В этот вечер впервые за долгое время кузнец вовремя лег спать. Рядом с ним спала его жена. Кабак был закрыт, потому что кабатчик заболел и лежал в постели. Элоф пил в одиночестве. И вот деревня заснула, и следующий день должен был начаться — обычный, как любой другой, день.
Когда все уже спали и все огни уже были погашены, над деревней вдруг поплыла тихая мелодия. Со стороны луга к деревне приближался маленький мальчик с флейтой. Он вошел в деревню с закрытыми глазами. Его голова была выбрита, его тело было как тело израненной птицы. Жители деревни крепко спали, утомленные дневным ожиданием, флейта не могла пробиться сквозь их сон.
У ворот церкви сидел слепой нищий Рикардо. Он слышал, как мимо по мелким камешкам прошелестели шаги детских ног, и, прихватив палку и кружку, Рикардо с трудом поднялся и побрел вслед за мальчиком, который не ждал его, не спешил прочь, а просто играл на своей флейте.
И вот они ушли из деревни. Вскоре звуки флейты затихли, и никто больше не видел слепого нищего Рикардо, которого Бог призвал к себе.
— О, Рикард, это самая красивая из всех сказок, что ты мне рассказывал, — восхищенно шепчет Даниель.
— Теперь она твоя, — с улыбкой отвечает Рикард, — я дарю ее тебе.
— Знаешь что, ты мой лучший друг! — серьезно говорит Даниель, глядя Рикарду в глаза.
— Знаешь что? — откликается Рикард.
— Нет?
— И я не знаю.
И они смеются. Потом смеются над тем, что смеются. Смеются до слез. Даниель так счастлив, что есть Рикард.
— Знаете, что меня удивляет? — говорит Рикард. — Есть же много разных религий, и все они утверждают, что настанет конец света, — но по-разному. Однако конец света настанет всего один раз, то есть права только одна религия. Вот все остальные-то удивятся! Представляете, а вдруг христиане, мусульмане и буддисты заблуждаются, а право маленькое эскимосское племя в Гренландии, и Бог на самом деле — северный медведь. Вот все удивятся-то!
— Мне глубоко симпатичны древние люди, — отчетливо выговаривает Рут, — они были большей частью бедны, им приходилось экономить и от многого отказываться, чтобы содержать семью, но никто не слышал, чтобы они жаловались. Кроме того, большинство жило в тесноте, потому что детей было много, а о пособии на детей и речи не шло.
— Стюардесса, которая выжила после самого продолжительного в мире падения с самолета без парашюта, — сообщает Шарлотта, — пролетела десять тысяч метров и всего лишь сломала ногу. Упав, она сказала: «На этот раз все прошло удачно!» Вот такой должна быть жизнь!
Даниель ничего не говорит.
Рикард стоит под окном Даниеля. Они сигналят друг другу сигналы карманными фонариками.
Мигнет один раз — привет, два раза — как дела, три — хорошо, четыре — негодяев поблизости нет, пять — негодяи нападают, шесть — увидимся завтра.
Рикард мигнул шесть раз и ушел домой, а Даниель все еще стоит у окна и сигналит.
Направив фонарик в космос.
Траву прихватило морозом. Каждую ночь Эйнар идет под луной по лугу и косит траву косой[61]. За ним следуют его любимые кролики. У всех кроликов красные глаза.
Качели в парке Васа застыли серебром. Больше никто не будет на них качаться. Гравий под качелями смерзся и превратился в твердый камень.
Холодает. Дыхание превращается в густой пар. Воздух льдинками опускается на дно легких.
На школьном дворе, в самом углу, лежит забытый мяч, который теперь никому не нужен. Мяч холодный и мокрый.
Утром пришла зима, она неприветлива. Первым снегом оказался лед, он летит наискось, кромсая все на своем пути.
Таким утром начинаешь жалеть, что завел собаку, и перестаешь понимать, почему тебя воротило от запаха кошачьего туалета в ванной.
Для Рут это утро — утро слишком тонких перчаток и легких ботинок в ожидании автобуса, который, кажется, и не собирается приходить. Единственная ее радость — это аромат вазелина «Идомин». Вазелином она намазала губы себе и Даниелю.
Небо — дьявольское зеркало. На Уппландсгатан[62] какая-то старушка поскользнулась и сломала ногу. Это ее последняя зима. У нее случится разрыв сердца еще до того, как февраль превратится в март, и ее нога никогда не заживет.
Даниель медленно тащится в школу. Рут купила ему новые брюки. Утепленные «манчестеры» из «Домуса»[63]. Даниель знает, что ничего не может быть хуже утепленных «манчестеров» из «Домуса», учитывая, что надеты они на него. Скоро к тому же выпадет снег, и он должен будет бросить свой единственный снежок и промахнуться, и тогда все набросятся на него. Первым в списке самых отвратительных в мире слов для Даниеля значится слово «пасмурнеть». Он сосет губы, вдыхая запах «Идомина». Он слышит, как все чаще хлопают школьные ворота. Его, конечно, отчитают за опоздание, но, с другой стороны, ему до большой перемены не придется выслушивать насмешки.
Даниель ненавидит столярное дело. Худшее, что он знает, — это пилить и шкурить. Его тошнит от запаха опилок. И он боится дрели.
Столяра зовут Фольке. Он никогда не бывает доволен работой Даниеля. «Да-а, пройдись-ка тут еще разок шкуркой», — говорит он, проведя пальцем по ножу для масла и протягивая его обратно Даниелю. «Чертов Фольке!» — думает Даниель.
Однажды он сказал это вслух. Это едва ли не единственное, что он сказал за весь семестр. Тогда столяр схватил его за ухо. Даниель ненавидит столярное дело.
Рут записала его на факультатив по столярному делу, чтобы он набрался навыков. Но Даниель и не думает набираться столярных навыков. Он выжигает буквы на дощечке. Дощечку он ошкурил и просверлил в середине дырочку.
«Милый, милый дом», — будет написано на этой дощечке.
Он подарит ее Рут на Рождество. Будто для того, чтобы сказать: спасибо, милая мама, что я мог ходить на эти увлекательные занятия по столярному делу.
Шарлотта забирает его с занятия. Даниель сердится, что ему не разрешают пройти одному какой-то там квартал.
— Ни в чем! — шипит он, когда Шарлотта спрашивает, в чем дело.
Он идет, засунув руки глубоко в карманы. Шарлотта свистит.
Прямо перед их домом кто-то высыпал мусор на парковую скамейку. Но это лишь маскировка. Мусор вдруг начинает шуршать. Разворачивается и смотрит на Даниеля и Шарлотту. У мусора спутанные волосы, борода, красные опухшие щеки и злые поросячьи глазки, сверлящие ноябрьскую темноту.
Даниель и Шарлотта спешат к подъезду и набирают код. У Шарлотты соскальзывает палец, и ей приходится набирать код заново.
Он ведь не собирается заходить вместе с ними?
Этой ночью они будут спать, накинув дверную цепочку.
Когда дверь в подъезд закрывается, они спрашивают друг друга: «Как он может спать на такой твердой скамейке на осеннем холоде?»
Никак не может. Их вопрос — это обвинение, им не требуется ответ.
В кухне за сосновым столом сидят родители и пьют успокаивающий чай. Они пьют его каждый вечер. Так решила Рут, она ведь медсестра.
В кухне тепло и уютно. Рут зажгла свечи. На стене плакат с птицей из журнала «Мы»[64] и расписание уроков Даниеля. Кухня как бы немного старомодна.
Рут наливает успокаивающего чаю Даниелю и Шарлотте. Даниель садится пить. Шарлотта не хочет. Рут пожимает плечами. Чашка Шарлотты будет стоять на столе до самого утра. Чай остынет, Шарлотте будет стыдно, а Рут будет пожимать плечами.
Потому что это не ее вина.
— Как фильм? — спрашивает Рут Шарлотту.
— Ужасно хороший!
— Он не может одновременно быть ужасным и хорошим. Нельзя говорить «ужасно хороший», — втолковывает дочери Рут.
Эдмунд допивает чай, складывает руки на груди и говорит:
— А не пойти ли, не улечься ли?
Он говорит это каждый вечер.
А каждое утро повторяет:
— Интересно, сегодня будет холоднее, чем вчера?
Что выводит Рут из себя, потому что она ведь еще не выходила на улицу и не знает ответа, она ведь сидит за столом или лежит в постели, когда в очередной раз задается этот вечный вопрос.
— Откуда мне знать? — шипит она. — Хочешь кофе?
— Ты прекрасно знаешь, что мой желудок не выносит кофе.
Но сейчас вечер, и Эдмунд только что пробормотал: «А не пойти ли, не улечься ли?» — и исчез в спальне.
Завтра утром он должен уехать за границу и пробыть там две недели.
Потом Рут обходит квартиру, чтобы проверить, выключен ли свет и заперта ли входная дверь. Она убавляет мощность батареи, потому что в прохладе спится легче, а греть ворон нечего.
Даниель делает английский. Он пинает ножку стола.
— Прекрати! — приказывает Шарлотта, которая сидит с блокнотом и грызет карандаш. Если ответить на три вопроса и сочинить остроумный слоган максимум в двадцать слов о том, чем бы ты хотел заняться на воскресной прогулке, можно выиграть совершенно новый «гольф». В слоган должно быть включено название какого-нибудь продукта «Марабу».
Шарлотта мусолит карандаш. Она уже сгрызла всю желтую краску, теперь грызет деревяшку. Наконец она пишет:
Выйдя воскресным днем погулять,
Не хотела бы я старый «Япп» жевать.
И тут звонит телефон.
— Кто может звонить в такое время? — доносится бормотание Рут, спешащей к телефону.
Потом они слышат, как в спальне ворочается Эдмунд. Теперь он не уснет, пока не узнает, кто же это звонит в такое время.
— Рут? Это Ракель. Можно прийти? Мне совершенно некуда идти. Я бросила Вернера.
— Ракель? Что ты говоришь? Конечно, приходи!
Рут кладет трубку и победоносно хлопает кухонной дверью.
— Дети, в постель! — решительно кричит она.
Даниель послушно встает, хотя ему хотелось бы дождаться тети Ракель. Шарлотта запи