е нас, было бы совсем другое дело”… “Рубин или сапфир, – проговорил Дон Кихот. – Я покажу тебе рубин или сапфир – в доказательство того, что я не лгу”. – “Если можно так выразиться, – сказал Санчо. – Если можно так выразиться”. – “А если покажу тебе оный рубин или сапфир, Санчо, что тогда?” – “Тогда я паду на колени, ваше благородие, поцелую вам руку и взмолюсь простить, что я смел сомневаться. И я буду вашим верным последователем до конца времен”».
Он закрывает книгу.
– И? – говорит мальчик.
– И ничего. Это конец главы. До завтра больше не будет.
Мальчик берет книгу в руки, открывает на том же месте, где Дон Кихот на веревках, вперяется в напечатанный рядом текст.
– Покажи мне, – говорит он тихонько.
– Что показать?
– Покажи конец главы.
Он показывает конец главы.
– Видишь, вот начинается новая глава, под названием «Don Pedro y las marionetas», «Дон Педро и куклы». Пещера Монтесиноса позади.
– Но Дон Кихот показал Санчо рубин?
– Не знаю. Сеньор Бененгели не говорит. Может, да, а может, и нет.
– Но на самом деле у него был рубин? На самом деле он пробыл под землей три дня и три ночи?
– Не знаю. Может, для Дона Кихота время не то же самое, что для нас. Может, для нас – мгновение ока, а для Дона Кихота – эпоха. Но если ты веришь, что Дон Кихот вознесся из пещеры с рубинами в карманах, может, тебе стоит написать свою книгу и там про это рассказать. И тогда мы сможем вернуть книгу сеньора Бененгели в библиотеку и почитать твою. Но, увы, прежде чем писать свою книгу, тебе придется научиться читать.
– Я умею читать.
– Нет, не умеешь. Ты умеешь смотреть на страницу, шевелить губами и сочинять в голове истории, но это не чтение. Когда читаешь по-настоящему – читаешь, что написано на странице. Придется отказаться от собственных фантазий. Придется перестать валять дурака. Придется перестать быть младенцем.
Никогда прежде не говорил он с ребенком так прямо, так резко.
– Я не хочу читать по-твоему, – говорит ребенок. – Я хочу читать по-своему. Жил человек с двойной буждой и тырбырмырпырсыр нуждой, когда верхом, то он был конь, когда пешком, то он был понь.
– Это сплошь чепуха. Нет никакого поня. Дон Кихот – это не чепуха. Нельзя выдумывать чепуху и делать вид, что ты это вычитал.
– Можно! Это не чепуха, и я умею читать! Это не твоя книга, а моя! – И он хмуро и яростно листает дальше.
– А вот и нет. Это книга сеньора Бененгели, он подарил ее миру, и принадлежит она всем нам – в одном смысле нам всем, а в другом – библиотеке, но не тебе одному в любом смысле. И перестань рвать страницы. Ты почему так грубо с книгой обращаешься?
– Потому. Потому что если я не поспешу, будет дыра.
– Где будет дыра?
– Между страницами.
– Чепуха. Между страницами дыр не бывает.
– Дыра есть. Она внутри страницы. Ты не видишь, потому что ты вообще ничего не видишь.
– Прекратить немедленно! – говорит Инес.
На миг он думает, что это она ребенку. На миг он думает, что наконец-то она собралась отчитать ребенка за упрямство. Но нет, это его она прожигает взглядом.
– Я думал, вы хотите, чтобы он научился читать, – говорит он.
– Не ценой вот такой перебранки. Найдите другую книгу. Найдите книгу попроще. Этот «Дон Кихот» ребенку труден. Верните ее в библиотеку.
– Нет! – Ребенок крепко вцепляется в книгу. – Не отдам! Это моя книга!
Глава 20
С тех пор как Инес въехала в квартиру, та утратила свой некогда аскетичный вид. Вообще-то даже стала захламленной – не только из-за обильного имущества Инес. Хуже всего в углу возле кровати мальчика, где стоит картонная коробка, набитая предметами, которые он собирает и приносит в дом: камешки, сосновые шишки, увядшие цветы, кости, ракушки, глиняные черепки и железяки.
– Не пора ли выбросить этот хлам? – спрашивает он.
– Это не хлам, – говорит мальчик. – Это вещи, которые я спасаю.
Он слегка пинает коробку.
– Это мусор. Нельзя спасти все, на что натыкаешься.
– Это мой музей, – говорит мальчик.
– Куча старого хлама – это не музей. У вещей должна быть какая-то ценность, тогда они попадают в музей.
– Что такое «ценность»?
– Если у вещи есть ценность, это означает, что люди в целом дорожат ею и все считают, что эта вещь ценна. Старая битая чашка не имеет ценности. Ею никто не дорожит.
– Я ею дорожу. Это мой музей, а не твой.
Он смотрит на Инес.
– Вы это благословляете?
– Оставьте его в покое. Он говорит, что ему жалко старые вещи.
– Нельзя жалеть старую чашку без ручки.
Мальчик смотрит на него непонимающе.
– У чашки нет чувств. Если ее выкинуть, ей будет все равно. Она не обидится. Если тебе жалко старую чашку, можешь заодно пожалеть… – он отчаянно озирается по сторонам, – небо, воздух, землю под ногами. Все можешь пожалеть.
Мальчик продолжает таращиться.
– От вещей никто не ждет, что они будут вечные, – говорит он. – У всякой вещи – свой естественный срок. У той старой чашки была славная жизнь, а теперь ей пора на покой, уступить место новой чашке.
На лице у мальчика появляется упрямство, с каким он теперь хорошо знаком.
– Нет! – говорит он. – Пусть она будет у меня! Я тебе не дам ее забрать! Она моя!
Инес уступает ему по всем фронтам, и мальчик мнит о себе все больше. Ни дня не проходит без спора, без криков и топанья ногами.
Он подталкивает ее отдать его в школу.
– Эта квартира делается ему мала, – говорит он. – Ему необходима встреча с миром. Ему нужны горизонты пошире. – Но она продолжает упорствовать.
– Откуда берутся деньги? – спрашивает мальчик.
– Зависит от того, какие деньги ты имеешь в виду. Монеты делаются на монетном дворе.
– Ты на монетном дворе деньги получаешь?
– Нет, я получаю деньги от казначея в порту. Ты сам видел.
– Почему ты не ходишь на монетный двор?
– Потому что там деньги не раздают просто так. За них надо трудиться. Их надо зарабатывать.
– Почему?
– Потому что так устроен белый свет. Если б ради денег нам не приходилось трудиться, если бы монетный двор просто раздавал всем деньги, в них бы не было никакой ценности.
Он берет мальчика на футбольный матч и платит у турникета.
– Почему надо платить? – спрашивает мальчик. – Раньше не нужно было.
– Это игра чемпионата, последняя в сезоне. В конце игры победители получат торт и вино. Кто-то должен собрать деньги, чтобы купить торт и вино. Если пекарь не получит деньги за торт, он не сможет купить муку, сахар и масло для следующего торта. Такое правило: хочешь торт – плати за него. И то же с вином.
– Почему?
– Почему? Вот тебе ответ на все твои «почему», прошлые, настоящие и будущие: потому что так устроен белый свет. Он не для нашего удобства сделан, мой юный друг. Это нам надо к нему приспосабливаться.
Мальчик открывает рот, чтобы ответить. Он быстро прижимает палец к его губам.
– Нет, – говорит он. – Больше никаких вопросов. Молчи и смотри футбол.
После игры они возвращаются в квартиру. Инес занята у плиты, в воздухе висит запах горелой пищи.
– Ужин! – кричит она. – Идите мыть руки!
– Мне уже пора, – говорит он. – До свиданья, до завтра.
– Вам надо идти? – говорит Инес. – Не хотите остаться и посмотреть, как он ужинает?
Стол накрыт на одного – на маленького принца. Инес перекладывает из сковородки ему в тарелку две тощие сосиски. Аркой вокруг она размещает половинки вареного картофеля, кружки́ моркови, головки цветной капусты, капает на все это жиром со сковородки. Боливар, спавший все время у открытого окна, встает со своего места и бредет поближе.
– Мм, сосиски! – говорит мальчик. – Сосиски – лучшая еда.
– Давно я не видал сосисок, – говорит он Инес. – Где вы их купили?
– Диего добыл. Он дружит кое с кем в кухне «Ла Резиденсии».
Мальчик режет сосиски на кусочки, режет картошку, энергично жует. Его, похоже, ничуть не беспокоит, что над ним стоят двое взрослых, а на коленях у него – голова пса, который следит за каждым его движением.
– Морковь не забудь, – говорит Инес. – От нее видишь в темноте.
– Как кошка, – говорит мальчик.
– Как кошка, – говорит Инес.
Мальчик ест морковь.
– А от цветной капусты что? – спрашивает он.
– Цветная капуста полезна для здоровья.
– Цветная капуста полезна для здоровья, а от мяса делаешься сильный, да?
– Правильно, от мяса делаешься сильный.
– Мне пора, – говорит он Инес. – От мяса делаешься сильный, но вы бы подумали, прежде чем давать ему сосиски.
– Почему? – говорит мальчик. – Почему Инес надо подумать?
– Потому что неизвестно, что они кладут в сосиски. То, что идет на сосиски, не всегда полезно.
– А что идет на сосиски?
– Ну а ты как думаешь?
– Мясо.
– Да, но какое мясо?
– Кенгуриное.
– Не глупи.
– Слоновье.
– Они кладут свиное мясо в сосиски – не всегда, но иногда, а свиньи – нечистые животные. Они не едят траву, как овцы или коровы. Они едят все, на что набредут. – Он поглядывает на Инес. Она смотрит на него, поджав губы. – Они, к примеру, едят какашки.
– Из унитаза?
– Нет, не из унитаза. Но если они натыкаются в поле на какашку, они ее едят. Не задумываясь. Они всеядные, а это значит, что едят они всё подряд. Даже друг дружку.
– Это неправда, – говорит Инес.
– В сосисках – какашки? – спрашивает мальчик. Откладывает вилку.
– Он говорит чепуху, не слушай его, нет у тебя в сосиске какашек.
– Я не говорю, что у тебя в сосиске прямо какашка, – говорит он. – Но в ней есть какашное мясо. Свиньи – нечистые животные. Свинина – какашное мясо. Но это мое мнение. Не все с ним согласятся. Решай сам.
– Я не хочу больше, – говорит мальчик и отодвигает тарелку в сторону. – Пусть Боливар доест.
– Доедай – получишь шоколадку, – говорит Инес.
– Нет.
– Надеюсь, вы собой довольны, – напускается на него Инес.