Все равно видно.
Но если человек ничего не подозревает, то, может, не обратит внимания?
Папа всегда все замечал. Он заметит!
Я снова присел на корточки и еще раз расправил траву.
Ну вот.
Должно сойти.
Если он что-то заметит, я буду все отрицать. Ну откуда ему придет в голову, что я приволок мусорный бак под окно и залез через него в дом? Нет, если он что-то заметит, это будет уже за гранью человеческого понимания, и, если я сумею нормальным голосом и с нормальным выражением лица настаивала, что ничего такого не было, он отстанет, потому что ему не за что будет зацепиться.
Я отер о штанины запачканные и мокрые руки и, взяв ранец, поднялся к себе наверх. Открыл дверь гардероба и собрался было уже надеть белую рубашку, с удовольствием подумав, что Анне Лисбет она должна понравиться, но передумал и не стал ее надевать, а то вдруг еще папа спросит, с какой стати я решил так вырядиться, я окончательно запутаюсь, он начнет разбираться и тогда неизвестно до чего докопается.
Затем я запер входную дверь, залез на бойлер, повернулся, высунул ноги в окно, осторожно свесился вниз и плюхнулся на землю.
Быстро вскочив, добежал до крыльца и стою как ни в чем не бывало.
Поблизости по-прежнему ни одной машины. У перекрестка собрались Юнн Бек, Гейр Хокон, Кент Арне и Эйвинн Сунн. Завидев меня, они направились ко мне на велосипедах. Я ждал, когда они подъедут.
— Ты уже слышал? — спросил Гейр Хокон, затормозив вплотную передо мной.
— А что случилось?
— Сегодня утром одного рабочего на Виндхолмене напополам перерезало тросом.
— Напополам?
— Да, — сказал Юнн Бек. — Буксирный трос лопнул. И оторвавшийся конец стеганул по нему и перерезал напополам. Папа сам видел. Всех рабочих распустили по домам.
Я представил себе человека на буксире, которого перерезало, как верхняя часть туловища с головой и руками стоит на палубе рядом с нижней, с той, где ноги.
— Твой велик так и стоит с проколотым колесом? — спросил Кент Арне.
Я кивнул.
— Давай подвезу, садись, если хочешь.
— Мне сейчас к Гейру, — сказал я. — А вы куда?
Гейр Хокон пожал плечами:
— К причалу вроде.
— А вы куда? — спросил Кент Арне.
— На гору, домашку передать, — сказал я.
— И к кому же это, позволь узнать? — спросил Гейр Хокон.
— К Вемунну.
— Вы с ним, что ли, водитесь?
— Да нет, — сказал я. — Только так, сегодня. Ну, мне пора.
Я бегом поднялся по склону и крикнул Гейра, он сразу вышел с недоеденным бутербродом в руке.
Через двадцать минут мы уже шли мимо «Б-Макса» по равнине, которая за поворотом начинала подниматься к самой высокой точке поселка, где начиналась дорога к домам Анны Лисбет, Сульвей и Вемунна. К ним можно было попасть и если пойти от нас в противоположную сторону, потому что дорога, соединявшая все улицы и кварталы поселка, была кольцевой, а наша круговая дорога была расположена внутри этого кольца. В добавление к этому главная трасса тоже образовывала кольцо, еще более широкое, чем первые два, и огибала весь остров. Таким образом, мы жили внутри круга внутри круга внутри круга. В ста метрах от супермаркета обе дороги тянулись параллельно друг другу, но этого было не видно, так как одну от другой отделял скалистый обрыв метров десяти высотой, обнесенный каменной стеной. По верху стены тянулась зеленая проволочная сетка, над ней была каменная осыпь, и только уже над ней пролегала дорога, по которой мы шли. Но если мы не могли видеть проезжавших снизу машин, то слышать их мы слышали. Это было интересно, и мы спустились к проволочной сетке. Сперва доносился слабый шум, когда машины поднимались в гору от автозаправки «Фина», постепенно он все нарастал и нарастал, пока не превращался в громкий рокот, еще усиленный эхом от каменной стены. Мы решили бросать в них камни. Так как машин мы не видели, целиться приходилось на звук. Мы взяли каждый по камню и стали ждать, когда проедет следующая машина. Камни были большие, так что не помещались в ладонях, но не настолько тяжелые, чтобы не перекинуть их через сетку, откуда они с десятиметровой высоты упадут на дорожное полотно. Первым кидал Гейр. Он бросил камень, когда машина была точно под нами, и, разумеется, промахнулся; мы услышали глухой стук, когда камень упал на асфальт и покатился в сторону. Зато когда пришел мой черед, я слишком поторопился: когда камень упал на асфальт, машина не доехала до этого места метров пятидесяти.
По тротуару шла женщина с полными пакетами в обеих руках. Она остановилась и заговорила с нами, хотя раньше мы с ней никогда не встречались.
— Что это вы там делаете? — спросила она.
— Так, ничего, — сказал Гейр.
— Поднимайтесь наверх, — сказала она. — Обрыв крутой, там опасно.
Она пошла дальше, но не спускала с нас глаз, так что мы решили послушаться ее и полезли наверх.
Всю дорогу до Вемунна мы шли, балансируя, по бордюру. В саду, стоя на коленях в песочнице, играла его младшая сестренка. Непромокаемый костюм на ней был желтого цвета, ведерко — синее, совок — зеленый.
— Зайдем сначала к Вемунну? — спросил Гейр.
— Нет, — сказал я. — Не сейчас. Сперва к Анне Лисбет.
Ее имя было заряжено электричеством: стоило его произнести, как меня пронизало током.
— Чего это? — спросил Гейр.
— Что — чего?
— Ты какой-то странный.
— Странный? Да ну тебя! Такой, как всегда.
Мы пошли вверх по дороге, покрытой с одной стороны пленкой текущей воды, такой тонкой, что казалось, она не течет, а дрожит, подернутая рябью, и через несколько шагов уже показался торец дома Анны Лисбет. Он стоял на вершине холма, впереди был газон, вокруг — сплошной лес, тянущийся вниз по склону. В одном окне на верхнем этаже горел свет: может, там ее комната? По другую сторону дороги стоял дом Мюрванга и дом, в котором жила Сульвей, ниже был лес, зеленый, сырой и темный. Мы прошли мимо. Дорога заканчивалась на опушке площадкой, посыпанной гравием. Там был въезд к дому Анны Лисбет. Над входной дверью горела лампочка.
— Позвонишь? — спросил я, когда мы подошли к двери.
Гейр привстал на цыпочки и нажал кнопку звонка. У меня затрепетало сердце. Прошло несколько секунд. Затем дверь открылась, на пороге нас встретила ее мама.
— Анна Лисбет дома? — спросил я.
— Да, — сказала она.
— Мы из ее класса, — сказал Гейр. — Принесли ей задание.
— Какие молодцы, — сказала она. — Заходите, пожалуйста.
В отличие от Анны Лисбет у нее были светлые волосы и голубые глаза, но на нее тоже приятно было смотреть.
— Анна Лисбет! — позвала она. — К тебе гости, твои одноклассники.
— Иду! — отозвалась сверху Анна Лисбет.
— А разве она не болеет? — спросил я.
Ее мама отрицательно покачала головой:
— Уже все прошло. Но мы на всякий случай оставили ее еще на денек посидеть дома.
— А-а, — сказал я.
На лестнице раздались шаги, и появилась Анна Лисбет. В руке у нее был бутерброд, и она улыбнулась нам с набитым ртом.
— Привет! — сказала она.
— Мы думали, ты болеешь, — сказал я.
— Мы принесли тебе домашку, — сказал Гейр.
На ней был белый джемпер с высоким воротом и с красным рисунком и синие брюки. Вокруг рта — белая полоска от молока.
— Пошли поиграем на улице? — предложила она. — Я целый день просидела дома. И вчера тоже весь день.
— Пошли, конечно! — сказал я. — Да, Гейр?
— Ну да, — сказал Гейр.
Она надела те самые белые сапожки и красную непромокаемую куртку. Ее мама поднялась наверх.
— Пока, мама! — крикнула Анна Лисбет и выбежала на двор. Мы — следом.
— Что будем делать? — спросила она, быстро обернувшись в конце посыпанной гравием площадки. — Зайдем за Сульвей?
Мы пошли. Вышла Сульвей. Анна Лисбет предложила прыгать в резиночку. И вот мы с Гейром уже стоим с резинкой вокруг лодыжек, а Сульвей и Анна Лисбет скачут внутри нее по каким-то сложным правилам, которые они знают назубок. Когда дошла моя очередь, Анна Лисбет объяснила, что я должен делать. Она положила мне ладонь на плечо, и у меня по телу пробежала дрожь. Ее черные глаза блестели. Она громко хохотала, глядя, как я неловко скачу, и тут, ах, я поймал запах ее волос, которыми она тряхнула у самого моего лица.
Это было потрясающе. Потрясающе было все. Небо над нами затянулось тучами. В серой пелене проступил черно-сизый оттенок, тучи надвинулись над лесом стеной, вскоре пошел дождь. Мы нахлобучили на голову капюшоны и продолжали скакать. Капли колотили по капюшону и бежали по лицу, скрипел под ногами гравий, на столбе, стоявшем в конце площадки, зажглась вдруг лампочка. Через некоторое время медленно подъехала машина.
— Это папа! — сказала Анна Лисбет.
Машина — «вольво»-универсал — заехала и остановилась в глубине двора, из нее вышел крупный, плотный чернобородый мужчина, он нагнулся, поцеловал ее и зашел в дом.
— Мы сейчас будем ужинать, — сказала она. — Что задали-то?
Я сказал. Она кивнула, сказала «пока» и скрылась в доме.
— Мне тоже надо идти, — сказала Сульвей, поглядев на нас своим печальным взглядом, и стала сматывать резинку.
— Нам тоже, — сказал я.
Когда мы спустились к перекрестку, я предложил пробежать до магазина бегом, и мы так и сделали. Там Гейр предложил идти домой не по Барсучьей улице и не через лес, а спуститься по шоссе до Холтета. Так мы и сделали. Оттуда тропинка вела через пустошь к круговой дороге, по ней мы и пошли домой. Но когда мы поднимались по ней и прошли несколько метров, случилось нечто необычное. Сверху показался автобус, я автоматически повернулся туда и увидел в его окне, вровень со мной, лицо Ингве!
С чего это он вдруг надумал? Поехал в город? В такое время? Что ему там понадобилось?
— Там был Ингве, — сказал я. — Сидел в автобусе.
— Да ну, — сказал Гейр без особого интереса.
Мы пересекли лужайку, на которой стоял дом, и вышли на дорогу.
— А что, — сказал Гейр. — Было прикольно.
— Да, — сказал я. — Сходим как-нибудь еще?