– Я ж номеров на память не помню, – пробубнил Саня.
– А кто в этом виноват? – желчно поинтересовался папа. – Когда тебе как Мишке было, я тебя заставлял наизусть адрес выучить, помнишь? Чтобы если потеряешься, взрослые знали, куда вести. Но сейчас тебе тринадцать! Сам давным-давно должен был сообразить. Стихи по литературе учишь, а тут два номера не под силу?
– Я теперь выучу! – искренне заявил Саня.
– Ну а сейчас-то что будем делать? – хмуро поинтересовался папа.
Саня вновь ощутил, как бьётся в нём второе, волшебное сердце, тёплый белый шарик. Причём бьётся в том же ритме, что и обычное, из мышц и сосудов. Умей он управлять волшебством, то… А что «то»? Сделать так, чтобы папа его немедленно простил? Да ещё и велик подарил за хорошее поведение? Но ведь это было бы ещё хуже, чем подслушивать. Нет уж, что заслужил, то получай.
– Меня надо наказать! – глухо произнёс он. – Строго! Как тогда, в Пензе.
Папа взглянул на него как-то странно. Казалось, у него что-то болит – не так, чтобы криком кричать, а как если ноет зуб или саднит горло.
– Знаешь, сын, – голос его был уже не механически-мёртвым, а просто усталым, – я пока и сам не могу сообразить, что с тобой делать. Не в том я пока состоянии, чтобы принимать решения. Поэтому завтра. Завтра вместе с мамой подумаем, как тебя наказать. И накажем, это без вопросов. Но сейчас я очень хочу спать, а ещё надо в полицию звонить, и Евгению Львовичу, он тоже волнуется. А кто бы не волновался? Короче, разогрей себе суп и котлеты с макаронами. И потом сразу в постель, чтобы никаких сталкеров и вконтактов.
Он резко встал, чуть не задев головой люстру, и, не оборачиваясь, вышел из кухни. А Саня остался сидеть, глядя в окно. Между занавесками там была узкая щель, и в чёрной полоске неба слегка подмигивала ему яркая звезда. Тоже белый шарик, только огромный, далёкий и раскалённый.
3.
– Проходи, не стесняйся! – Дима широко повёл рукой. – Чувствуй себя как дома. Куртку сюда, тапочки вот. И сразу давай на кухню, будем чай пить.
Был он одет совсем по-домашнему – жёлтая футболка с надписью «Сквозь дыры – к звёздам», черные адидасовские шорты, да ещё и босиком. Саня подумал, что вот ему бы так ни за что не разрешили: «а вдруг на полу иголка, а вдруг булавка, и вообще, всю грязь соберёшь, потом заставляй тебя мыться!»
Он влез в мохнатые тапки и двинулся вслед за Димой на кухню. Путь неблизкий, зато интересный. В таких квартирах ему ещё не приходилось бывать – высокие потолки, широкий коридор, на всю длину заставленный книжными стеллажами, под ногами не привычный линолеум, а поблёскивающий лаком паркет, и двери в комнаты. Саня насчитал их четыре.
С кухни послышался сердитый собачий лай, а потом строгий Димин голос:
– Найда, лежать! Свои!
Кухня оказалась просторной, но более привычной. Как и везде, мойка, стиральная машина, столик, на газовой плите шипит белый чайник, на невысоком холодильнике стоит микроволновка. А на полу разлеглась тёмно-серая, с рыжими подпалинами на боках немецкая овчарка. Чуть приподнялась, внимательно осмотрела Саню и вновь положила голову на мощные лапы.
– Не бойся, она гостей не обижает, – улыбнулся Дима. – Она у нас дама спокойная, солидная. Да и возраст – ей уже восемь, это если на человеческие годы переводить, за пятьдесят будет.
Саня вспомнил, как на прошлой неделе в гимназии поздравляли Антонину Алексеевну, той как раз исполнилось пятьдесят. От каждого класса надо было писать поздравление, и в их седьмом «б» это поручили Даше Снегирёвой: Елеша заявила, что у неё лучший почерк, да и неплохой литературный слог. А он тогда ещё подумал, что хорошо классная не вспомнила про Лиску. Незачем лишний раз привлекать к ней враждебное внимание. Впрочем, может, как раз потому Елеша и не вспомнила.
Всё ведь было почти по-прежнему. Ну ладно, на доске жабу рисовать перестали, кваканье на уроках не включали, но мелкие пакости продолжали устраивать. Кто-то ежедневно скидывал Лизину куртку с вешалки в раздевалке, кто-то подсовывал ей записочки, которые она не разворачивая выкидывала в корзину для мусора, кто-то после уроков орал ей вслед «Жа-ба! Жа-ба!» И это только то, что Саня видел. А сколько, наверное, творится вне школы! И телефонные звонки, о которых она рассказывала, и что-то, о чём Лягушкина не говорила даже ему. Наверняка ведь есть это «что-то»! Со Снегирей станется!
А вот ему было полегче. Бойкот продолжался, но теперь уже – без подлянок. Не выкидывали в окно рюкзак, не развивали на уроках тему лаптей и уж тем более не нападали после школы. Сане даже временами казалось, что семибэшники его малость побаиваются. Будто он какой-то заразный, и поэтому лучше держаться подальше. Единственный, кто с ним общался, это Петька Репейников, да и тот – исключительно во вконтакте или по мобильному. На людях – трусил.
– Ты какое варенье хочешь, малиновое или черничное? – прервал его мысли Дима.
Следовало, конечно, проявить вежливость и интеллигентность, как учила мама, и сказать: «Благодарю, мне что-то не хочется сладкого». Но раз уж предложили чувствовать себя как дома…
– И такого, и такого, – честно ответил Саня.
– Айн момент! – Дима полез в кухонный шкафчик, выставил две банки, розеточки, ложечки. – Чай сейчас закипит. Ну, как настроение? Готов приступить к учёбе?
– Готов! – Саня изобразил голосом бодрость. – Конечно!
Насчёт настроения отвечать не стал, настроение было так себе. Не как вчера, конечно, вчера оно лежало ниже плинтуса, но и сейчас внутри хлюпало.
Другой бы на его месте радовался. Ещё бы, отделался лёгким испугом. Когда днём он пришёл из школы, мама не кричала на него, не пугала всякими карами. И даже не объявила бойкот – спокойно спрашивала, с чем он будет котлеты, с макаронами или картошкой, что было в школе, что надо следует купить по дороге в сад. Но что-то случилось с её голосом, из него исчезло тёпло. Причём сменилось не механическим холодом, как недавно у папы, а каким-то затаённым страхом. Так бывает, когда болит зуб, и боишься лишний раз коснуться его языком. Она старательно делала вид, что всё как обычно, как раньше, но Саня понимал: ничего уже не будет как раньше. Что-то разбилось, и виноват в этом только он.
Конечно, пришлось звонить Диме, извиняться, что встреча отменяется, что ему нужно в пять забирать брата из детсада, а потом сразу домой, причём дома ещё не факт, что отпустят гулять.
– Натворил что-то? – правильно понял его интонацию Дима. – Ладно, бывает, дай тогда знать, как сможешь. Только ты это… помни, о чём я тебе говорил. Сам не пытайся ничего…
Папиного прихода он ждал с нетерпением. Пусть уж поскорее всё случится, пусть что угодно будет, только не эта вязкая, серая неопределённость, которая грызёт изнутри. Ничем не хотелось заниматься – ни гонять «С.Т.А.Л.К.Е.Р. а», ни слушать музыку, ни, тем более, делать уроки. Правда, их-то он как раз сделал, потому что валяться на диване было ещё противнее.
Папа пришёл уже после девяти, когда Мишку загнали сперва мыться, потом спать.
– А почему мутанты тебя не съели? – первое, что спросил Мишка, когда Саня повёл его из сада домой. В одной руке – пакет с продуктами, в другой – маленькая тёплая ладошка.
– Потому что их не существует, – хмуро ответил он. – Это я просто шутил про них раньше.
– Существуют, существуют! – горячо возразил Мишка. И внушительно добавил: – Уж мне ли не знать!
Вот где он подцепил эту фразу? У воспиталок, небось.
Пока папа умывался, ужинал, Саня сидел в «детской». Сперва читал засыпающему Мишке «Волшебника Изумрудного города» – как раз то место, где Элли встретила трусливого льва. Именно таким львом он себя и ощущал. Во рту было сухо, а ладони потели. Потом, когда Мишка отрубился, он включил ноутбук и загрузил вконтакте. Пришло сообщение от Женьки – у них там, в Краснодаре, были очередные соревнования, и Женька занял второе место. Пришло сообщение от Петьки Репейникова: «У меня радостная новость: я отключил Выжигатель! Сам! Без читов!» Саня лишь хмыкнул: ему бы Петькины проблемы. Пришла похабная картинка от какого-то Птеродактиля, которого отродясь не было у Сани в друзьях. Похоже, опять снегирёвские пакости… или просто какой-то урод спамит всех подряд. А он ещё убеждал Мишку, что мутантов не бывает! Вот, пожалуйста!
Наконец свершилось. Папа осторожно заглянул в «детскую» и поманил Саню пальцем.
– Пойдём на кухню, – тихо сказал он в коридоре. – Мама уже легла, сегодня ей снова нездоровится.
– Опять давление? – понурился Саня.
– Нет, – успокоил папа. – Обычные женские дела. В общем, так: мы с ней насчёт тебя поговорили…
Саня тяжело вздохнул. Ну пора бы уже!
– И что? – спросил он чуть слышно.
– Короче, решили строго тебя не наказывать… в смысле, не как тогда. Тебе ведь всё-таки не десять лет, мозги уже и сами вроде могут крутиться, без заднего привода. Ты ведь обо всём уже подумал, так? Выводы сделал?
– Ага! – горячо кивнул Саня, не спеша, впрочем, радоваться.
– Поэтому ограничимся тем, что все майские праздники просидишь дома. Вплоть до десятого числа включительно. Никаких гуляний, никаких девочек! И никаких компьютерных игрушек. Пятнадцать минут в день на компьютер, просто чтобы почту посмотреть, на важные письма ответить. И, конечно, за тобой генеральная уборка всей квартиры. Есть вероятность, что хозяйка может наведаться, проверить свою недвижимость, сильно ли мы её загадили. Так вот, чтобы обеспечить ей восторг, понял?
Это что же, десять дней он не сможет увидеться с ребятами из «Ладони»? А вдруг все вообразят, что он решил на отряд забить? Что подумал-подумал – и испугался волшебства?
– Папа! – решившись, произнёс он. – А можно по-другому?
– Это как же? – нахмурился тот.
– Лучше меня всё-таки как в Пензе! И даже в сто раз сильнее! И всю квартиру отдраю! И к ноуту вообще не прикоснусь! Но мне очень надо будет встретиться… с людьми, в общем! Я обещал… Ну не могу я тебе рассказать, ты мне просто поверь!