— Сперва поужинаем, — прервал мой лепет морской демон. — Вы голодны, я тоже остался без обеда.
С тем, что я голодна, поспорить было трудно, но это не мешало мне продолжать неподвижно сидеть. Во-первых, не знала, какие из приборов следует брать, а во-вторых, до сих пор пребывала во власти смущения и смятения.
Пока робкая гостья чахла над пустой тарелкой, адмирал положил себе утиную ножку, щедро сдобренную соусом, овощи и золотистый картофель. Откупорил бутылку и наполнил наши бокалы. Я имела смутное представление о спиртных напитках, помимо дешевых эля и рома, поэтому испытала удивление. Такого мне видеть еще не приходилось: бледно-голубая, как будто сияющая жидкость шипела, и на ее поверхность вместе с белой пеной всплывали мелкие пузырьки.
— Игристое русалье вино, — пояснил адмирал. — Вообще-то я подразумевал обычное красное, но, видимо, Сайр решил, что у нас романтический ужин.
Я мысленно возрадовалась, что не успела притронуться к еде, иначе непременно подавилась бы.
— Его часто пьют влюбленные, веря, что это скрепляет союз и помогает лучше друг друга понимать, — добавил адмирал.
После такого уточнения я все-таки закашлялась.
— Это всего лишь красивый ход для привлечения клиентов, — с улыбкой заметил хозяин. — Не стоит так переживать. Вдобавок неужели вам настолько неприятно мое общество?
Последний вопрос был задан мельком, но уже без тени улыбки. Он оказался неожиданным, и, невольно прислушавшись к себе, я поняла, что не смогла бы ответить на него утвердительно. Общество адмирала держало в напряжении, волновало, пугало, но его никак нельзя было назвать неприятным. И это открытие стало для меня не менее неожиданным, чем сам вопрос.
Решившись поднять глаза, я обнаружила, что адмирал внимательно на меня смотрит, и чтобы сгладить неловкое молчание, честно ответила:
— Просто я правда не понимаю, почему здесь нахожусь. И неизвестность, она… пугает.
Адмирал чуть прищурился, всмотрелся мне в лицо и спустя несколько мгновений с прежней полуулыбкой кивнул:
— Не врете, это хорошо. Можете быть спокойны, я просто хочу с вами поговорить.
— Почему именно здесь? — Вопрос вырвался сам, и я была рада, что все-таки его задала.
Голос адмирала звучал спокойно и ровно:
— Потому что здесь я могу говорить с вами как с равной, а не как с подчиненной. Или вы предпочитаете допрос в кабинете следователя? А быть может, разговор в одном из коридоров корпуса, где нас может услышать каждый? Я прекрасно осведомлен о слухах, Фрида. Лично мне на них глубоко плевать, но я знаю, каково приходится вам. Поэтому не хочу давать лишнего повода для их появления. О вашем присутствии в моих покоях никто не узнает, и можете поверить, ловец Брогдельврок тоже будет молчать. А теперь, если вы не возражаете, давайте все же поужинаем. Готовят в «Синей жемчужине» отменно.
ГЛАВА 16
В том, что в лучшем ресторане готовят отменно, я даже не сомневалась. В отличие от «Лазурной бухты» это заведение посещали лишь высшие слои общества, а простым смертным туда был вход заказан.
Голод взял свое, да и слова адмирала немного успокоили, поэтому я решила ни о чем не думать и просто насладиться вкусной едой. Вот только какие приборы брать первыми, по-прежнему не знала.
Словно поняв причину моих терзаний, адмирал неожиданно убрал лишние вилки, оставив у себя и у меня по одной.
— Терпеть не могу столовый этикет, — невозмутимо пояснил он. — Не вижу смысла пачкать столько посуды всего ради одной трапезы.
Затем взял бокал и взглядом призвал меня сделать то же самое.
— Я не пью, — снова сказала чистую правду и на всякий случай добавила: — Совсем.
— Это всего лишь легкое вино, — покачал головой адмирал. — Можно просто пригубить.
Умом я понимала, что он прав, и от маленького глотка вреда не будет, но все мое нутро этому противилось. Перед глазами представал облик отца и других обитателей трущоб, превратившихся в подобия людей и влачащих жалкое существование. Этот страх был сильнее меня, сильнее всего прочего и являлся единственным, побеждать который мне даже не хотелось.
— Я не могу, — посмотрев на адмирала, повторила твердо. — Не могу и не буду.
Он смотрел на меня несколько долгих мгновений и, кажется, прочел то, что я очень старалась скрыть. А прочитав, отставил бокал и, как будто ничего не случилось, проговорил:
— В одиночестве пьют либо алкоголики, либо убитые горем, либо дроу. К счастью, я не отношусь ни к первым, ни ко вторым, ни тем более к третьим, так что придется этому вину дожидаться лучших времен.
Мановением руки заставив пробку вернуться на место, закупорив бутылку, адмирал приступил к ужину. Почему-то возникло ощущение, что, говоря о «лучших временах», он подразумевал их скорое наступление. Но, не став заострять на этом внимание, я взяла оставшуюся вилку и последовала его примеру.
Сперва боялась, что из-за волнения не смогу съесть и кусочка, но, как оказалось, недооценила собственный аппетит. Искренне старалась держать себя в руках и есть аккуратно, но это была вкуснейшая утка в моей жизни. Поэтому не наброситься на нее стоило немалых сил. А ягодный соус с легкой кислинкой, а поджаренные овощи, а запах…
На сей раз повисшая за столом тишина не была напряженной, а являлась лучшим комплиментом поварам. Дрова в камине приятно потрескивали, из города долетали обрывки праздничного шума, за окном тихо парил снежок — пожалуй, обстановку даже можно было назвать уютной. Если бы удалось забыть о том, где и с кем я нахожусь.
— Для чего вы пошли к дроу? — не отрываясь от ужина, спросил адмирал таким тоном, словно заводил непринужденную светскую беседу.
Подобного вопроса я ожидала, поэтому не удивилась, хотя в крови снова взыграло волнение. Врать очень не хотелось — лучше Косички я это не сделаю, и мою ложь тут же распознают. Но и как сказать правду, не знала. Вдобавок вовсе не была уверена, что это нужно делать.
— Не разочаровывайте меня, Фрида, — произнес адмирал Рей и, будто прочитав мысли, посоветовал: — Говорите как есть.
В отличие от него, я железной выдержкой не обладала. Аппетит мгновенно пропал, пальцы против воли снова задрожали, и, отложив вилку, я опустила руки на колени.
«Доверяй первому чину морей», — прозвучало в мыслях напутствие жрицы.
Не то чтобы я ей верила, но в данном случае ее слова совпадали с зовом моей собственной интуиции.
Робко подняв глаза на адмирала, я немного помолчала, собралась с силами, словно перед тяжелым боем, и буквально заставила себя выдавить:
— Говорят, верховная жрица общается с самими глубинными и многое знает. Я хотела спросить у нее о своей матери.
В сущности, я не соврала, лишь опустила некоторые подробности, которые могли бы указать на мою связь с Кайером Флинтом.
— Откуда узнали, как попасть на празднество? — последовал очередной вопрос.
Странно, но ощущения, что нахожусь на допросе, не возникло. Было невозможно понять, что думает адмирал и почему так поступает, но я вдруг очень отчетливо поняла другое: никто кричать на меня не собирается, равно как с позором выгонять из корпуса. И еще осознала, что адмирал не врал, говоря, что никто не узнает о нашем разговоре. То есть не только о самом факте разговора, но и обо всем, что я сейчас скажу.
Адмиралу Рею по-прежнему без труда удавалось читать мои мысли.
— Позвольте кое-что уточнить. Кроме меня, никто из стражей вас не видел, а даже если видел, то одного моего слова достаточно, чтобы они мгновенно об этом забыли. Я не стану ставить в известность о случившемся ни капитана Вагхана, ни кого бы то ни было еще. Ловец Брогдельврок отделается дополнительными работами и видимой выволочкой. От вас же мне нужна откровенность, и только.
— Но почему? — Я правда не понимала, и желание все прояснить частично вытеснило страх. — Почему вы помогали мне прежде и делаете это сейчас?
Адмирал молча смотрел мне в глаза, и, набравшись внезапной смелости, я добавила:
— Откровенность требует откровенности, разве не так?
Сказав, едва подавила желание зажмуриться и втянуть голову в плечи. Глупая привычка, сопротивляться которой оказалось далеко не просто.
Чем дольше тянулось молчание, тем сильнее становилась уверенность, что мне не ответят. Я уже практически полностью утвердилась в этой мысли, когда адмирал внезапно заговорил:
— Если мне не изменяет память, мы уже это обсуждали. В ресторане я бы оказал помощь любому, оказавшемуся на вашем месте. Что до заключения под стражу, то без моего вмешательства вы бы заработали как моральное, так и физическое истощение, обезвоживание и прочие малоприятные вещи. Как вы успели заметить, меня непросто обмануть, поэтому я знал, что вы не врете, говоря о том, что не имеете связи с контрабандистами. Поэтому ваш выход из тюремной камеры был не более чем торжеством справедливости.
Он замолчал, а я восхитилась потрясающим умением отвечать на очевидное и игнорировать главное. Но отступать уже не собиралась, и пока внезапная смелость меня не оставила, спросила:
— А сейчас? Почему помогаете сейчас, если знаете, что Тэйн сказал неправду?
Мне было очень важно это знать, важно настолько, что даже глубокое волнение и не отпускающая боязнь не смогли заставить меня молчать. И я видела, что адмирал это понял. Взгляд холодных голубых глаз был проницательным, внимательным, буквально выворачивающим и подталкивающим к тому, чтобы отступить. Но я не отступала. И взгляда не отводила. И… и откуда только наглости на это набралась?!
Адмирал неожиданно усмехнулся, и такое простое действие заставило меня вздрогнуть.
— Знаете, Фрида, — произнес он, сопроводив слова неожиданно потеплевшим взглядом, — я впервые вижу человека, настолько яро борющегося со своим страхом. Это достойно уважения.
Мне подумалось, что он шутит, но усмешка адмирала не коснулась его глаз, которые оставались серьезными. От такого его заявления к щекам снова прилила кровь, и сердце застучало чуть быстрее… Глупое сердце! Готово преисполниться ответным теплом всего от одной маленькой похвалы.