под шлема стон прозвучал глухо и неестественно.
– Эй, сударь! – окликнул его Фальк, беззаботно трусивший на своей лошадке сзади по широкой тропе-просеке, оставляемой господином, – Сударь! Осмелюсь заметить, что негоже герою жаловаться. Вам подобает сейчас ободрить упавшего духом спутника уверенным голосом, подобным звуку боевой трубы…
– Это обязятельно?! – жалобно спросил рыцарь. – Ой! – ветка хлестнула его по забралу.
– Во всяком случае, хозяин, – кивнул Фальк, достав из кармана яблоко, – раз уж угораздило вашу милость попасть в легенду, то извольте соответствовать.
– Ох, ну ладно… Крепись, друг мой! – продолжал сэр Родерик неестественно бодрым тоном…
… – Крепись, друг мой! – вскричал рыцарь голосом, подобным звуку боевой трубы, – Не вечно тянуться мрачной чащобе! Нам судьбою суждено одолеть сей лес! – и он твёрдой рукой, закованной в боевую перчатку, поддержал готового упасть от усталости слугу…
– Теперь правильно? – робко спросил сэр Родерик.
– Шипящих многовато, – назидательно заметил Фальк. – Шипяшие портят образ, они больше подходят злодеям и другим отрицательным персонажам. И кстати, не могли бы вы отпустить мою руку? Вы-то, надеюсь, понимаете, что я не упаду? – Движением плеча слуга стряхнул с себя боевую перчатку. Рука рыцаря безвольно качнулась, стукнувшись о щит. Загремело. Словно в ответ, справа послышался треск ломаемых деревьев и жуткий рёв…
…На поляне появилось ужасное чудовище. Ростом оно было с трёх коней, поставленных один на другого, лапы его оканчивались страшными когтями, а из ноздрей валил дым. Чудовище открыло жуткую, полную огромных зубов, пасть и заревело, оглушая:
– Кто посмел тревожить меня?!!
… – Потише, пожалуйста, – поморщился Фальк. Чудище замолчало. Фальк с хрустом откусил половину яблока:
– Ты кто такое?
– Я? – удивилось чудовище, – Я страж замка. Стою в карауле у главных ворот, а что?
– Это я хочу спросить «что!», – разозлился Фальк, – Позволь-ка поинтересоваться, что ты делаешь здесь, посреди леса, где тебе быть не положено?
– Я услышало грохот железа и решило, что мой выход… И пошло на поляну.
– Какую поляну, ты, зелёное… – Фальк замялся, поскольку не знал, как произнести «идиот» в среднем роде, – …чучело ты зелёное! – нашёлся наконец он, – Здесь вообще не должно быть никакой поляны!
– Но ведь есть, шеф… – пыталось защищаться чудовище.
– Да это же ты само её вытоптало! Согласно легенде, в этом лесу у моего рыцаря должен был быть бой с разбойниками, а с тобою – у ворот!
– Ну-у… Тогда я пойду обратно. Деритесь тут со своими разбойниками, – обиженно пробурчало чудовище, поворачиваясь.
– Да ты не огорчайся, – успокоил его Фальк, ловко уклоняясь от хвоста, – мой рыцарь к воротам направляется, так что тебя не минует. Он же за принцессой. Как она, кстати?
– Ничего, – через плечо бросило чудовище, – последнюю посуду в замке добивает. Одни золотые тарелки остались, да и те все погнуты… А вы её спасёте, правда?
– Ну ясное дело! Ты посмотри, какой у меня рыцарь! Герой! Воин! Он её в два счёта выручит.
– Хорошо бы, – шумно вздохнуло чудовище, заискивающе глядя на замершего в седле сэра Родерика. – Нам с хозяином такие жильцы ни к чему. Я-то ещё туда-сюда, я в караулке спрячусь, а вот господин мой…
– А что господин? – пролепетал сэр Родерик, которому при мысли о властителе этого монстра стало ещё хуже.
– Хреново, – призналось чудовище. – Он у меня злодей древний, можно сказать – старенький уже. Здоровье у него не то – с такой принцессой х… характерной совладать. Ему до пенсии-то всего полторы сотни лет осталось, рукой подать… Спасёте, а?
– С-спасу, – неуверенно пробормотал сэр Родерик, не уточняя, кого именно.
– Вот и славно, – обрадовалось чудовище. – Совет вам да любовь!
– Чего? – встрепенулся рыцарь, но тут же поник, вспомнив, что сам просил у короля руку его дочери, как плату за спасение. «– Родерик, ты безнадёжный кретин,» – уныло подумал он. Хотя вообще-то, был ещё разговор насчёт полцарства впридачу…
…Страшилище, испуганное грозным видом Героя, позорно бежало в своё логово, а сэр рыцарь, протрубив победно в верный старинный рог, орлиным взором поглядел на перетрусившего оруженосца…
… – Ну вот, – бурчал раздосадованный Фальк, – Тут, понимаешь, из шкуры вон лезешь, а вот такое приползёт, хобот напополам, и всю легенду испортит. Ну где я теперь разбойников-то достану, из тридевятого царства, что ли? Вот же ж, хобот напополам…
– Какие такие разбойники? – осторожно поинтересовался сэр Родерик.
– А такие-такие, – передразнил Фальк, – Здешние, вот какие! С которыми ваша милость в лесу сражаться должна была, понятно?
– П-понятно, – поперхнулся сэр Родерик. – И что, много их будет?
– Да нет, десятка три-четыре. Сколько собрал, уж не обессудьте…
– Что-о?! И я должен один биться против полусотни бандюг?! Они же меня ударить могут!!! Или, чего доброго… – голос рыцаря внезапно сел, – …и порезать где-нибудь! Ну удружил, спасибо!
– Погодите спасибо-то говорить, – отозвался рассеянно Фальк, – не будет вам разбойников. Разбежались, поди, от такой страхолюдины-то, кто куда…