– Пению. Хочешь, спою?
– Конечно. Я не знал, что Элена учит пению. Одни сюрпризы с ней.
Они едут в автобусе в пригород. Хотя рядом еще несколько пассажиров, мальчик не стесняется петь. Чистым детским голосом он выводит:
Wer reitet so spät durch Nacht und Wind?
Es ist der Vater mit seinem Kind;
Er hat den Knaben wohl in dem Arm,
Er faßt ihn sicher, er hält ihn warm[1].
– Все. Это по-английски. Можно я выучу английский? Не хочу больше говорить на испанском. Терпеть не могу испанский.
– Ты очень хорошо говоришь по-испански. И поешь красиво. Может, станешь певцом, когда вырастешь.
– Нет. Я буду фокусником в цирке. Что означает «wer reitet so»?
– Не знаю. Я ж не говорю по-английски.
– Можно мне в школу?
– Придется тебе немного подождать – до следующего дня рождения. Тогда пойдешь в школу вместе с Фиделем.
Они сходят на остановке с вывеской «Terminal», откуда автобус едет обратно. На карте, которую он взял на автобусной станции, показаны маршруты и дороги в холмы; он собирается идти по вьющейся тропинке, ведущей к озеру, рядом с которым на карте поставлена звездочка, означающая живописный вид.
Они сходят с автобуса последними, и по тропе, кроме них, никто не гуляет. Места вокруг пустынны. Хотя с виду земля здесь плодородна и обильно зеленеет, нигде нет и следа человеческого жилья.
– Как здесь мирно, за городом! – говорит он мальчику, хотя, по правде сказать, эта пустота кажется ему скорее заброшенной, нежели мирной. Лучше б здесь были животные – коровы, овцы или свиньи, занятые своими делами, – он мог показать их мальчику. Да хоть бы кролики.
Время от времени они видят летящих птиц, но так далеко и высоко в небе, что не различить, что это за птицы.
– Я устал, – объявляет мальчик.
Он всматривается в карту. Они на полпути к озеру, прикидывает он.
– Я тебя понесу немного, – говорит он, – пока к тебе не вернутся силы. – Он закидывает мальчика на плечи. – Пой, как только увидишь озеро. Оттуда поступает вода, которую мы пьем. Пой, когда увидишь. Вообще-то давай пой, если увидишь любую воду. Или местных жителей.
Они идут дальше. Но либо он неверно понял карту, либо сама карта с ошибкой: после того как тропа резко забирает в гору, а потом так же круто спускается, она внезапно заканчивается у кирпичной стены и ржавых ворот, затянутых плющом. Рядом с воротами – побитая погодой табличка, нарисованная краской. Он раздвигает плющ.
– «La Residencia», – читает он.
– Что такое резиденция? – спрашивает мальчик.
– Резиденция – это дом, большой дом. Но вот эта резиденция может оказаться просто развалиной.
– Можно посмотреть?
Они дергают ворота, но те не поддаются. Только они собираются уходить, как ветерок едва доносит до них смех. Они идут на звук, проламываясь сквозь густой подлесок, и добираются до места, где кирпичная стена сменяется высоким забором из проволочной сетки. По ту сторону забора – теннисный корт, а на корте – трое игроков: двое мужчин и женщина. Они одеты в белое, на мужчинах – рубашки и брюки, на женщине – длинная юбка, блузка с поднятым воротом и кепка с зеленым козырьком.
Мужчины высокие, широкоплечие, узкобедрые; похоже, они братья, может, даже близнецы. Женщина играет вместе с одним против другого. Все трое – опытные игроки, это сразу видно: умелые и легконогие. Играющий в одиночку особенно хорош – он без усилий справляется с двоими.
– Что они делают? – спрашивает мальчик.
– Это игра, – отвечает он вполголоса. – Называется теннис. Тут нужно постараться послать мяч так, чтобы противник его не отбил. Как забить гол в футболе.
Мяч стукает в забор. Двинувшись за ним, женщина замечает их.
– Здравствуйте, – говорит она и улыбается мальчику.
Что-то шевелится у него внутри. Кто эта женщина? Ее улыбка, голос, повадки – что-то в них смутно знакомо.
– Доброе утро, – говорит он, горло пересохло.
– Давай быстрее! – кричит ее партнер. – Играем!
Больше никаких слов. Более того, когда ее партнер подходит через минуту, чтобы забрать мяч, он взглядывает на них сердито, словно давая понять, что им здесь не рады – даже просто как зрителям.
– Я пить хочу, – шепчет мальчик.
Он протягивает ему фляжку с водой, прихваченную из дома.
– А больше у нас ничего нет?
– А чего ты хочешь – нектара? – шипит он в ответ и сразу жалеет о своем раздражении. Он достает из сумки апельсин и проковыривает дырку в кожуре. Мальчик жадно сосет.
– Так лучше? – спрашивает он.
Мальчик кивает.
– Мы пойдем к Резиденции?
– Это и есть Резиденция. Теннисный корт, видимо, – ее часть.
– Можно мы войдем?
– Можно попробовать.
Они оставляют игроков позади и ныряют в подлесок, идут вдоль забора, пока не добираются до проселочной дороги, которая приводит их к железным воротам. За решеткой, сквозь деревья, им немножко видно величественное здание из темного камня.
Ворота хоть и закрыты, но не заперты. Они проскальзывают внутрь и идут по аллее по щиколотку в опавших листьях. Знак со стрелкой указывает на арочный вход, он ведет во внутренний двор, в центре которого стоит мраморная статуя – женщина, больше чем в натуральную величину, или, быть может, ангел в ниспадающем одеянии, смотрит на горизонт, в руках – горящий факел.
– Добрый день, сударь, – раздается голос. – Чем могу помочь?
Говорящий – пожилой мужчина, морщинистое лицо, спина согбенна. На нем черная поношенная форма; он появился из маленького кабинета или сторожки у входа.
– Да. Мы только что приехали из города. Можно ли поговорить с одним из жильцов этого дома – с дамой, которая играет в теннис на корте за зданием?
– Желает ли помянутая дама говорить с вами, сударь?
– Думаю, да. Мне нужно обсудить с ней одно важное дело. Семейное дело. Но мы можем подождать, пока закончится игра.
– Как зовут даму?
– Этого я не могу вам сказать, потому что не знаю. Но могу описать ее. Я бы сказал, ей примерно тридцать, среднего роста, темноволосая, волосы убирает от лица. С ней двое молодых людей. Она вся в белом.
– В «Ла Резиденсии» несколько дам с такой общей внешностью, сударь, и некоторые из них играют в теннис. Теннис – довольно распространенное развлечение.
Мальчик дергает его за рукав.
– Скажи ему про собаку, – шепчет он.
– Про собаку?
Мальчик кивает.
– С ними была собака.
– Мой юный друг утверждает, что с ними была собака, – повторяет он. Сам он никакой собаки не запомнил.
– А! – говорит привратник. Он уходит в свое обиталище и тянет за собой стеклянную дверь. В неярком свете они видят, что он роется в бумагах. Потом снимает трубку, набирает номер, слушает, кладет трубку, возвращается.
– Простите, сударь, никто не отвечает.
– Потому что она сейчас на теннисном корте. Можно мы просто пойдем на корт?
– Простите, сударь, но это не позволено. Наши владения – не для посетителей.
– Тогда можно мы подождем здесь, пока она не закончит играть?
– Можно.
– Можно нам погулять по саду, пока мы ждем?
– Можно.
Они углубляются в заросший сад.
– Кто эта дама? – спрашивает мальчик.
– Ты ее не узнал?
Мальчик качает головой.
– Ты не почувствовал странное шевеление в груди, когда она с нами заговорила, когда поздоровалась, – сердце не екнуло, словно ты ее уже когда-то видел, в другом месте?
Мальчик с сомнением качает головой.
– Я спрашиваю, потому что эта дама, вероятно, – как раз та, которую мы ищем. По крайней мере, у меня такое чувство.
– Она будет моей мамой?
– Я точно не знаю. Надо ее спросить.
Они завершают круг по саду. Вернувшись к домику привратника, он стучит в стекло.
– Вас не затруднит позвонить даме еще раз? – просит он.
Привратник набирает номер. На сей раз есть ответ.
– Вас ждет у ворот некий господин, – слышит он, говорит привратник. – Да… да… – Привратник поворачивается к ним. – Вы сказали, семейное дело, верно, сударь?
– Да, семейное.
– А имя?
– Имя не имеет значения.
Привратник закрывает дверь и возобновляет разговор. Наконец он появляется.
– Дама встретится с вами, сударь, – говорит он. – Однако есть некоторая трудность. Дети в «Ла Резиденсию» не допускаются. Боюсь, вашему мальчику придется подождать здесь.
– Странно. Почему дети не допущены?
– Никаких детей в «Ла Резиденсии», сударь. Таково правило. Я их не устанавливаю, а только применяю. Ему придется остаться здесь, пока вы будете наносить семейный визит.
– Побудешь с этим господином? – спрашивает он мальчика. – Я вернусь как можно скорее.
– Не хочу, – говорит мальчик. – Я хочу с тобой.
– Я понимаю. Но, уверен, как только дама услышит, что ты ждешь здесь, она захочет выйти и увидеть тебя. Ты готов принести большую жертву и остаться здесь с этим господином, ненадолго?
– Ты вернешься? Честно?
– Конечно.
Мальчик молчит, прячет взгляд.
– Вы не могли бы сделать исключение в нашем случае? – спрашивает он привратника. – Он будет вести себя очень тихо, никого не потревожит.
– Простите, сударь, никаких исключений. Что бы с нами стало, делай мы исключения? Вскоре все бы стали исключением, и тогда не осталось бы правил, верно?
– Можешь поиграть в саду, – говорит он мальчику. Привратнику: – Можно ему поиграть в саду, да?
– Разумеется.
– Иди и влезь на дерево, – говорит он мальчику. – Тут много деревьев, самое то – полазать. Я вернусь, не успеешь глазом моргнуть.
Следуя указаниям привратника, он пересекает двор, минует вторые ворота и стучит в дверь со словом «Una» на ней. Нет ответа. Он входит.
Он в фойе. Стены обклеены белыми обоями с узором из светло-зеленых лир и лилий. Скрытые лампы озаряют все белым светом, снизу вверх. Диван из белого кожзаменителя и два кресла. На столике у двери – полдесятка бутылок и бокалы всех мыслимых форм.