кает она. — Там никто не будет с вами сюсюкать, там не такие добренькие, как я, там не пошепчешься и не построчишь записочек, там вам не дадут вваливаться в класс после звонка!
И каждый раз, выбранив учеников, она страшно краснеет. Ей приходится долго сидеть и массировать виски, потому что у нее раскалывается голова.
Во всем так или иначе виноваты дети.
В том, что она там, где она есть, а не где-нибудь еще. В том, что у нее болит голова. В том, что те, кто должен прийти и отправить ее в нужное место, все не приходят и не приходят.
— Мама, мама, братик такой красный!
— Замолчи и закрой печную заслонку!
(Уже после этой первой шутки учительница выскакивает из класса.)
— Мама, мама, мне не нравится братик!
— Замолчи и ешь, что тебе положили!
(На этой шутке учительница отхлебывает из фляжки, которую прячет в лаборантской.)
— Мама, мама, папа взял меня за письку!
— Замолчи и соси дальше!
(Тут девочки начинают шумно протестовать, а мальчики в восторге. Юха предусмотрел обе реакции.)
— Мама, мама, а Атлантический океан большой?
— Замолчи и плыви дальше!
(Тут Пия и Эва-Лена кричат, что они убьют Юху, если им придется выслушать хотя бы еще одну историю про «мама, мама».)
— Мама, мама, а почему папа бежит зигзагом?
— Замолчи и заряжай по новой!
(Тут учительница возвращается в класс. Дети перекрикивают друг друга. Юха сжимает в руке листок с пятнадцатью аккуратно записанными историями про «мама, мама». У него осталось еще десять. Урок заканчивается раньше времени. В коридоре Пия и Эва-Лена расцарапывают ему лицо, да так, что идет кровь.)
Юха не знает, почему ему хочется быть в центре внимания, но хочется ему именно этого.
Чтобы его замечали, чтобы о нем говорили у него за спиной, чтобы восхищались им.
Ему хочется быть важным.
Он часто представляет себе, что он умер и все скорбят по нему. Как когда умер Юнатан Лейонйярта[15]. Каждый раз, читая начало «Братьев Львиное Сердце», он плачет и воображает, что это он был таким храбрым и это его все так любили.
Юха воображает, что их дом загорается, он взваливает на спину Марианну, прыгает с верхнего этажа и разбивается насмерть.
Боже, как они все скорбят!
Весь класс. Весь Сэвбюхольм.
Леннарт плачет. Стефан плачет. Даже дуреха Эва-Лена плачет и жалеет, что она была такой дурой, и злюкой, и вообще.
Йенни безутешна.
Бедная Йенни. Кто же будет с ней дружить, когда умрет Юха? Нелегко ей придется.
И какая тишина и тяжесть дома! Мама, папа и Марианна сидят за столом и смотрят в тарелки, жуют, с трудом глотают еду, а место Юхи пустует.
Пустует.
Раз за разом, накрывая на стол, Ритва ставит четыре прибора, а потом вспоминает, что их только трое, и начинает плакать.
Все плачут.
Учительница плачет.
Весь класс приходит на похороны, и поет псалмы, и кладет цветы, и думает о нем — том, кого они утратили, — о Юхе, — который лежит там мертвый, мертвый, мертвый.
Кто теперь будет дарить всем радость, смешить и выдумывать всякую всячину? Кто?
Учительница произносит речь: «Милый малыш Юха…»
Так красиво и так печально.
Конечно, умереть стоит — ради такого-то внимания!
В центре внимания всегда оказывается самый лучший. Юха пытается быть лучшим во всем. Он с рвением тянет руку на уроках. И конечно, за все контрольные у него пятерки. В хоре он поет громче всех. Он гордится своим громким голосом, пронзающим пространство, и перекрикивает всех: «Тихая ночь, дивная ночь…»
Никто не может не заметить его голоса.
Но быть лучшим во всем не получается. По физре успехи у него не очень. Когда класс делится на футбольные команды, его всегда выбирают одним из последних. Как это унизительно! Поэтому он так часто и вызывается быть вратарем, чтобы самому выбирать игроков.
Но лучший способ оказаться в центре — это выступать. Юха выступает постоянно. На школьном дворе, в столовой, на праздниках и во время Веселого часа.
Когда у Бенгта и Ритвы гости, он забирается на стул и громко поет своим пронзительным голосом, перекрывающим все остальные звуки: HONEY HONEY, МИЛЫЙ СЛАВНЫЙ — HONEY HONEY, YOU’RE A SEX MACHINE…
И, поскольку гости смеются, он берет повыше и погромче: HONEY HONEY, МИЛЫЙ СЛАВНЫЙ…
И тогда Бенгт отправляет его спать. А Юха чувствует себя невыносимо униженным.
Выступать для Юхи — это способ общаться. Смешить — для него единственная возможность завести друзей, ничего другого он не умеет.
Он неделями заучивает сценки Хассеотаге и песенки Повеля Рамеля[16], прячется и репетирует, чтобы потом сразить всех наповал.
И он действительно смешит.
Даже дура Эва-Лена вынуждена это признать. Невозможно не смеяться.
Юха даже вызвался выступить на дне рождения Марианны. Он устроил представление под песенку «The Sweet». Он был Брайаном Конноли[17]. В конце песни он разорвал на себе футболку. Это была его любимая футболка с Мумми-троллями, но он пожертвовал ею ради выступления.
Друзья Марианны ничего не поняли. Им было всего по шесть лет.
Марианне полагалось сидеть за креслом и выдувать мыльные пузыри, чтобы получился сценический эффект.
Но пузырей почти не было — она дула слишком сильно.
Потом Юха основательно поколотил Марианну, хоть это и был ее праздник. Испортила все шоу.
О, я люблю похвалы! Еще ребенком я из кожи вон лез, чтобы услышать, какой я молодец.
Такой умный малыш, такой развитой для своего возраста, а какой у него аккуратный почерк! Что это ты пишешь? О, стишки! Как чудесно, очаровательно! Такой серьезный, а когда захочет — то и беззаботный. Озорник, шалун, весельчак, министр веселых дел, чаровник, вундеркинд, божество, божество, божество!
Надо как-то это обстряпать. Нелегко, но уж что смогу, то сделаю. Что уж есть, то есть, но иногда и этого не хватает.
И вот я здесь. Один. Стою перед зеркалам, закрыв глаза.
«I don’t know why she’s leaving or where she’s gonna go, I guess she’s got a reason but I just don’t wanna know…»[18]
Я никак не мог понять, почему они бросали меня, почему никто не оставался, когда звонил звонок и Веселый час был окончен. Они с потрясающим равнодушием вставали, переворачивали стулья на парты и уходили. Я же смешил их. Я же нравился им. Они ведь смеялись.
Как и теперь. Публика смеется, и мне кажется, что они останутся со мной, но, насмеявшись, они уходят, как только гаснет свет на сцене. И я чувствую, что опять остался в дураках, стоя за сценой в ожидании вызова на бис.
Я же не могу выбежать и закричать: «Вернитесь!» — когда они уже на полпути к гардеробу. У меня на такое просто духу не хватит.
Я никогда не указывал обратный адрес на своих письмах к тебе. Может быть, поточу, что не хотел получить ответное письмо. Может быть, потому, что боялся, что ты все равно не ответишь, что ты знать меня не хочешь. Может быть, мне просто не хватало духу.
Теперь у тебя есть мой адрес. Можешь ответить. Сказать, что ты есть.
Иногда просто интересно, куда все делось.
А тебе интересно?
«101 анекдот».
«Больной юмор».
«Ты это слышал?»
«101 лучший анекдот».
«Best Jokes for Every Occasion»[19].
«Лучшие в мире анекдоты о шотландцах» (самая скучная книга, которую только довелось читать Юхе).
Если посчастливится пристроиться в очереди к Леннарту и Стефану, то есть шанс сесть с ними за один стол. Лучше всего, конечно, стоять сразу за ними, потому что потом можно просто направиться к столу, который они выбрали.
Если стоять перед ними, то потом придется возиться с подносом, дожидаясь их. А если самому выбрать стол и сесть за него, то нет никакой гарантии, что они сядут туда же.
Так унизительно садиться за большой стол, чтобы к тебе подсело много народу, и видеть, что никто не садится. Сидишь, смотришь в окно и всех ненавидишь, давясь картофельными котлетами.
Стефан и Леннарт чаще всего садятся за стол на четверых. С ними, как правило, Рой. Остается одно место. За него и идет борьба.
Бывает, ему удается сесть с ними и развлекать их своими сальностями. Частенько он так старается развеселить Леннарта и Стефана, что не успевает поесть.
Но чаще всего место тырит Симон.
Или Ругер, или Петер. Иногда даже Эрик подрезает Юху, что уж совсем непостижимо и оскорбительно.
Иногда Юхе Интересно, один ли он видит в этом соревнование, вечную борьбу между обезьянами за место в стае. И борьбу не на жизнь, а на смерть.
В раздевалке шкафчики на четверых.
Очень важно, с кем у тебя шкафчик Стефан и Леннарт, естественно, вместе, и третий с ними, наверное, Рой — он, конечно, круче Юхи, но вот четвертый крючок должен был достаться Юхе, это уж точно.
Однако его вновь опережает Симон.
А что, собственно, интересного в Симоне, кроме раннего созревания и самой большой письки в классе? Ничего! И, кроме того, у него огромные торчащие соски. Вот гадость! Неужели и вправду только Юха видит, как это мерзко?
У Юхи шкаф с Ругером и Петером. Они еще ничего. Если бы только с ними, то ладно. Но там еще и Эрик.
Эрик толстый и склизкий, и у него проблемы с мозгами. И к тому же он псих ненормальный. Он влюблен в Пию. Если ты думаешь, что такой больной урод, как ты, может на что-то с ней рассчитывать, то ты уж точно самый ненормальный псих.