— Поэтому нам нужен проводник, — подытожил Шокер. — И отличный. Потому что только очень сильный проводник способен справиться с таким же проводником и не позволить ему в случае чего перехватить инициативу в канале… Так что это хорошо, что ты в итоге из дела вышла. Даже если Тайлер не был бы тебе братом, тебе нельзя было бы его тащить, ты к этому сейчас не готова.
— Если бы Тайлер не был мне братом, я бы не вышла из дела. И я бы потащила его на поверхность…
— Угу, — кивнул Шокер. — И надорвалась бы окончательно… Всё к лучшему, Апрель. Не в одном, так в другом. Хоть в чём-то, но к лучшему. Ты наконец сможешь отдохнуть и долечиться.
— Чтобы стать совсем здоровенькой ко дню казни моего брата?!
— Я такого не говорил! — возмутился Шокер.
— А не надо мне ничего говорить. У вас, гатрийцев, мысли на лбу, как на экране, возникают, только читай.
— Не говори ерунды.
— Это ты меня не утешай, всё равно я тебе не верю. Знаю я вас, насмотрелась.
— Я так понял, что ты всё больше на одного гатрийца смотрела, хоть, возможно, и с разных сторон.
— По-моему, этого вполне достаточно! Это в мелочах вы разные, а так — близнецы-братья. И ты ничем не лучше остальных. Вот ты даже не замечаешь, что с Лали делается, что она уже на тебе умом подвинулась. А что такого, да? Она сама же под тебя ложится с радостью, дурочка… А тебе всё равно, тебе наплевать. И на жену свою тебе наплевать, которая где-то там сидит в четырёх стенах, как кукла фарфоровая. Ты же ведь не можешь не быть женатым, ты бы тогда не стал командиром. Но тебе всё равно. Командор Клайар — тот хоть серёжку носит, а у тебя даже дырочки нет, потому что тебе совсем всё равно!
— Да, дырочка заросла, это верно, — спокойно согласился Шокер, тронув мочку уха.
Он встал, одёрнул за собой край покрывала, разгладил, подошёл к окну и, сложив руки на груди, уставился через прозрачную штору вниз, на ночной город.
— Я не ношу серёжку, потому что я вдовец, — бесцветным голосом произнёс он. — Я уже был женат тогда, когда отправился в слои за тобой. Мы любили друг друга и были очень счастливы. Она умерла, уже очень давно, много лет назад.
— Извини меня, пожалуйста… — пролепетала я.
— Ничего страшного. Это давно отболело, — сухо отозвался он. — Не думаю, что мои отношения с Лали задевают её память. И уж совершенно точно они никак не касаются тебя. И чтобы я больше никогда не слышал от тебя ни слова про Лали!
Теперь понятно, отчего погасли эти глаза. Когда сначала исчезает возможность заниматься любимым делом, когда природа жёстко и безвозвратно отбирает то, что сама же дала при рождении, а потом ещё и теряешь дорогого человека, какие уж тут лучезарные улыбки, какие песенки…
А я, конечно, идиотка. Фантастическая, безнадёжная идиотка. Самоуверенная дура, клейма ставить некуда.
Шокер стоял и смотрел в окно на толпу, снующую по ночной площади Сергель-торг.
— Шокер, прости. Мне почему-то показалось, что мне про тебя всё ясно, как Божий день.
— Это достаточно распространённая женская ошибка. Системный сбой в логике. Бывает даже у довольно совершенных образцов, — холодно пояснил он. — Перезагрузись, у тебя получится.
— Тебе надо было всё мне объяснить!
— Да? — он обернулся, и я испугалась его пустого взгляда. — А с чего бы? Ты кто такая, девочка-проблема, чтобы я тебе что-то о себе объяснял?
Затрещал мой телефон.
Незнакомый номер, но как я ему сейчас была благодарна!
— Да?
— Здорово, систер. Как ты там?
— Марек… — я едва перевела дух. — Марек…
— Да я, я это. Что ты там лепечешь? Ты в порядке?
— В порядке…
— Ты плачешь что ли? Что там с тобой?
— Я не плачу. Всё хорошо. Ты где, Марат?
— Ну… Хожу тут кругами. Пытаюсь понять, зачем твой мрачный рослый кавалер тебя сюда привёз.
— Марек, слушай меня. Мне пообещали, что дают тебе неделю передышки. Активный поиск приостановлен.
— Да-а-а? — удивился Марек. — Как интересно. И этому обещанию можно верить?
— А ты разве не слышал, что у меня большой блат на самом верху?
— Спасибо, систер, — голос Марата прозвучал и в самом деле благодарно. — Это мне здорово поможет.
— Но через неделю они начнут снова. Марек, не вздумай высовываться!
— Кирюха, я знаю правила этой игры. Эту машину уже не остановить. И ты не усердствуй понапрасну, только себя подставишь. Не дай Бог! Не вешай на меня ещё и это, договорились?
Шокер у окна зашевелился.
— Ну-ка, дай мне его, — он протянул руку за телефоном.
— Марек, с тобой Шокер поговорить хочет.
Шокер взял трубку. Я у себя динамик отрегулировала так, чтобы никто не слышал моего собеседника, даже такие, как я. Поэтому разобрать голос брата я уже всё равно не смогла бы.
— Тайлер, я тебя сразу хочу предупредить: лучше сиди тихо, — сказал Шокер, взяв трубку. — Мне сегодня приказали приостановить активный поиск. Но никто не гарантирует, что завтра сегодняшний приказ не отменят. Поэтому, если хочешь пожить подольше, сиди там, где сидишь. Придёшь ко мне в руки — я тебя возьму в любом случае, даже несмотря на приостановку.
Потом он выслушал Марека и покачал головой:
— Нет, ничего такого. Она не под арестом. Командор снял её с задания, а жить вместе с группой она не желает. Я привёз её сюда, вот и всё… В каком смысле — почему? Потому что отель нормальный и в центре. А ты не крутись тут, а держись подальше, и не будет тебе подвоха…
Шокер замолчал, послушал Марата и сказал твёрдо:
— Всё, Тайлер, я ничего не могу тебе обещать.
Шокер вернул мне телефон.
— Кирюха, я эту симку выкину сейчас, — сказал Марек. — В следующий раз уже с другой позвоню.
— А как же я смогу с тобой связаться?
— Я сам тебе позвоню, когда будет нужно.
— Марек, а ты как вообще мой номер узнал?
— У диспетчера гатрийской базы, ясен пень.
— Неправда. Мой номер засекречен, его нет в открытом доступе.
— Вот из секретной базы и взял, — вздохнул Марек.
— Ты крутой, бро.
— С тобой правда всё в порядке?
— Да, конечно.
— Ну тогда до связи, систер. Не вешай нос!
Я отбросила телефон, закрыла лицо руками. Слёз не было, но грустно стало, отчаянно грустно.
— О чём вы там с Мареком? Что ты не можешь ему обещать?
— Он хочет, чтобы ты была в полной безопасности, — буркнул Шокер.
— Да, этот вопрос не к тебе. Вернётся командор, и моя безопасность будет зависеть только от него.
— Я тебе хочу сказать кое-что. Отнесись спокойно, если сможешь, — проговорил Шокер. — Не надо было тебе ни о чём просить командора.
— А кого мне просить? Тебя, что ли?! — разозлилась я. — У меня другого брата не будет, Шокер. Уж какой есть, ничего не поделаешь. И мне надо, чтобы он жил.
— Но командор ничем не поможет. Кроме этой недели отсрочки, он ничего делать не будет.
— С чего ты взял?! Я же просила, он мне не откажет. Он попытается.
— Он не станет, — угрюмо возразил Шокер. — Я давно его знаю…
— Представь себе, я его тоже давно знаю!
Шокер тяжело вздохнул:
— Тем более. Тогда успокойся и прислушайся к себе. И признай, что Йан не станет ничего делать, если это может угрожать его карьере. А заступаться за Тайлера — это огромный риск для человека его положения. Знаешь, сколько знатных гатрийцев мечтает занять этот пост? Одно неверное движение, и командор лишится всего, и былые заслуги ему не помогут… Он тебе ведь и не обещал ничего. Зато тебя заполучил. Это он из тебя клещами вытянул, что вернёшься к нему, а сам ничего не обещал…
— Заткнись!
Шокер замолчал. Мне не хотелось думать о том, насколько он прав. Скорее всего да, ничего из моей затеи не выйдет.
— Даже если только неделя, Шокер, оно уже того стоит. У каждого есть кто-нибудь, ради кого пойдёшь на что угодно. У меня никого не было, теперь есть. И не лезь ко мне с советами, я их у тебя не просила, и не попрошу! Спасибо тебе, что привёз меня сюда. Но уходи и больше не возвращайся. Мне не нужен друг на неделю… Я тебе благодарна за заботу, но я же вижу, что у тебя в голове только приказы, как тумблеры. Где щёлкнет, туда и бежишь. И вообще, какая тебе разница, что со мной будет?!
Шокер наклонился надо мной:
— Я вижу, в какую ловушку ты угодила. Я знаю, что такое для женщины с изнанки быть в рабстве у гатрийца…
— И что? Что мне с того? Ровно неделю будешь сочувственно сопеть мне в ухо, а потом?
Он протянул ко мне руку. Я не поняла сразу, зачем, но он, вроде бы, собрался меня обнять.
— Да иди ты к чёртовой матери!!! — завопила я, ударив его по руке.
Он выпрямился и тяжело вздохнул:
— Ты вымоталась за сегодня. Попробуй выспаться, это должно помочь. Звони, если понадоблюсь. Спокойной ночи.
Он вышел из номера, и я осталась одна в просторной тёмной комнате.
Я поднялась на ноги и встала на то место у окна, откуда Шокер смотрел на площадь.
Сергельс-торг пустела. Подсвеченная хрустальная колонна фонтана торчала посреди площади. Сам фонтан на ночь отключили, экономят ресурсы… Помоги мне, ласковый город. Помоги выбраться из этого клубка. Пока он только всё туже и туже наматывается…
Плакать действительно было нельзя. Как только сбивалось дыхание, становилось очень неприятно, будто в лёгких опять что-то скапливается. Я заставила себя успокоиться, села обратно в кресло и прикрыла глаза.
Я так сидела в отупении довольно долго. Уже перевалило за полночь, но моя голова отказывалась это признать. Сна ни в одном глазу. Только дурные мысли по кругу.
Всё так просто и понятно. Есть преступник, над доказательством вины которого кто-то уже потрудился. Есть высокая имперская структура, которая требует поимки преступника. Есть служба, которая обычно и занимается такой поимкой. Если бы дело не касалось моего брата, я бы сейчас сидела в столовой на Престгатан и травила бы байки с ребятами, а когда они повязали бы объект, отправилась бы с ним на поверхность, нисколько не сомневаясь в том, стоит ли это делать.