лышню, так и Ивара. Ведь, чтобы объяснить правила новой для него игры, пройдёт довольно длительное время. А она посидит на одной из скамеек для зрителей и болельщиков… Почувствовала движение за спиной. И поправила себя: “Посижу с Трисмегистом!”
Возражать против хоккея никто не стал — напротив, возликовали. Так что заинтересованный Ивар пошёл вместе со всеми во двор, только мельком взглянув на во всех смыслах ушедшего в тень Трисмегиста.
Выходя следом за малышнёй, Селена вполголоса спросила старого эльфа, который следовал своему обещанию сопровождать её до приезда некромагов:
— Вы в самом деле поможете мне с некромагами?
— Да. Я умею разговаривать с ними.
Трисмегист усмехнулся, глядя на хоккейную коробку, и Селене ну очень захотелось узнать, за что его не любят в Старом городе. Но спросила о другом:
— Ивар сильней Коннора?
Старый эльф помолчал, изучающе глядя, как Ивар держит в руках клюшку и внимательно слушает вопящих детей, которые почему-то считали, что он так лучше поймёт игру — в смысле, если орать изо всех сил.
— Коннор — огранённый драгоценный камень, — наконец сказал Трисмегист. — Ему немного не хватает до полной огранки. По своей сути, в силе магии и её понимания он приближается к мощи Рунного Смарагда. Внутренне он драгоценен тем, что постоянно обучается. Он непроизвольно стремится к совершенству, даже не понимая этого стремления. И он, несмотря на то что его главный дар — некромантия, светлый. Ивар же так обляпан грязью жизненных событий, что я не вижу его внутреннего стремления. В нём кипит негатив — скажем мягко. Коннор знает своё место в жизни, знает, чего хочет от жизни, поэтому растёт. Ивар… не определился. Он закрыт так, что не подпускает к себе ни светлого, ни тёмного.
— Что он делает в моей Тёплой Норе? — задумчиво спросила Селена.
— Ищет себя.
— Есть шанс, что найдёт?
Трисмегист насмешливо посмотрел на неё. Она отвернулась, зная, что именно он хочет сказать. Но сказал не сразу. Смотрел на сад за хоккейной коробкой, чёрно-белый из-за облепившего землю и деревья инея, с небольшими всплесками тёмно-коричневого — остатками листьев.
— Вы доверили мне Ригана. Почему же сейчас не хотите доверить Ивара?
— Вы задаёте глупый вопрос, Трисмегист, и знаете это. Я боюсь вашей напористости. Ригану она пошла на пользу. Но по уму мальчик-дракон гораздо младше умудрённого жизнью, как вы сами заметили, Ивара. Что, если вы сломаете Ивара? Тем более он теперь знает, кто вы.
— А может, сработает именно это знание? — проговорил старый эльф, глядя, как Ивар пытается забить шайбу, а его останавливает куча мала, повалившаяся на землю, и он кричит: “Так нечестно!” — Вы всё думаете обо мне, что я не прав. А если мальчику понравится быть таким, как Коннор? Умным, сильным, всезнающим? Общительным? Таким, к кому тянутся остальные?.. Ивара ведь ещё и социализировать надо. Признайтесь, даже вы, леди Селена, заметили, что сам он больше тянется к малышам?
Глядя, как хохочет мальчик-некромаг (хохочет?!), уже валяясь вместе с остальными игроками на мёрзлой земле хоккейной коробки, Селена в чём-то признавала правоту старого эльфа-бродяги, но…
— У меня есть время подумать, — решила она и вскочила, заслышав требовательный звон драконов ограды. Трисмегист, с высокомерной насмешкой, взглянул туда же.
Приехал Перт. Свои бы так не трезвонили.
Глава шестая
До Пригородной ещё дойти надо. Машин-то нет. Школьников увезли на них. Так что Селена хоть и спешила, поглядывая время от времени на задумавшегося Трисмегиста, но была рада, пока шла, уложить в мыслях сегодняшний день и его события. Появление Ивара, в сущности, не слишком сильно меняло привычный распорядок дня.
Минна с сестрёнками ушла к Аманде, в учебный дом — на веранду, пристроенную под швейную мастерскую. Судя по кивку девушки-оборотня ещё в Тёплой Норе, шить она умеет. Что значит — Аманда сейчас проверяет её навыки.
Мимоходом оглянувшись, Селена увидела Асдис и Викара. Они торопились на детскую площадку Тёплой Норы — присмотреть первый час после завтрака за детьми. Селена очень надеялась, что Ивар, о котором они узнали ещё вчера вечером, не станет им очень уж тяжкой обузой. Но самое главное: не только дети будут под присмотром учителей деревенской начальной школы.
Ивар — вот пока основная головная боль Селены. Вчера ещё ничего… Но сегодня, после нападения на него Люции, с её уверенным и жёстким желанием воткнуть в него, в его колени, выпущенные боевые когти… Что-то Селена начинала сомневаться, что дело только в приезде некромагов.
Если бы не приезд Перта, она бы ни на шаг не отошла от мальчика… Есть лишь маленькая надежда, что, пока с ним рядом взрослые, Асдис и Викар, он не будет предпринимать… враждебные действия.
Она поморщилась: поначалу ровные, мысли о распорядке дня в Тёплой Норе быстро и решительно перешли на путаные и беспокойные — об Иваре. Надо переключаться, иначе она не успеет подготовиться к встрече с Пертом. И Селена взяла себя в руки и начала думать: в деревню она некромагов не пустит. Выйдет сама за изгородь. Была бы одна — ни за что бы не пошла. Но рядом шагает сосредоточенный на собственных мыслях Трисмегист. А она однажды, всего раз, совершенно нечаянно увидела, как на тренировочной площадке за учебными домом, проходит поединок Трисмегиста с чёрным драконом. Не сказать, чтобы Колр так уж сильно побаивался старого эльфа, но — ёлки-палки! Трудно было предугадать, глядя на сумасшедше скоростной бой, кто будет победителем!.. Так что… Селена снова мельком глянула на старого эльфа: да, Трисмегист не побоится вступить в драку, если придётся.
Так что надо думать не о том, что некромаги могут угрожать ей лично, а о том, как провести с ними… переговоры.
… В начале второго урока не выдержал Хельми. Он снял браслет, блокирующий Коннора (теперь браслеты у братства были именные), и спросил:
“О чём ты думаешь?”
“Обо всём подряд”.
“Беспокоишься из-за Ивара?”
Коннор сам понимал, что слишком увлёкся размышлениями, да ещё не на темы урока, которые надо бы слушать и анализировать. На предыдущем уроке пару раз он уже ловил на себе недоумённые взгляды учителей, привыкших, что этот скромный и старательный старшеклассник, друживший аж с самим драконом, — один из лучших и внимательнейших учеников класса.
“Да. Утром Колин поговорил с Ирмой, и сестра рассказала ему, что Ивар странно вёл себя, когда знакомился с её компанией и с Риганом”.
“С Риганом тоже? — Голос Хельми посуровел. — Ивар обидел Ригана?”
“Нет. Не обидел. Но Риган не привык, что рядом с драконами обычные люди могут так развязно себя вести. И, отвечая на твой незаданный вопрос, объясняю: он не привык, чтобы в его присутствии кто-то вёл себя так, словно Ригана рядом нет”.
“То есть для Ивара что драконы, что оборотни — всё равно? Любопытно”, - слишком спокойно высказался Хельми
Коннор, сам того не замечая, приподнял уголок губ в еле намеченной усмешке: кажется, юного дракона, старшего в братстве, отношение Ивара к Ригану, а значит — ко всем драконам, задело здорово.
Несмотря на внешнее спокойствие, явно задетый за живое Хельми почувствовал его усмешку.
“Почему?” — бесстрастно спросил он, понимая, что даже в мысленном разговоре, когда они двое не глядят друг на друга, эмоции скрыть трудней.
Для себя Коннор закончил его вопрос: “Почему ты смеёшься?” И ответил: “Я подозреваю две причины, почему Ивар пренебрежительно отнёсся к Ригану. Первая: он просто не знает, что перед вами надо преклоняться. Вторая: мне кажется, у него на душе что-то очень тяжёлое, что его сильно гнетёт. Поэтому ему всё равно, кто перед ним”.
Помолчав, анализируя предположения Коннора, Хельми уже задумчиво откликнулся: “Первый случай — это, примерно, такое, как Селена спасала нас от Вальгарда, когда он хотел забрать меня в свой клан? Когда старый дракон допытывался о моём имени? И она говорила с ним, как с равным?”
“Да. Примерно так”.
“Мне почудилось, ты размышляешь о другом, потому что стал рассеянным, с тех пор как мы выехали из деревни”.
Снова завуалированный вопрос.
Коннор тоже помолчал, не решаясь сразу отвечать на последнее высказывание юного дракона, а заодно вслушиваясь в пояснения учителей. Математику он знал. Но помнил, что на уроке можно узнать и кое-что дополнительное к своим знаниям… Выслушав учителя и поняв, что ничего нового он пока не услышит, решился: “Ивар не спал всю ночь. Время от времени я проверял его состояние. Он пытался влезть в моё личное пространство, чтобы пробраться в моё прошлое”.
“В то прошлое, когда мы с ним встретились? — удивлённо спросил Хельми. — Чтобы выяснить, как он попал к нам в мёртвом лесу? Мог бы и просто спросить…”
“Нет. Он пытался прорваться в моё личное прошлое, которое я помню плохо, а то и вовсе забыл. Если так можно сказать — забыл… В довоенное прошлое…”
“Зачем ему это…”
То, что последняя реплика Хельми была не вопросом, а личным любопытством (Селена называла это риторическим вопросом), Коннор сразу сообразил. Но ответил не сразу, а продолжив рассказ о странной ночи: “Потом мне надоело. Я полностью заблокировал его и уснул. Под утро приснилось то, что мы сумели однажды сделать в разгромленной лаборатории. Помнишь? Нашли воспоминание о том, как я оказался в лаборатории вампиров, у Трисмегиста. Я так понял, что Ивар тоже увидел этот сон. По линиям его личного пространства видно было, что он вообще не спал. И я не понимаю… То ли он сам добрался до моей памяти и нашёл это единственное воспоминание, то ли я был из-за него взволнован, а потому откликнулась моя память. Но, когда я проснулся от этого сна и проверил Ивара, он больше не пытался лезть в моё личное пространство. Он просто лежал на кровати и ждал побудки. Помнишь — вышел вслед за нами, когда услышал наши шаги?.. Но что самое странное для меня — так это его желание спрятать своё настоящее имя. По впечатлениям он использовал довольно странное заклинание из арсенала тёмных друидов, взорвав имя и разбросав по всем тёмным закоулкам памяти”.