Через неделю после конференции покупателей Костромина и Следникова вызвали на бюро райкома. Когда они вошли в приемную, там уже сидели директор, замполит и главный инженер соседнего леспромхоза.
– Нашего полку прибыло! – веселым голосом сказал директор. – Гуртом спокойней будет от партийного батьки нахлобучку получать.
Веселый директор был наслышан об успехах Сижмы, но в глубине души мало этому верил, полагая, что соседи в чем-то существенном просто «втирают очки». Он думал сегодня вволю посмеяться, когда очковтирателей из Сижмы припрут к стене и они сознаются в своих грехах.
Минут двадцать просидели в приемной, пока из кабинета секретаря не вышли, возбужденно переговариваясь на ходу, заведующий районо, директора школ и учителя. Позвали лесников.
В просторном кабинете за длинным столом, поставленным перпендикулярно к маленькому столу секретаря, сидели члены бюро райкома – мужчины и женщины, молодые и старые, – колхозники и лесорубы, педагоги и механики. Иван Владимирович, с широкими, немного вислыми плечами шахтера, в высоких валенках, словно только что вернулся из поездки по району, стоял в углу, у тумбочки с графином, и пил из граненого стакана воду.
Костромин посмотрел на добротные, обшитые кожей валенки Ивана Владимировича и неожиданно для самого себя успокоился, будто пришел не с отчетом на бюро райкома, а за советом на дом к простому и умному человеку, более опытному, чем он сам.
Иван Владимирович занял свое место и постучал карандашом по столу, требуя внимания. В короткой вступительной речи он сказал, что сегодня бюро райкома заслушает отчет руководителей двух леспромхозов о своей работе. До недавнего времени оба леспромхоза работали одинаково: годовой план выполнили, а с начала текущего года сразу отстали, не справились с повышенными требованиями. Как леспромхозы работают сейчас, будет видно из отчетов…
Первым слово получил директор соседнего леспромхоза. По тому, как он не спеша раскладывал перед собой бумажки с таблицами и справками, можно было догадаться, что директор – человек бывалый и, наверно, десятки раз отчитывался на бюро райкома. Бодрым голосом директор стал читать цифры, и Костромин удивился: он хорошо знал, что положение соседнего леспромхоза очень тяжелое, а у директора как-то так получалось, что хотя леспромхоз и отстает, но ничего страшного в этом нет, еще наверстают. Директор закончил свой отчет обещанием, что под руководством райкома леспромхоз выполнит квартальный план.
– Райком вы сюда зря приплели, – сухо сказал Иван Владимирович. – И как вы можете выполнить квартальный план, если январский и февральский планы у вас провалены, да и в марте разрыв между планом и его выполнением увеличивается с каждым днем?
– Поднажмем! – бодро ответил директор.
– Раньше надо было нажимать, – сказал секретарь и дал слово Костромину.
Сижемский инженер впервые отчитывался на бюро райкома и, невольно подражая многоопытному директору соседнего леспромхоза, начал с цифр.
– Все эти цифры у нас имеются, – перебил Костромина секретарь. – Вы лучше окажите: выполните вы квартальный план или нет? Я узнавал, кстати, насчет непропорционального размещения плана по кварталам. Причина не в своеволии треста, как считает Чеусов, дело проще: стране лес нужен.
«Так и есть, – подумал Костромин. – Большой поток требует добавочной древесины».
Инженер взглянул на ручные часы.
– По нашему графику движения поездов, – сказал он, – ровно через десять минут на нижний склад Сижмы придет состав, после разгрузки которого мартовский план леспромхоза будет выполнен.
Члены бюро одобрительно переглянулись, а директор соседнего леспромхоза позавидовал, как ловко Сижма подогнала выполнение плана точно к отчету, тютелька в тютельку.
– Что касается квартального плана, – продолжал Костромин, – то с ним дело обстоит хуже. За январь и февраль леспромхоз недодал так много древесины, что до конца марта, при напряжении всех сил, мы сможем выполнить только квартальный план заготовки…
– А вывозка? – живо спросил Иван Владимирович.
– Наверстать упущенное до конца месяца не успеем. По моим расчетам, семь-восемь процентов квартального плана вывозки придется перенести на апрель.
Иван Владимирович нахмурился и отвернулся от Костромина, словно тот лично его обидел своим ответом.
– Большой беды, однако, я в этом не вижу, – твердо сказал инженер и выдержал быстрый, испытующий взгляд секретаря. – Хотя мы квартальный план и не выполним, но народное хозяйство от этого не пострадает. Сейчас объясню на примере сижемской узкоколейки. Предположим, что она примыкает к ширококолейной железной дороге – тогда та древесина, которая в конце квартала не была бы вывезена из лесу, тем самым не могла бы вовремя отгружаться. Потребитель почувствовал бы это быстро. Но наша лесовозная дорога примыкает к сплавной реке, и мы целый год возим древесину на нижний склад для того, чтобы раз в году, весной, пустить ее в сплав. Для нас решающее значение имеет выполнение годового плана – от весны и до весны, а квартальный входит только составной частью в годовой и самостоятельной роли не играет. Ясеньга вскрывается ото льда в конце апреля, и раньше первого мая, как вы знаете, сплав по ней не начнется. Апрельский план, который нам уже спустили из треста, намного меньше мартовского, и леспромхоз будет иметь полную возможность покрыть в апреле свою задолженность за первый квартал. В мае мы сплавим древесину и мартовской, и апрельской вывозки, а потребителю совсем не важно, была ли его древесина вывезена из лесу в марте или в апреле, – главное, чтобы он получил ее сполна и одновременно. Мы даже рассчитываем перевыполнить годовой план.
Иван Владимирович пристально смотрел на инженера, словно хотел узнать – перешагнул ли тот ступень, отделявшую понимание от умения, о которой он говорил ему в Медвежке, или еще нет.
– Расскажите подробнее, как вы добились перелома в работе, – попросил секретарь.
Костромин рассказал о поточной линии мастера Осипова, о трелевке – ключе всей работы леспромхоза, об остановке вывозки на три с половиной дня и последующем ее подъеме.
В прениях большинство ударов посыпалось на руководство соседнего леспромхоза. Веселого директора, его замполита и главного инженера били Сижмой, советовали учиться у нее. Следников сказал, что из отчета Костромина не видно, какую большую роль сыграл сам инженер в перестройке всей работы леспромхоза. Он минут пять расхваливал Костромина как инженера и организатора. Иван Владимирович слушал замполита, насмешливо прищурив левый глаз, словно уже предвидел, как на обратном пути из райкома в Сижму инженер не один раз ругнет Следникова за эти ненужные дифирамбы.
Последним выступил секретарь. Он сказал, что об отстающем леспромхозе говорить не будет – и так все ясно, – а вот о Сижме несколько слов скажет, чтобы у молодых заместителей Чеусова не закружилась голова от похвал.
«Скажи, скажи!» – весело подумал Костромин. Теперь он был совершенно спокоен и за себя, и за Сижму. Далеко шагнули они после памятного разговора с секретарем в Медвежке. Все поточные линии перестроены, план выполняется, вывозка не отстает от заготовки, лишнего снега они будто бы не чистят, ошибки планирования используют умело.
Иван Владимирович сказал, что перелом в работе Сижмы налицо и это радостное событие для всего района. Но вызывает недоумение тот факт, что оба заместителя директора, которые добились этого перелома, – люди, ничего не скажешь, напористые и энергичные – все свое внимание, однако, обратили только на количественную сторону дела. Они повысили число рабочих на основных участках, увеличили число действующих тракторов и полнее загрузили их. Все это правильно, но нельзя ограничиваться только этим. Почему они так слепо применяются к существующей технологической схеме, боятся ломать ее?
– Есть в Сижме мастер Осипов, – между прочим, о нем сегодня на бюро райкома говорили меньше, чем он заслуживает. Так этот мастер Осипов уже давно предлагает хлыстовую вывозку. Почему инженер остался глух к словам передового мастера? Ведь выгоды вывозки древесины в хлыстах очевидны, в опытных леспромхозах она тоже себя оправдала, не сегодня завтра ее введут повсеместно. Так не должны ли молодые руководители Сижемского леспромхоза, не дожидаясь, пока их в приказном порядке заставят внедрять хлыстовую вывозку, уже сейчас вводить ее? Для начала можно было испробовать на одной поточной линии, хотя бы у того же мастера Осипова.
Или взять такую новинку, как ночная работа в лесу при свете прожекторов! Почему некоторые леспромхозы не боятся заготовлять лес ночью, а Сижма трусит? Неужели в Сижме не понимают, что круглосуточная работа вдвое увеличит производительность механизмов и еще на один шаг приблизит лесное производство к заводскому?.. Приблизит к заводскому! – повторил Иван Владимирович и внимательно посмотрел на Костромина и Следникова, как бы раздумывая, нужно ли разъяснять им все выгоды этого сближения. – Руководителям леспромхоза надо смотреть вперед, а не назад, предвидеть завтрашний день лесной промышленности и уже сегодня готовить его приход…
Как и тогда, в Медвежке, Костромин перехватил взгляд замполита: «Зеленые мы еще с тобой, зеленые».
«Нет, теперь уж только зеленоватые!» – мысленно поправил Следникова инженер и задумался. Когда они сидели в кабинете Настырного втроем на диване с высокой спинкой, Иван Владимирович указал ему и замполиту на необходимость экономить труд и не делать лишней работы. Теперь он тоже говорил об экономии труда и материалов, но было и другое, новое в его словах. «Нацеливает на самостоятельность в работе, на творческое дерзание, – подумал Костромин. – Так и ведет со ступеньки на ступеньку!»
Интересно, что скажет секретарь в следующий раз – какова будет новая ступенька? Раз наметилась у Ивана Владимировича перекличка с Осиповым, не заговорит ли он в ближайшее время о лесохимии, которая так напугала Чеусова: о брикетах, эфирном масле? К тому дело идет…