Много всего было непонятного. И Жаба, и бешенство Макса… чего он так взорвался-то? Подумаешь, психом обозвала, так всех все обзывают, и «псих» – это вовсе не самое страшное оскорбление.
Но главное – это что случилось с подарочным лаптем, почему тот отклонился от цели? Промазать Макс не мог, Лягушкина ведь в трёх шагах от него стояла. И как он, Саня, сумел увидеть полёт лаптя в таких подробностях? Ведь на всё про всё меньше секунды ушло. Разве так бывает?
А разве бывает, когда семибэшник Витька Князев, которому вообще какие-то жалкие ошмётки секунды остались до встречи с капотом джипа, вдруг улетел на тротуар? И ведь тогда тоже время замедлилось… или, наоборот, Санины нервы и мозги вдруг заработали на повышенной скорости… Сейчас он вспомнил всё это в подробностях. Тогда не до того было – за Петькой гнался, потом слёзы про бабушку выслушивал, и Мишка ещё… а после каникулы, выезд в «пампасы», и бесчисленные музеи, куда мама его таскала («наконец-то появилось время заняться твоим культурным развитием!»), и ещё всякое другое навалилось.
А может, просто не хотелось ему в этом странном деле ковыряться – потому что оно, если подумать, выходит не просто странное. Ещё и страшноватое. Потому что против всех законов природы! Но ведь своими глазами видел! А значит, одно из двух. Или у него крыша едет… и тогда прямая дорога в психушку, или крыша едет у природы… и как тогда жить в этой природе? Сегодня семиклассники из-под колёс взлетают, завтра под тобой асфальт в трясину превратится, послезавтра на месте детской песочницы обнаружится какая-нибудь аномалия, вроде «жарки» или «трамплина». Хорошо, конечно, гулять по Зоне в броне и с полным комплектом вооружения, но это же игра, ты же на самом деле с ногами в кресло залез и перед тобой всего лишь экран ноутбука, и под пальцем у тебя не холодный металл спускового крючка, а обычная мышка. А если на самом деле? Если тут, в Москве, тоже случился какой-то выброс и начинает прорастать Зона? Если Князеву посчастливилось в «трамплин» попасть? Кстати, внешне вполне похоже… Даже от этих мыслей – и то можно шизануться! Значит, надо выбросить всё из головы и сосредоточиться на вещах простых и понятных. Вроде сегодняшнего дня рождения и гипотез о том, что же ему всё-таки подарят…
Последним уроком была физика, и Супермышь затеяла неожиданную самостоятельную. Причём задачки оказались довольно трудными, и Саня сдал листочек в довольно мрачном настроении. Похоже, больше трёх баллов ему не обломится.
После уроков он не побежал сразу домой. Дома начнётся суета, мама наверняка затеет готовку всяких вкусностей и его припашет помогать, или погонит в магазин. А хотелось побыть одному. Не думать ни о чём, просто стоять и смотреть на дерущихся голубей, на резкие тени от ещё голых тополей, на то, как отражается солнце в лужах. В общем, на природу, которая пока не сошла с ума.
Но зато другие с ума точно сошли. Вот, например, Макс Снегирёв, который вовсе не отправился в учительскую получать заслуженных люлей, а нагло так спустился со школьного крыльца и, не торопясь, направился к калитке. Вроде даже насвистывает себе под нос. Он что, вообразил, будто Антонина о нём забыла?
А ведь, похоже, Макс и не собирается выходить на улицу. Сто процентов, кого-то поджидает. Сестрицу, что ли? Но Саня видел, как она в компании девчонок уже вышла.
Очень скоро он понял, на кого этот леопард устроил засаду. Лиза Лягушкина, ни о чём не подозревая, вышла из двери и спокойно себе почапала домой. Сегодня ей повезло: не кричали вслед «Жа-ба!»
Впрочем, везение оказалось недолгим: как только Лиза прошла мимо изображающего равнодушие Макса, тот молниеносным движением влепил ей ногой в спину. Лягушкину аж подбросило от удара, и раскинув руки, она приземлилась брюхом в гостеприимно ждущую её лужу. Брызги сверкнули на солнце тысячами алмазов.
И вот это уже терпеть было никак нельзя. Раньше Жабу изводили по-всякому, но не били. А тут Макса конкретно переклинило, слетел с нарезки, отказали тормоза… все эти слова мелькали у Сани в голове, пока он длинными прыжками нёсся к месту побоища.
Странно, что Макс и не думал удирать – хотя, похоже, явление мстителя за обиженных жаб стало для него неожиданностью. Он встретил Санин удар жёстким блоком, но тот вовремя сообразил, как это можно обратить в свою пользу – поставив блок и не убрав мгновенно руку, Снегирёв сам нарвался на захват. Вскоре они оба покатились по мокрому асфальту, не пропуская ни одной попутной лужи.
Макс оказался неслабым противником – вряд ли он где-то занимался, в секции чего-нибудь там, но опыт драк у него явно был, и силы тоже хватало. Сане стоило немалого труда провести болевой, после чего сопротивление Снегирёва опустилось до нуля. Что и требовалось доказать.
Всё происходило молча – ну, если не считать сопения, шипения и прочего неизбежного в схватке. Но Саня их не слышал, не до того. И лишь усевшись на грудь Снегирёву, фиксируя его положение, он вдруг сообразил, что звуков-то вокруг полным-полно. Кто-то восторженно свистел, кто-то вопил, кто-то – наверное, девчонки – орал «Прекратите, перестаньте», а потом послышалось грозное:
– Так! Великолепно. Встали оба!
Подняв глаза, Саня обнаружил, что сверху на него смотрит Динамометр, и взгляд его не предвещает ничего хорошего.
Пришлось подняться.
Всё было ужасно. В грязи снизу доверху (и что Макс вымазался так же, нисколько не утешает), рюкзак помят (не пострадал ли смартфон?) и тоже запачкан, ухо болит (оказалось, Снегирёв таки успел его достать, просто в горячке боя это промелькнуло мимо сознания).
А кстати, спасённая Жаба благополучно себе ускакала. Теперь фиг докажешь, что не просто так набросился на мирно гуляющего мальчика Максимку…
– Он мне руку сломал! – мрачно заявил Макс.
– Разберёмся, – коротко бросил Динамометр. – Но не здесь. Ну-ка живо пошагали в школу! И если кто-то вздумает удрать, так я бегаю быстрее.
Ну да, конечно, быстрее. Только вот если они оба сейчас рванут, причём в разные стороны… За двумя зайцами погонишься… Правда, чтобы вот так одновременно рвануть, нужно заранее договориться… или хотя бы думать одинаково. А потом Саня сообразил, что это вообще идиотизм. И калитка всего одна, а лезть через забор – дело небыстрое, и рюкзаки их Динамометр предусмотрительно забрал. А самое главное – надолго не убежишь. Завтра-то всё равно в гимназию тащиться, а там уже их ждут, радостно скалят клыки…
Сейчас особой радости никто не испытывал. Антонина Алексеевна тяжко вздохнула и сказала:
– Все неприятности всегда случаются не вовремя. У меня, знаете ли, Николай Геннадьевич, были совершенно другие планы. Но что поделать, придётся разобраться в ситуации. Вас я, кстати, тоже попрошу поприсутствовать. И пригласите сюда Елену Ивановну, она, очевидно, у себя в кабинете. Только сперва сводите Снегирёва в медпункт – раз уж мальчик жалуется, что у него сломана рука, нужно внести ясность… хотя когда действительно рука сломана, держатся несколько иначе.
Оставшись в учительской вдвоём с Саней, завуч окинула его долгим взглядом.
– Видел бы ты сейчас себя, Саша! То-то радости будет маме всё это отстирывать. И чего тебе спокойно не живётся? Может, пока ещё никого нет, скажешь, что со Снегирёвым не поделили? Как-то мне не верится, что ты ни с того ни с сего на него набросился.
Саня вжал голову в плечи. Конечно, надо было пользоваться шансом и вежливо объяснить, что он типа рыцарь, бросился защищать типа прекрасную даму, и всё такое. Но отчего-то – шестым, седьмым или даже семьдесят восьмым чувством – он просёк, что говорить всё как есть ни в коем случае нельзя. Да, Антонина не зверь и не дура, она хоть и поругает, а поймёт. Причём тут даже стукачества никакого нет, чуть ли не полкласса видели, из-за чего он сцепился с Максом. Так что лови момент, скажи правду! Только вот потом будет плохо. Что плохо, кому плохо, чем плохо, он понятия не имел, но на всякий случай решил молчать.
– Не доверяешь, значит? – грустно заметила Антонина Алексеевна. – Что ж, дело твоё. Тогда будем разбираться на общих основаниях.
Потом притащились Динамометр с Максом.
– Само собой, никакого перелома! – весело сообщил физкультурник. – И даже растяжения нет, а обычное воспаление хитрости.
– Похоже, оно не только у Снегирёва, – сухо сказала завуч. – Кстати, вы уж зайдите всё-таки за Еленой Ивановной, это же её класс, в конце концов.
Динамометр послушно побежал за Елешей, и вскоре та ворвалась в учительскую.
– Так! – заорала она с порога. – Доигрались! Вы что себе позволяете, оба! Я сколько раз вам говорила!
– Полтоном ниже, Елена Ивановна, – почти не разжимая губ, произнесла Антонина Алексеевна. – Давайте без эмоций, конструктивно, и, пожалуйста, не затягивая. Мне к пяти часам на совещание в методический центр!
Пока взрослые переговаривались, Саня изучал глазами Макса. Тот сидел совсем какой-то потерянный и поломанный. Вроде и не так сильно ему досталось, ну подумаешь, парочка ударов по печени и болевой на локоть. От этого не умирают. Но вид у Макса был такой, будто он уже умер или умрёт в ближайшие пятнадцать минут.
Меж тем неприятности и не думали завершаться. В учительскую заглянул сам Игорь Васильевич, директор. Саня, если честно, его побаивался, хотя видел только издали и ни разу не общался. Жилистый, суховатый, лысоватый, с глазами как две льдины с Северного Полюса. Или даже с Южного. Вроде бы не рычит, не кусается, солидный такой – а хочется на всякий случай отойти подальше.
– Что это тут у вас? – как-то чуть ли не весело поинтересовался он. – Импровизированный педсовет?
– Почти, – кивнула Антонина Алексеевна. – Видите ли, у нас некоторое ЧП случилось. Серьёзная драка между вот этими двумя молодыми людьми из седьмого «б».
– Хорошо хоть я вовремя увидел, растащил, – подал голос Динамометр. – А то ведь они в такой раж вошли, что и реанимацией могло кончиться.
Директор молча пожевал губами и уселся рядом с Антониной Алексеевной. Видно, ему тоже загорелось поучаствовать в допросе.