В позапрошлом семестре все должны были вышить что-нибудь крестиком. Даниель по каким-то причинам начал вышивать букет, который, как оказалось, был самым большим узором в книге по вышиванию. И он из вечера в вечер сидел перед телевизором и вышивал, и вышивал, и раскаивался, и проклинал самого себя.
На Рождество он получил в подарок от Рут «Большую книгу по вышиванию».
Учительница по рукоделию хочет быть другом детей. Она сшила себе маленькую попсовую сумочку, которую всюду таскает с собой. Дети за глаза смеются над ее дурацкой сумочкой.
Однажды она достала из нее блеск для губ.
— Кажется, с ароматом яблока, — сказала она и робко улыбнулась.
Тина заметила, что ей, наверное, очень подошла бы синяя тушь, ведь у нее такие длинные ресницы.
— Ага, наверное… Вы так думаете?.. — счастливо повторяет учительница и, достав из сумочки маленькое зеркальце, смотрится в него.
У нее почти нет ресниц.
Дети зовут ее ящерицей, но она об этом не знает.
А может, и знает.
Ракель день за днем сидит на диване и лепит глиняных человечков. Она и не знает толком, зачем она их делает. Они уродливы. Ей некому их подарить.
Если она упадет в пропасть, ей не за что будет ухватиться, и ей хочется упасть. Может, поэтому она и корпит с идиотским упрямством над этими уродцами. Когда готов очередной, она ставит его среди прочих в кухонный шкаф для просушки.)
Мучительнее всего, что Вернер даже не гордился ее любовью. А следовало бы.
Ему следовало бы гордиться тем, что она его любила.
Рикард прочитал книгу о гипнотизерах. Теперь он гипнотизирует Даниеля.
— Восемнадцать, девятнадцать, двадцать! Твое тело тяжелеет, тонет. Твои веки тяжелеют, ты спишь. Спи-и-ишь.
Даниель старательно пытается заснуть. Если очень глубоко дышать, то начинает кружиться голова. У него кружится голова, тело расслаблено и безвольно.
— Слышишь меня? — спрашивает Рикард.
— Да-а-а, — отвечает Даниель голосом призрака.
— Хорошо, повторяй за мной: «Я пришел с небес».
— Я пришел с небес, — бубнит Даниель.
— Я летел через космос, — продолжает Рикард.
Уголки губ Даниеля начинают подрагивать.
— Я летел через космос, — бормочет он.
— Знаешь, зачем я здесь? — возбужденно кричит Рикард.
Даниель чувствует, как в животе бурлит от смеха.
— Знаешь, зачем я здесь? — повторяет он.
— Нет, — кричит Рикард, — этого ты не должен был повторять! Это вопрос.
Даниель заливается смехом. Рикард раздражается.
— Ты загипнотизирован! Ты все испортил. Теперь мы никогда не узнаем, что там, наверху.
— Прости, — шепчет Даниель, — но у меня не получилось заснуть — было так интересно.
— Ай, ладно, — говорит Рикард, — пошли на улицу, посмотрим, есть на небе кто-нибудь.
Они одеваются и выходят. Холодно. Дыхание клубится паром. Они смотрят в небо.
— А призраки какие? — спрашивает Даниель.
— Разные, — уверенно отвечает Рикард, — но чаще всего как движущиеся звезды. Повторяй за мной.
Рикард поднимает руки над головой.
— Чем это вы там занимаетесь? — кричит Ракель из окна гостиной.
— Мы поднимаем руки и посылаем привет космосу, — вопит Рикард в ответ.
— Передайте и от меня привет! — кричит Ракель, потом на ее месте появляется Рут.
— У Даниеля нет рукавиц! — И она захлопывает окно.
Рут смотрит на этих богов в метро. Один пытается спать, другой жует жвачку, третий читает книгу размером с кирпич и весом с перышко.
Миссия выполнима: они уже заполнили Землю. И теперь ждут этого, сами толком не зная чего.
Не зная, что им делать.
Они — боги, утратившие память. Взгляд где-то далеко, будто они что-то высматривают. Что-то жутко важное. То, что, как они надеются, должно вдруг нарисоваться перед их глазами.
Рут приходит домой, стаскивает с себя сапоги, вешает пальто и идет на кухню, чтобы приготовить обед. Ракель сидит в гостиной, решает кроссворд и курит, роняя пепел на пол. Даниель сидит рядом с ней на диване и читает комиксы. Рут говорит, что еда готова. Шарлотты нет дома. Она вообще теперь редко бывает дома. Эдмунд в Мальме на трехдневной конференции. Рут и Ракель больше не разговаривают друг с другом. А Даниель и так никогда ничего не говорит. Они едят в тишине, смотрят каждый в свою сторону. Ракель в газету, Даниель изучает упаковку молока, Рут устало смотрит прямо перед собой.
После того как они поели, Рут принимается мыть посуду. Ракель возвращается в гостиную к своему кроссворду. Даниель за ней.
— «Горячая кровь», четыре буквы, — вслух говорит Ракель самой себе.
— Война, — говорит Даниель и ежится.
«Араб», — пишет Ракель.
— Да-да, вот именно! — восклицает Даниель. — Надо внести «разгадывать кроссворды» в список дел, которые я не умею.
— Если бы я начала составлять такой список, то он получился бы длиннющим, — вздыхает Ракель.
— Составлять списки — очень важно, — объясняет Даниель, — можно составить списки чего угодно.
— Покажешь какой-нибудь? — просит Ракель, откладывая кроссворд.
Даниель исчезает в своей комнате и возвращается с блокнотом.
— Самая гадкая школьная еда, — читает Ракель. — 1. Лапскойс[71]. (Даниель делает гримасу.) 2. Печенка. (Даниель корчит гримасу еще страшнее.) 3. Школьная картошка. (Даниель сморщивает лицо до неузнаваемости.)
Даниель показывает Ракель список того, чего он не умеет.
1. Печь.
2. Говорить по-французски.
3. Управлять парусом.
4. Петь.
5. Делать доклады.
— Он еще не полный, — сообщает Даниель.
— Ну, — говорит Ракель, — кажется, списки — это и вправду дельная вещь.
Рут из кухни подслушивает их разговор. Она думает: «Если бы я составляла список вещей, которые терпеть не могу, то „составлять списки“ поставила бы на первое место».
Она слышит, как Даниель и Ракель хохочут в гостиной. Фыркнув, она возвращается к посуде и ожесточенно гремит тарелками.
Рут внушает себе, что все, чего она хочет, — это сохранить свой дом.
У Рут день рождения. Шарлотта встала пораньше, чтобы принести ей кофе в постель. Рут дала Даниелю деньги на подарок. Он купил пластинку «Корнелис поет Повеля» в музыкальном отделе «Оленс». Рут спрашивает, остался ли чек, и берет с собой пластинку на работу. «В обед успею заскочить в магазин, поменяю на другую». Она имеет на это полное право. Ведь это были ее деньги.
Шарлотта купила венские булочки, которые Рут не хочет есть. Они начинают ругаться. Шарлотта мнет булочку в руке. Руки становятся жирными. Рут кричит: «Не кроши на постель!» Шарлотта кричит: «Драная сука!»
Днем Ракель делает уборку, покупает кофе и готовит пирожные из кекса, сливок и варенья. У Рут будут гости.
Когда Даниель приходит из школы с Рикардом, Рикарду не разрешают остаться, а Даниеля заставляют надеть парадный костюм, разложенный у него на кровати.
Даниель сидит в углу и пьет морс. Подруги Рут целуют друг друга в щечку и пахнут духами. Они вежливо смеются, называют друг друга «девочки» и потягивают шерри. Даниеля все гладят по щеке и говорят, какой он симпатичный и тихоня.
Шарлотта приходит домой к кофе, потому что обещала. На ней большие пластмассовые розовые серьги и розовые туфли на высоком каблуке, которые так не нравятся Рут и которые Шарлотта купила на деньги, выделенные матерью на покупку ботинок Шарлотта накрасилась — тушь, карандаш, помада и блеск для губ. С губ просто капает. Когда она входит, все затихают. Она ни с кем не здоровается. Цапает самый большой кусок торта и садится на диван рядом с Ракель. Она все время ждет, что Рут схватит ее за руку и зашипит, чтобы она тут же смыла с себя эту раскраску, но Рут молчит.
Наконец Гертруда, лучшая подруга Рут, подходит к Шарлотте и обеспокоенно смотрит на нее.
— Девочка моя, разве ты не знаешь, что розы, которые рано расцветают, рано и вянут!
Шарлотта смотрит на Гертруду, молча жует и проглатывает торт. Потом невозмутимо отвечает:
— Yeah, but this one is plastic![72]
Ракель, поперхнувшись, выплевывает торт на стол. Да, Ракель приходится выбежать на кухню, так ей смешно. Даниель смотрит, вытаращив глаза. Он не понимает, что сказала Шарлотта, но так, как ведет себя тетя Ракель, себя не ведут — это он понимает. Тетя Ракель делает что ей взбредет в голову, с восхищением думает он. Даниель беспокойно смотрит на Рут, чтобы понять, что она обо всем этом думает.
Но Рут только улыбается и попивает шерри. Она думает: «Ракель-макрель, жирная свинья, на карнизе висит, на всю округу пердит».
Они зовут ее «чудище». Она кормит птиц, у нее болезнь Паркинсона. Болезнь превратила ее в скрюченную старуху, хотя ей всего сорок с небольшим. Она из тех, кого жизнь решила оставить.
Жители квартала кричат ей гадости из-за ее судорог, из-за того, что она кормит крыс. Она делает вид, что не слышит, но на самом деле она слышит все.
Рут не хочет, чтобы Даниель видел, как трясется ее тело, и поэтому при ее появлении переходит на другую сторону улицы. Рут думает, что несчастная женщина ничего не замечает, но та замечает все.
Каждую ночь, укладываясь спать, она поет, чтобы спугнуть свое одиночество. «Господи, я хочу бдеть у твоих ног». Иногда она сама с ужасом разглядывает свои руки. «Как они трясутся! Они же не перестают трястись ни на минуту!»
Она не может понять, почему люди так злы. Все силы уходят на то, чтобы решиться выйти в магазин, а потом донести до дома этот тяжелый корм для птиц. У нее так мало сил.
Отец говорил ей: «Заведи мужа и корову, тогда можешь ничего не бояться».
У нее нет ни мужа, ни коровы. Ее глаза ясны и сини.
Больше всего ее беспокоит, кто будет кормить птиц, когда ее не станет. Мир так жесток к птицам и маленьким тетушкам. Скоро Господь избавит ее от страданий. И все же она боится умереть, ибо знает, что даже в это мгновение рядом с ней никого не будет.