К тому же летела она без ребенка. Она сидела в конце салона, в руках у нее был высокий бокал с торчащей из него соломинкой. Женщина не принимала никакого участия в выборе фильмов, в то время как Марта Матева, чувствуя себя в родной стихии, раздавала советы направо и налево. Марта умело забавляла детей, которые буквально заглядывали ей в рот, смеялись, осыпали вопросами, приходили в восторг от ее ответов, жевали конфеты и пирожные, перебрасывались скатанными в шарики обертками и постоянно лезли к добрейшей тетеньке с ласками и поцелуями.
В антрактах Марта, ко всеобщему удовольствию, затевала веселые игры, поэтому часы полета проходили незаметно, и вот уже стюардесса беззаботным голосом сообщила:
— А теперь, дамы и господа, я попрошу вас пристегнуть ремни, так как мы пролетаем сейчас над пресловутым Бермудским треугольником. Разумеется, никаких причин для беспокойства нет, однако можно понять и журналистов — им нужны сенсации, иначе на что же они будут жить?
Игривым тоном стюардесса принялась кормить пассажиров байками о безопасности полетов и о буйной фантазии некоторых журналистов.
Марта начала зевать. Дети тоже. Марта сказала:
— Ведь среди нас нет ни дам, ни господ? Мы все здесь равны, верно?
И дети разных стран и национальностей в один голос подтвердили:
— Да, Марта, мы все равны!
— Тогда вернемся к нашим занятиям.
И веселье продолжилось с еще большим накалом.
И только дама с высоким бокалом, из которого торчала соломинка, смотрела поверх голов тоскующим взглядом. Но если ей было так скучно, что удерживало ее в этом салоне?
Внезапно беззаботная болтовня стюардессы оборвалась. В самолете наступила тягостная тишина, в которой гулко, как в пустой пещере, раздался шепот мужчины:
— Белая бездна океана!
И в этом шепоте было столько безысходности, что все дети разом остолбенели и с ужасом уставились на Марту.
Марту охватило желание защитить сгрудившиеся вокруг нее маленькие существа. Она чувствовала: случилось что-то ужасное, справиться с чем не в ее силах.
В памяти всплыли строчки опубликованного в газетах последней радиограммы пилота японского самолета, потерпевшего в этих широтах аварию некоторое время назад: «Самолет потерял управление, приборы не работают. Под нами белая бездна океана». Призвав на помощь все свое мужество, Марта пересохшим от волнения голосом сказала:
— Спокойно, дети! Подойдите ближе. Незачем отказываться от игры из-за капризов взрослых.
Однако детей объял панический страх. Самолет завалился набок. Глянув поверх детских голов в иллюминатор, Марта увидела стремительно летящие навстречу пенистые гребни волн, такие высокие, как будто кипящий океан задумал слизать с неба облака.
Потом иллюминатор затянуло белой пеленой, тело гигантского авиалайнера застонало, однако никто не почувствовал никакого удара, никакого сотрясения.
Самолет провалился в белую пену как иголка, скользнувшая в пышные кружева.
Марта притянула к себе как можно больше детей, стоявших рядом, и запела во всю мощь своего голоса:
Голу-голу-голубица
с белой шейкой,
как у Нельки,
и с косынкой,
как у Нинки,
Научи меня летать,
Чтобы мир мне повидать…
Затем в салоне забрезжил голубоватый свет, охваченные ужасом пассажиры внезапно впали в какое-то сонное оцепенение, а странная особа продефилировала из конца салона к Марте и совершенно спокойно предложила:
— Оставьте детей. Нам нужны только вы.
— Как это я оставлю детей? — крикнула ей Марта. — Это мои дети!
Дама сговорчиво уступила:
— Хорошо, возьмите с собой дочь.
— Куда я ее возьму? — все больше раздражаясь, сварливо поинтересовалась Марта.
— Туда, где вам следует быть!
Марта внезапно решила, что гневаться на бесцеремонность этой особы ниже ее достоинства и, беря себя в руки, с вызывающим спокойствием заявила:
— Я останусь здесь, с детьми! Что бы с нами ни случилось.
Дама снисходительно усмехнулась.
— Вы хотите вовлечь детей в опасное предприятие, касающееся только вас одной?
— Да перестаньте вы! — воскликнула Марта, забывая, что решила не обращать внимания на бесцеремонный тон собеседницы. — Я вовсе не собираюсь участвовать в опасных предприятиях.
— Не собираетесь, но придется! — безапеляционно отрезала дама и повторила свой вопрос: — Так вы берете с собой дочь или нет?
— Я с мамой! — закричала малышка, цепляясь за Марту.
Всё вокруг погрузилось во мрак.
Вдалеке забрезжил неяркий холодный свет, и через мгновение таинственная дама, Марта и ее дочь оказались окутанными какими-то парами, которые, оседая на их телах как иней, облекли их в серебристые тонкие одежды. Свет стал ярче, осветив две гибких фигуры, постоянно менявшие свои очертания. Потом они услышали:
— Вы уже здесь?
— Где это — «здесь»? — высокомерно спросила Марта.
Раздался смех.
— А она и впрямь соответствует описанию.
— Ничего более подходящего нам не найти даже в будущем.
Марта придала своему лицу то же выражение, с каким она выходила на сцену в роли своенравной принцессы Турандот.
— Мне кажется, я что-то спросила? — надменно процедила она, на всякий случай покрепче прижимая к себе дочурку.
Дама подала какой-то знак. Таинственные фигуры разошлись в стороны, и действующие лица оказались на удобном диване, перед столом с неровной поверхностью, на котором красовались словно на выставке диковинные плоды.
— Не смей ничего трогать! — шепотом предупредила дочь Марта.
Опять последовал приступ смеха, а дама сказала:
— Наверное, вы хотите знать, кто мы такие? Мы те, кого вы создадите.
— А! Будущие монстры нашей планеты, — неожиданно быстро догадалась Марта. Наслаждаясь вызванным недоумением, она продолжила: — Неплохое развлечение вы себе придумали — прогулки во времени, а до того, что меня ждут в Ла-Касе, Ла-Пасе, Ла-Дасе или как там его — вам и дела нет. Да еще и ребенка мне перепугали. И всех пассажиров самолета застращали до смерти. Знаете, где вам придется отвечать за это?
— Перед судом времени, — тяжело вздохнул один из собеседников. — Но поймите — у нас не было другого выхода.
— А почему такой интерес именно к моей персоне? — негодующе поинтересовалась Марта.
— Потому что вы являетесь обладательницей прекраснейшего голоса всех времен и народов.
— Смотри-ка, — пробормотала Марта. — А я-то думала, что Ла Малибран как певица даст мне фору.
— Не задирайте нос, — снисходительно посоветовал ей второй. — Ла Малибран — великая певица, но ее голос слишком плотный и не столь яркий. Такой голос нельзя назвать небесным.
— Получается, что у меня «небесный голос», — понятливо кивнула Марта. — И зачем он вам понадобился?
Озабоченным тоном дама спросила:
— Я полагаю, вы знакомы с историей Столетней войны?
— Разумеется, уж не принимаете ли вы меня за невежду? — обидчиво воскликнула Марта.
— Тогда вам, должно быть, известно, что в Домреми жила одна девушка, которая была способна слышать небесные голоса…
Марта обиделась не на шутку.
— Конечно, известно! Не понимаю только, какое это может иметь отношение ко мне?
Двое присутствующих вскочили на ноги и торжественно произнесли:
— Один из голосов принадлежал вам!
Неприязненно взглянув на них, Марта покрутила пальцем у своего виска.
— Вы что, из психушки сбежали?
Со снисходительным видом они пропустили ее вопрос мимо ушей.
— Вместе с Катериной вы должны спеть девушке вот по этой партитуре.
С этими словами они вручили Марте тонкую стопку прозрачных листков.
Дама поклонилась Марте.
— «Святая Катерина» — это я. А вот «святую Маргариту» пришлось разыскивать в вашем веке.
— Ясно, — пробормотала Марта. — Вы предлагаете мне роль Маргариты в какой-то мистерии о Жанне д'Арк. Что касается пения, то почему бы не спеть, но разве можно так поступать с лучшей певицей всех времен и народов? И зачем было пугать бедную девочку?
Один из собеседников подал Матевой-младшей желто-зеленый плод, напоминающий огромный цветок акации, и умоляюще попросил Марту:
— Не попрекайте нас. И не мешайте ребенку — пусть вкусит плодов будущего.
— Она ни к чему не прикоснется без моего разрешения, а я намерена подать на вас жалобу во Всемирную ассоциацию защиты детей. Допустим, без меня вы не могли обойтись, но зачем же причинять неприятности невинному ребенку?
Неожиданно для нее дама предложила:
— Может, ваша девочка возьмет на себя роль поющего ангелочка? Это было бы очень убедительно. Хорошо бы ей мелькнуть в предрассветной мгле… От этого художественное решение сцены только выиграет.
Она повернулась к девочке.
— Ты согласна спеть несколько песенок? Я тебя научу…
«Это я тебя научу, — мысленно пригрозила ей Матева-младшая. — Я тебе так спою, что тебе никого больше учить не захочется». Вслух она сказала:
— Да, уважаемая госпожа, с удовольствием.
Марта бросила на дочь удивленный взгляд.
— С каких это пор ты стала такой воспитанной?
На что Матева-младшая смиренно ответила:
— Я всегда была такой, мамочка.
«Этот ребенок далеко пойдет», — с гордостью подумала Матева-старшая и, беря пример с дочери, мирным тоном сказала:
— Мы к вашим услугам. Только позвольте один вопрос: что произойдет, если мы не споем того, что вы хотите?
Представители будущего поколения открыли было рты, но, вовремя спохватившись, воспитанно уступили даме право дать необходимые пояснения.
— Видите ли, — сказала дама, — тогда нарушится одна из причинно-следственных связей.
— Ничего не понимаю, — холодно заметила Марта.
— Тогда не родится человек, необходимый будущему, — пояснил один из тех, кто сам принадлежал этому будущему.
— А что, есть люди, в которых будущее не нуждается? — с иронией спросила Марта.
Второй из присутствующих пустился в пространные объяснения: