Выходили они вместе с Димой.
– Чтобы завеса на двоих сработала, всё время держись за меня, – предупредил он. – Можешь за плечо, можешь за руку, типа как парами в детском саду. Главное, не разрывать контакт раньше времени. Ну и не болтай, конечно, пока на улицу не выйдем.
Оказалось, изнутри эта завеса вполне ощутима. Когда Саня ухватился за Димин локоть, вокруг них возникло слабое, едва заметное глазу фиолетовое свечение, которое слегка звенело, будто где-то вдалеке вились жаждущие человеческой крови комары. Ещё выяснилось, что завеса работает и как фонарик: на тёмной лестнице кое-как были видны ступеньки.
– Ну всё, отцепляйся, – велел Дима, когда они отошли метров на двадцать от подъезда.
На улице уже вечерело. Солнце зажгло рыжий костёр на полнеба и величаво сползало к горизонту, хотя какой там горизонт – неровная линия крыш, высотных домов, древесных крон и рекламных щитов. Вот на даче у Овсянниковых – там был настоящий горизонт, они там с Мишкой и Олей, овсянниковской дочкой, специально ходили в поле смотреть закаты. Оля порывалась и на восходы их вытянуть, но безрезультатно – утром слишком хотелось спать.
– Короче, так! – постановил Дима. – Завтра к четырём подходи ко мне домой, это не особо далеко отсюда. Забивай телефон и адрес.
– Не во что забивать, – признался Саня. – Я мобильник дома забыл.
– Ну блинский ёж! – выразился Дима. – Детский сад, штаны на лямках. Тогда учись, как такие вопросы решают по-взрослому!
Он сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил оттуда визитку. На плотной картонке значилось: «Дмитрий Олегович Якушев, специалист по разным вопросам». А ниже – домашний адрес, городской и мобильный телефоны, емейл, скайп и вконтакт.
– Круто! – протянул Саня.
– Вообще-то это я папу попросил, он у себя в институте мне распечатал, – признался Дима. – У них там принтер есть, который на картоне печатает, и ламинатор тоже. Дома сразу себе в мобильник забей и на мыло мне все свои контакты сбрось.
– Обязательно! – кивнул Саня и подумал, что идея с визитками – классная. Надо бы и себе таких напечатать, пускай даже и на обычной бумаге, всё равно можно потом вырезать и на картонку наклеить. А на визитке написать: «Александр Михайлович Лаптев, охотник на мутантов».
– Ну, тогда пока! Завтра в четыре – у меня, и начинаем учёбу! Держи! – и хлопнув его по ладони, Дима кинулся к перекрёстку, где медленно подплывал к остановке похожий на огромного сома троллейбус.
А Саня не спеша двинулся в другую сторону. Шататься по улицам предстояло долго, почти два часа, но лучше уж бродить по городу, чем сидеть на ступеньках лестницы, ожидая прихода родителей, а заодно и встречать недоумённые взгляды жильцов. Не говоря уж о такой мелочи, что без ключей он и в подъезд не попадёт, ну разве что вслед за кем-то просочится.
На улицах ничего особо интересного не было, просто сгущались апрельские сумерки, зажигались потихоньку фонари, остро пахло сырой землёй и бензином, светились витрины и вывески, и никто, конечно, не обращал внимания на бесцельно бродящего Саню. Знали бы они, суетливо спешащие по своим мелким делишкам, что среди них идёт настоящий волшебник! Не просто худой белобрысый пацан-семиклассник с тройками по русскому, а человек, способный на многое!
Правда, пока ещё непонятно, как это самое волшебство применять. Вот чувствуется там, внутри, белый огонёк силы, пульсирует, как второе сердце, но дальше-то что? Ладно, завтра Дима расскажет…
На свою улицу он вышел, когда уже изрядно стемнело – ещё не ночь, но небо тёмно-синее, несколько звёзд уже горят. Заметно похолодало, потянуло ветром, и стало как-то зябко и неуютно – даже несмотря на огонёк волшебства.
Уже подходя к дому, он увидел, как разворачивается и выруливает на улицу белая, с красными полосами, машина «скорой помощи». Настроение упало ещё на несколько градусов. Вот он, волшебник, идёт по городу, а у кого-то беда, и такая беда, где волшебство бессильно. Ну почему, почему невозможно лечить? Во всей фэнтези, во всех фильмах маги исцеляют людей, а в жизни, значит, всё не так? Кто и зачем заблокировал эту опцию? Саня и сам понимал, что вопрос глупый. Скорее всего, никто тут ни в чем не виноват, а просто вот такое оно на самом деле, волшебство. Глупо же возмущаться, что вода не сладкая, стекло не прочное, снег не горячий. Что поделать, если так устроен мир? Он ведь не Мишка, он не станет приставать с вопросом «А кто его, мир, так устроил?»
Куда интереснее, как без магнитного ключа войти в подъезд.
Впрочем, проблема решилась сама собой: дверь оказалась нараспашку открыта и подпёрта кирпичом, и смуглые черноволосые таджики таскали туда тяжеленные мешки с цементом. Видно, у кого-то опять ремонт.
Лифт был надолго оккупирован мешками, поэтому он побрёл по лестнице. Четвёртый этаж – это чепуха. Вот как тем, кто на шестнадцатом живёт?
Стоило ему позвонить – и дверь распахнули немедленно, будто стояли рядом и ждали.
– Явился, значит, – каким-то мёртвым, механическим голосом протянул папа. – Ну, заходи.
Таким его Саня не видел давно, ещё с тех пор, когда годовалого Мишку увезли в больницу с подозрением на опухоль в мозгу, и мама, конечно, поехала с ним. И несколько дней, пока подозрение не сняли, папа был даже не бледный, а серо-стальной. Заострились скулы, сузились глаза – будто он целится в невидимого врага. И говорил он тогда таким же неживым голосом, без всяких оттенков.
Закрыв за Саней дверь, папа молча ушёл в их с мамой комнату. И это напугало Саню больше, чем если бы тот стал орать. В животе зашебуршился неприятный комок, и отчего-то вспотели ладони. Кажется, всё будет гораздо хуже, чем ему представлялось.
Что-то там, в комнате, происходило, слышались неразличимые голоса, какое-то звяканье, и Саня вдруг подумал: умей он пользоваться волшебством, то сейчас бы узнал, что там говорят. И тут же одёрнул себя: это нечестно! Подслушивать, и кого – своих же маму с папой! За такое можно и по морде, и даже нужно!
Он так и застыл столбом в коридоре, не решаясь ни постучаться, ни пойти в «детскую». И стоя, понял, что ещё не так. Из кухни не доносилось ни звука, а обычно там верещал телевизор, мама без него не представляла себе жизни. И здесь, и в Краснодаре, и в Саратове, и в Пензе. «Это называется телемания», говорил папа.
Папа вышел из комнаты, взял Саню за плечо и повёл на кухню.
– Голодный? – спросил он всё тем же бесцветным голосом.
– Ага, – признал Саня. В самом деле, кусок торта и несколько печенек всё-таки обед с ужином не заменят.
– Сейчас, – папа полез в холодильник, вытащил кастрюлю с грибным супом. И от этого его механического спокойствия становилось только страшнее.
– Как там было, в гостях? – чтобы нарушить эту вязкую тишину, спросил Саня.
– Не было никаких гостей, – сообщил папа. – Какие могут быть гости, когда сын из дому удирает? Мама позвонила мне, когда я уже к Евгению Львовичу ехал, пришлось связаться с ним, дать отбой, объяснить ситуацию. Ну, он мужик нормальный, всё без обид. Ну а дальше сам, наверное, должен понимать. Обзванивали полицию, больницы, морги. Потом я в ближайшее отделение сходил, написал заявление о пропаже. Там сначала не хотели принимать, вроде как только через трое суток, но пришлось надавить… Так что ищут тебя, Саня… ну или делают вид, что ищут. Это ладно, это я им сейчас позвоню, извинюсь.
– А мама где? – перебил его Саня. – Спит?
– Ну, можно и так сказать, – усмехнулся папа. – У неё от всех этих переживаний подскочило давление, сознание даже на какой-то момент потеряла, пришлось «скорую» вызывать. Недавно только уехали. Хорошо хоть не гипертонический криз, просто давление. Сделали ей все положенные уколы, ну и снотворное. Сейчас я её разбудил, сказал, что ты вернулся. Чтобы по крайней мере без кошмаров досыпала. Мишке тоже пришлось успокоительное давать, он тут истерику закатил, плакал, кричал, что тебя мутанты похитили и съели. Уверял нас с мамой, что мутанты живут в зоопарке и иногда оттуда сбегают, одного такого ты ему даже показывал… Вот такая диспозиция, сынок.
Саня уставился в зелёную, с листиками и веточками клеёнку стола. Есть расхотелось совершенно.
– Ну а ты что скажешь? – помолчав, продолжил папа.
– Ну… – протянул Саня, ощущая, как шершавый ком разрастается в животе. – Я, конечно, виноват…
– Само собой, – кивнул папа. – Но ты бы хоть объяснил, что случилось-то? И где тебя шесть часов носило?
Саня задумался. Сейчас ему предстояло соврать, и это было стыдно. Когда на тебя орут и грозят отвинтить голову, врать как-то проще. А когда с тобой как с человеком… Но не рассказывать же про «Волнорез», это тоже на сто процентов невозможно.
– Папа, – сказал он, – ну я не мог пойти в эти гости. Именно сегодня! У меня дела были неотложные… Ну можно я тебе не буду говорить, какие? Ну очень нужно было… встретиться, в общем. А мама начала орать, ну и я тоже взбесился…
– С девочкой, что ли, встречался? – хмыкнул папа.
– Ну… – задумался Саня. В конце концов, а почему нет? В «Ладони» аж целых три девчонки: Лиска, Аня и Полина. Вроде получается по-честному. – В общем, да…
– А нельзя было спокойно маме объяснить? В конце концов, мне бы позвонил, я ж не совсем тупой всё-таки, уж как-нибудь бы разрулили… – в папином голосе начала прорезываться злость, и это даже обрадовало Саню: значит, отмерзает. Пусть будет что угодно, лишь бы не эти повадки робота.
– Ну… не подумал просто, – шмыгнул он носом.
– Не подумал он, – подтвердил папа. – Не подумал, что у мамы нервы и давление, да и я, кстати, не железный. Не подумал, что в мегаполисе с подростком любая хрень может случиться, это тебе не Пенза… хотя и там тоже не остров безопасности. Не подумал, что мобильник у тебя не только для того, чтобы в интернете шариться, но и чтобы связь была всегда. Ну ладно, могу понять, моча в голову ударила, убежал. Но шесть часов мотаться и не подумать ни разу, как там дома-то? Что, ты всерьёз вообразил, будто мы с мамой и Мишкой преспокойно пойдём в гости салатики жрать, когда тебя хрен знает где носит? Ну ладно, допустим, так спешил к девочке, что телефон не взял. Но у девочки-то попросить, домой звякнуть: мама-папа, я жив, меня мутанты не съели! Это слишком сложно?