Увидев инженера, Чеусов жалко улыбнулся и сказал делано веселым голосом:
– Я, кажется, свалился с копыт… Придется вам с замполитом принимать бразды правления. Обидно. Время сейчас горячее, в тресте еще подумают: Чеусов нарочно заболел, чтобы ответственности избежать.
– Что вы, Роман Иванович, – упрекнул директора Костромин, – никто так не подумает.
– Э, батенька, молоды вы еще! Есть такие начальники, что вовремя самоустраняются. Да только рутинер и деляга Чеусов никогда таким не был и ударов со своей головы на чужую голову не перекладывал!.. Ну да это все беллетристика… Геннадий Петрович, надо всем, кто сегодня со мной был, оплатить работу как самую что ни на есть сверхаккордную. Некоторых надо бы даже премировать, но этим я уж сам займусь, когда выздоровею. Мы состав чуть ли не на своих плечах протащили сквозь пургу. Тысячу кубометров снега перекидали… Какие у нас чудесные люди! Ведь целый день проработали, устали, а от помощи отказались, когда к Сижме подходили. Какой порыв!
– И все для того, – тихо сказал Костромин, – чтобы привезти сотню кубометров, которую на другой день доставили бы в Сижму без особого труда!
– И еще неизвестно, – добавил Следников, – сколько человек завтра, подобно вам, Роман Иванович, не встанет с постели.
– Сухие вы люди! – с горечью сказал директор. – Зато в сегодняшней сводке трест против Сижмы нуля не нарисует! А завтра выйдет снегоочиститель из ремонта, и дела поправятся. Пока я здесь, леспромхоз нулем себя не опозорит, хоть сто кубометров, но дадим!
Чеусов опустил голову на подушку и закрыл глаза. Степанида Макаровна с упреком посмотрела на гостей.
– Вот что, Геннадий Петрович, – продолжал директор неожиданно спокойным голосом. – Я знаю, у вас есть разные там идеи и теории. Мой вам совет: подождите пока проводить все это в жизнь. Нажимайте сейчас на вывозку: кубики, кубики и еще раз кубики! Сейчас бездорожье не только у нас, а во всей области, может даже сразу в нескольких областях, и вывозка упала и в тресте, и в главке. Сейчас и нашему управляющему, и кое-кому повыше голову мылят – только держись! Кто сейчас лишний кубометр вывезет и выручит свое начальство, того не забудут, и многое ему простят, даже невыполнение плана… Верьте старику. Нажимайте на вывозку, окупится!
Костромин нетерпеливо скрипнул стулом, но Степанида Макаровна взглядом попросила его не спорить.
– Я учту ваш совет, Роман Иванович, – дипломатично сказал Костромин и стал прощаться.
Расставаясь на крыльце с инженером, Следников тихо проговорил:
– Странная вещь – человеческое сердце. Когда старик рассказывал, как они состав вели, я его чуть не полюбил!
Затихшая было ночью метель к утру разыгралась с новой силой. Наспех отремонтированный снегоочиститель, едва выйдя из ремонта, снова сломался. Дорожный мастер, старичок – тот самый, что когда-то поразил Софью опасением, как бы Костромин не свернул ему голову, – долго сморкался и откашливался в коридоре, прежде чем войти в кабинет к инженеру. Доложив о новой поломке снегоочистителя, он даже отступил на шаг от стола, словно боялся, что Костромин запустит в него чернильницей. Инженер отвернулся от мастера, глянул в окно на неистовствовавшую метель.
– Метет, – сказал Костромин.
– Так точно, метет! – поспешил согласиться благообразный дорожный мастер.
– И сколько времени будет мести?
– А дня два… Может, три. В конце февраля всегда так. Сижемские порядки нам известны! – Мастер робко кашлянул. – А только к вечеру, не извольте беспокоиться, снегоочиститель будет на полном ходу. Сам займусь, но раньше вечера никак не успеть.
– Ремонтируйте как следует, – сказал Костромин. – И… не спешите!
Ошеломленный дорожный мастер выбежал из кабинета, спустился по лестнице и только на крыльце надел шапку.
А Костромин позвонил по телефону на Седьмой километр, куда чуть свет ушел на лыжах Следников. Замполита в конторе лесопункта не оказалось. Решение надо было принимать одному.
Минут пять инженер неподвижно просидел за столом. В печке трещали дрова, сухо щелкали счеты в бухгалтерии, диспетчер в соседней комнате по кодам передавал сводку в трест. Вспомнилось вчерашнее наставление Чеусова о вывозке и слова секретаря райкома о лишней работе. Костромин рывком снял телефонную трубку и вызвал депо.
– Ставьте паровозы на промывку котлов, меняйте тормозные колодки, делайте все, что полагается по вашему графику.
– Давно пора, давно! Все сроки вышли, – радостно ответил начальник службы тяги. – На старом паровозе надо бы еще сменить дышловые втулки, но для этого потребуется не меньше двух суток.
– Меняйте! – разрешил Костромин.
– Боже ты мой! – умилился «паровозный бог». – Вот что значит, когда наш брат инженер возглавляет предприятие!
– Но имейте в виду, – предостерег Костромин, – потом надо будет работать не так, как до сих пор работали. Никаких простоев по вашей вине!
– Само собой, само собой! Машина ласку любит. Ты ее вовремя подремонтируй, дай отдохнуть – она всегда отблагодарит. Значит, двое суток вывозки в леспромхозе не будет? – уточнил начальник тяги.
– Может быть, и все трое… Вы сейчас налаживайте ремонт, а в двенадцать часов я созываю производственное совещание.
Потом Костромин переговорил по телефону с каждым начальником лесопункта.
– Давайте выходные тем, кто не пользовался. Заготовку не уменьшайте. Накопляйте запас на верхних складах. Плотнее укладывайте штабели – два-три дня вывозки не будет.
Начальник Восемнадцатого километра потребовал письменного приказа: после истории с Усатовым он во всем видел подвох.
– Принимайте телефонограмму, – сказал инженер и слово в слово повторил свое распоряжение. – Подпись: Костромин; передал: Костромин. Кто принял?
Следников с Седьмого километра только спросил по телефону:
– Решился?
– Да… Если сможешь, приезжай в Сижму. На двенадцать созываю совещание о перестройке вывозки.
– Сейчас же становлюсь на лыжи. Жди.
Настырный не удивился, как другие начальники лесопунктов, но поинтересовался:
– Что, Роман Иванович уехал в командировку?
– Нет, болен.
– А… Правильно надумали, Геннадий Петрович: весь снег не перечистишь! Но держитесь, не все это поймут, и шишки на вас посыплются… А в общем, хочется вам сказать… в порядке телефонной исповеди: с недавнего времени интересней стало работать в Сижемском леспромхозе. Приходится Медвежке поторапливаться – того и гляди пятки оттопчете. А раньше мы даже и не оборачивались!.. Между прочим, передайте Осипову: на днях побьем его рекорд.
– Цыплят по осени… – подзадорил Настырного инженер.
К двенадцати часам в директорском кабинете собрались все, кто имел отношение к вывозке древесины: начальники служб тяги и движения, главный механик, диспетчер, машинисты паровозов, начальник нижнего склада, бригадиры грузчиков. Как только с Седьмого километра пришел на лыжах залепленный снегом Следников, Костромин сразу открыл совещание.
Он сказал, что через два дня в леспромхозе будут созданы условия для того, чтобы пропускать в сутки по железной дороге десять пар поездов, предусмотренных планом. Паровозы к этому времени пройдут профилактический ремонт, на верхних складах накопится достаточно древесины, чтобы не задерживать погрузку, нижний склад ликвидирует заторы и приготовится к приему груженых составов. Инженер попросил всех присутствовавших высказаться, чтобы сообща установить причины, мешающие до сих пор дороге работать нормально, и найти возможности увеличить грузооборот.
Начальник нижнего склада, поддержанный бригадирами грузчиков, главной причиной задержки поездов считал неравномерное прибытие груженых составов на нижний склад: то нет ни одного состава и грузчики бездельничают, то сразу прибывает два состава, и пока один разгружают, второй простаивает.
Диспетчер во всем винил Чеусова, который никогда не считался с директивным графиком подачи состава на линию и посылал паровозы за ближайшими гружеными составами.
Все машинисты жаловались, что приходится много времени терять на экипировку, и в результате вместо пяти рейсов в сутки паровоз делает только четыре. Кроме того, паровозы в Сижме разной мощности, а из-за обезлички сильному паровозу часто достается состав слабого, да и сами платформы нередко полностью не загружаются. На количестве рейсов все это не сказывается, но кубатуру вывозки понижает. Бывают случаи, когда руководители лесопунктов задерживают паровозы из-за неготовности документов: фактуровщик скрипит карандашом, а паровоз стоит!
Начальник службы тяги напомнил главному инженеру, что он давно уже подавал докладную записку о постройке специального экипировочного пункта, где в одном месте производилась бы полная экипировка паровоза отдельной бригадой. Если будет на то разрешение Костромина, он за неделю построит и оборудует такой пункт, а дадут добавочных рабочих – так и гораздо быстрее.
Начальник службы движения, ободренный вниманием руководителей леспромхоза к железной дороге, предложил вообще отделить дорогу от леспромхоза, поставить ее на самостоятельный баланс – тогда контроль рублем показал бы, кто лучше работает, дорога или заготовители. Он довольно прозрачно намекнул, что на первое время возглавлять узкоколейку мог бы и он – до тех пор, пока не найдется более подходящий работник…
Костромин подытожил:
– Директивный график подачи составов на линию нарушать никому не позволим. Экипировочный пункт начать строить сегодня же – плотники будут выделены. Надо построить эстакаду выше тендера и оттуда грузить дрова…
Машинисты радостно переглянулись, «паровозный бог» забормотал:
– Само собой, само собой!
– О каждом случае простоя паровоза или недогруза платформы немедленно докладывайте мне – с виновниками нянчиться не будем. Насчет выделения дороги в самостоятельное предприятие надо хорошенько подумать, тут – палка о двух концах. Но так или иначе, сначала надо наладить работу дороги в системе леспромхоза, а уж потом решать, стоит ее выделять или нет…