В храме служило множество поваров и их помощников, и никто не смел прикасаться к горшкам, в которых они варили пищу. Там были работники, убиравшие храм и помещения, в которых жили девадаси, а также те, кто стирал одежду, изготавливал украшения, плел цветочные гирлянды.
Амриту научили следить за своей внешностью, наносить грим, делать прически, правильно выбирать драгоценности и наряды. Она была «женой бога», а не обыкновенного мужчины, для которого нужно стряпать и шить, наводить порядок в доме. Амрита понимала, что многие девушки сочли бы ее счастливицей, и все-таки иногда ей становилось не по себе.
Тара была права, когда говорила: «Когда ты здесь, кажется, что свобода — там, и наоборот».
На следующий день все соседи под каким-нибудь предлогом побывали в хижине Раму и Гиты. Их посетили даже староста и жрец.
— Появление девадаси в нашей деревне — счастливый знак! — заявил последний. — Быть может, на нас снизойдет милость великого Шивы!
— Я помолюсь за вас в храме, — улыбнулась Амрита.
Родители были счастливы. Вся деревня восхищалась красотой, приветливостью, грацией и нежностью их дочери! Сестры Амриты тоже пришли посмотреть на самую младшую, которой выпала такая удивительная судьба, и девушка заново познакомилась с ними.
Раму улыбался.
— Все-таки старый плут Бхадра был прав: седьмая дочь родилась под счастливой звездой!
— Помнится, я сильно переживала, когда произвела на свет седьмую девочку, — сказала Гита. — Теперь понимаю, что именно ты — истинный дар богов!
— А я хочу родить девочку, — призналась матери Амрита.
— Ты желаешь, чтобы дочь повторила твою судьбу?
— Не знаю, — задумчиво произнесла девушка.
Для того чтобы стать девадаси, Амрите пришлось покинуть родной дом и вырасти без материнской любви. Ее ребенок будет жить по-другому. Она окружит его заботой и лаской, постарается сделать так, чтобы он ощущал себя в окружающем мире, словно рыба в воде, чтобы верил в присутствие высших сил и защиту Шивы.
Глава VIIIПредательство
По углам Форт-Уильяма были расположены четыре бастиона с сорока пушками. В центре крепости находился большой плац-парад и административные здания, вдоль крепостных стен тянулись бараки с темными и сырыми, похожими на камеры комнатами, в которых обитали служившие в гарнизоне военные, по большей части солдаты и младшие офицеры.
За год жизни в форте Тара хорошо освоилась с его порядками и довольно сносно стала понимать английский. К изучению языка ее побудили замечания, которые отпускали солдаты и которыми обменивались английские дамы. В Форт-Уильяме было довольно много женщин: жены офицеров, их служанки, проститутки. Тара была единственной индианкой и возбуждала всеобщее любопытство.
Как и многие коренные жители Индии, девушка обладала врожденной способностью к языкам; она быстро запоминала слова и с легкостью строила фразы. Однажды, услышав, как жены английских офицеров называют ее «цветной девкой», Тapa, не вполне понимая, что делает, пустила в ход ругательства, которым научилась от солдатни, и дамы в ужасе обратились в бегство.
Мужчины ее остерегались. Стремительная, порывистая, гибкая, со сверкающими черными глазами, она казалась опасной, как дикая кошка.
Джеральд Кемпион, в чьей комнате обитала Тара, привязался к индианке, хотя быстро понял, что девушка его не любит, а использует в каких-то своих, непонятных для него целях. Тара никогда не раскрывала ему душу, и молодой человек не знал, какие горести терзают ее сердце, какие мысли тревожат разум.
Она оказалась девушкой неробкого десятка и легко приспособилась к новой жизни. Тара отличалась непростым характером; случалось, она выходила из себя или, напротив, замыкалась в мрачном молчании. Между тем бывшая танцовщица была непритязательна и никогда не требовала ни нарядов, ни денег, что непременно сделала бы английская содержанка. Тара не любила заниматься домашним хозяйством и совсем не умела готовить. Она не была похожа ни на европеек, ни на других индийских девушек, потому что выросла в совершенно особых условиях.
Джеральду по-прежнему нравилось с ней спать, но больше их ничего не сближало.
За прошедший год в жизни форта произошло мало событий. Как и прежде, английские офицеры и служащие торговой компании пытались обогатиться всеми возможными способами: предпринимали карательные экспедиции и взыскивали с населения незаконные налоги, тайком торговали продовольствием и оружием, занимались вымогательством. Случалось, они не могли поделить награбленное, и тогда возникали ссоры и склоки.
Три месяца назад Томас Уилсон, вступивший в спор со своим начальником, был уличен в казнокрадстве, разжалован в младшие офицеры и смещен со своего поста. Джеральд Кемпион, напротив, получил повышение. Он был известен своей неподкупностью и честностью, к нему хорошо относились и соотечественники, и туземцы.
Ни тем, ни другим не нравилось, что он открыто живет с индианкой, но все помалкивали: в конце концов, Тара не была его законной женой и он мог избавиться от нее в любой момент.
Недавно Джеральда Кемпиона пригласили на свадьбу, свадьбу Кирана с девушкой по имени Мадхур, дочерью богатого индийского купца. Киран просил Джеральда прийти вместе с Тарой. Он хотел, чтобы она станцевала для гостей: присутствие девадаси на свадьбе считалось счастливой приметой.
— Я не пойду, — заявила Тара. — Этот человек обманул Амриту! Он обещал приехать за ней, но так и не сделал этого!
— Киран говорил, что свадьба по разным причинам откладывалась. Вероятно, до женитьбы он не мог выехать из дома. Надо пойти, Тара. Отец Кирана — богатый землевладелец, отказ будет воспринят как оскорбление.
Девушка состроила гримаску.
— Разве не вы, англичане, вершите судьбы индийцев?
Джеральд едва сдержался, чтобы не вспылить. Что ему не нравилось в Таре, так это ее острый язык и манера прямо и резко высказывать свое мнение.
— Заминдар обладает большой властью, с ним нужно считаться.
Передавая Кирану свое согласие, Джеральд неловко поинтересовался:
— Как поживает ваша сестра?
— Джая вышла замуж три месяца назад.
— Она придет на свадьбу?
— Конечно.
Джеральд так и не смог забыть нежную, скромную девушку — идеал истинной индианки.
— Буду рад с ней повидаться.
Киран ничего не ответил. Ему не нравилось, что англичанин проявляет интерес к Джае. К тому же молодой офицер открыто жил с Тарой. Сама Тара тоже не вызывала в нем добрых чувств — она казалась Кирану чересчур самоуверенной и распущенной. Однако отец, считавший, что выступление девадаси несказанно украсит праздник, настоял на том, чтобы позвать танцовщицу на свадьбу.
Киран знал, что виноват перед Амритой. Но свадьба в самом деле несколько раз откладывалась. Отчасти это было связано с тем, что после внезапной смерти управляющего имением господин Рандхар настоял на том, чтобы сын занялся делами заминдари[16]. В результате Киран целый год был настолько загружен, что и думать не смел о поездке в Бишнупур. К тому же молодой человек не был уверен в том, что отец одобрит его затею привезти в Калькутту любовницу, не дождавшись бракосочетания с Мадхур, и не воспрепятствует его отношениям с Амритой.
Таре казалось странным, что ей придется танцевать на свадьбе возлюбленного своей лучшей подруги. Что ж, зато она сможет рассмотреть невесту Кирана и рассказать Амрите о сопернице. Желание навестить подругу давно зрело в душе Тары. Она бы съездила в Бишнупур еще несколько месяцев назад, но девушку останавливала мысль о том, что в храме она наверняка встретится с Камалом.
Джеральд был в красном мундире, треугольной шляпе и парике, а Тара надела фиолетовое сари с ярко-желтой каймой, звенящие золотые украшения, вплела в волосы золотистые, красные и розовые цветы.
В богатом доме заминдара царила праздничная суета. Среди гостей были как изысканно одетые европейцы, так и индийцы в пышных тюрбанах с брошью из драгоценных камней и элегантными перьями.
Как и предполагал господин Рандхар, появление офицера колониальной армии под руку с красавицей индианкой, да еще говорящей по-английски, произвело ошеломляющее впечатление, особенно когда гости узнали, что девушка — бывшая храмовая танцовщица, девадаси.
Киран, поклонник европейской культуры, пригласил на торжество англичан, и поэтому свадьбу нельзя было назвать чисто индийской. Это пришлось не по нраву родителям невесты и кое-кому из родственников, например мужу Джаи, немолодому брахману, который был очень религиозен и фанатично следовал обрядам.
Мадхур в ярко-розовом свадебном сари, увешанная драгоценностями и украшенная цветами, сидела рядом с женихом. Она не поднимала глаз и старалась спрятать лицо под покрывалом, как подобает застенчивой невесте, и все же Тара смогла разглядеть, что девушка очень молода, не старше четырнадцати-пятнадцати лет. У Кирана было серьезное, скорее даже отсутствующее выражение лица, не вязавшееся с парадным одеянием и праздничной атмосферой.
После того как жрец совершил обряд и начался свадебный пир, Тара незаметно подошла к Кирану, и молодой человек встретился с немигающим взглядом ее острых черных глаз.
— Почему вы не приехали к Амрите? — угрожающе прошептала девушка.
Киран вздрогнул. На мгновение ему почудилось, что он слышит голос судьбы.
— Не мог. Я обязательно это сделаю, если… если Амрита меня не забыла.
— Я хорошо знаю свою подругу, — сказала Тара. — Она никогда вас не забудет.
Потом она танцевала для гостей и произвела настоящий фурор, ибо никто из присутствующих ни разу не видел столь самозабвенного погружения в танец. Тара будто парила над бренным человеческим миром, ее искусство было сродни священному действу.
Джеральда Кемпиона не волновали танцы. Улучив момент, он подошел к Джае и поклонился.
— Здравствуйте. Вы меня помните?
— Да, — ответила молодая женщина и покраснела.