Легче предупредить
преступления, чем наказывать.
Ш. Монтескье
§ 1. Основные понятия
По сравнению с наказанием идея превенции представляется несомненно более прогрессивной и перспективной.
Под предупреждением (профилактикой, превенцией) преступности и иных форм девиантности понимается такое воздействие общества, институтов социального контроля, отдельных граждан на криминогенные (девиантогенные) факторы, которое приводит к сокращению и/или желательному изменению структуры преступности (девиантности) и к несовершению потенциальных преступных (девиантных) деяний.
Теоретически о возможностях и предпочтениях предупреждения преступлений известно с древних времен (Платон, Аристотель). В Новое время приоритет превенции четко провозгласил Ш. Монтескье в «Духе законов»: «Хороший законодатель не столько заботится о наказании за преступление, сколько о предупреждении преступлений: он постарается не столько карать, сколько улучшать нравы»*, а затем повторил и развил Ч. Беккариа («О преступлениях и наказаниях»). Комментируя идею превенции в работе Ч. Беккариа, Вольтер назвал предупреждение преступлений истинной юриспруденцией.
* Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 201.
В современной мировой девиантологии различают три уровня превенции: первичную {primary prevention) – близкую по смыслу отечественной «общесоциальной профилактике», т. е. воздействию на среду, экологию, экономические, социальные, политические условия жизни населения в целях их улучшения, гармонизации; вторичную (secondary prevention) – аналог отечественной «специальной профилактики», рассчитанной на обеспечение мер безопасности, воздействие на «группы риска», устранение обстоятельств, способствующих девиантным проявлениям, и третичную (tertiary prevention) или «индивидуальную профилактику» в отечественной науке.
К направлениям общесоциальной профилактики относятся, например, повышение уровня жизни беднейшего населения, сокращение разрыва между наиболее и наименее обеспеченными слоями (реальное уменьшение фондового или децильного коэффициента), создание условий для высокой вертикальной мобильности, формирование цивилизованного правосознания, атмосферы доброжелательности и терпимости и т. п.
Меры специальной профилактики весьма разнообразны – от установки металлических дверей, решеток на окнах, охранной сигнализации, домофонов, психологической и социальной помощи «группам риска» до эффективной социальной политики, совершенствования законодательства, организации «соседского контроля», обеспечения «community policing», т. е. взаимодействия населения и полиции (милиции) и т. п.
Индивидуальная профилактика предполагает работу с конкретными людьми – подростками, состоящими на учете в милиции, наркопотребителями, лицами, страдающими алкоголизмом, суици-дентами, лицами, освобождающимися и освобожденными из мест лишения свободы и т. п.
Разумеется, идея предупреждения преступности и других негативных девиаций значительно разумнее, демократичнее, либеральнее, прогрессивнее, чем «борьба» и репрессии. Но насколько она реалистична и эффективна, может ли она служить панацеей от девиантных бед*?
* Помимо приводимых ниже суждений, см.: Lab S. Personal Opinion: Alice in Crime Prevention Land (With Apologies to Lewis Carrol) // Security Journal, Perpetuity Press Ltd. Vol. 12, No 3, 1999. P. 67-68. Они очень близки нашим размышлениям, опубликованным в кн.: Gilinskiy У. Crime Prevention in Russia: Theory and Practice // Security Journal. Elsevier. 1998. N 11. P. 109-114. Это лишний раз свидетельствует о том, что назревшие идеи материализуются почти одновременно независимыми исследователями разных стран.
Во-первых, что служит объектом превенции, если девиантность в целом и ее отдельные виды суть некие конструкты, продукт договоренности или субъективных решений (релятивность и конвенцио-нальность преступности, наркотизма, проституции и др.). Если, как было показано выше, согласно букве уголовного закона 100% взрослого населения страны – уголовные преступники, не говоря уже о массе «девиантов» – потребителей наркотических средств, любителей спиртного, суицидентов и др., то кто же кого будет «профилактировать»?
Во-вторых, превенция предполагает воздействие на причины де-виантности, преступности. Но кто сегодня решится сказать, что он знает эти причины? В отечественной и зарубежной литературе называются сотни «причин» и факторов, известны десятки респектабельных концепций причин девиантности (гл. 4, 5). Какие из них «принять за основу» и применять в профилактической деятельности?
Неудивительно поэтому, в-третьих, что до сих пор нет достаточно убедительных данных об эффективности той или иной превентивной деятельности. В книге Д. Грэхема и Т. Бенетта собран большой материал по наиболее перспективным программам превенции. Но их успешность и результативность чаще всего не выявлены*.
* Грэхем Д.,Бенетт Т. Стратегии предупреждения преступности в Европе и Северной Америке Хельсинки: HEUNI, 1995. См. также: Hendncs J., Byers В. Crisis Intervention in Criminal Justice. Charles С Thomas Publication, 1996. Albrecht
Наконец, в четвертых, существует серьезная опасность вырождения профилактики в попрание элементарных прав человека, ибо превенция всегда есть интервенция в личную жизнь. Проводя связь между «инструментальной рациональностью» превенции и Аушви-цем (Освенцимом), Н. Steinert говорил в 1991 г.: «Я вижу в идее превенции часть серьезнейшего заблуждения этого столетия»*.
* Steinert H. The Idea of Prevention and the Critique of Instrumental ReasorUtv AIbrecht G., Ludwig-Mayerhofer W. (Eds.) Version and Informal Social Control. Berlin. Walter de Gruyter and Co., 1995. P. 5-16.
И все же сказанное не отрицает полезности усилий по предупреждению нежелательных девиаций.
Во-первых, потому что процессы, организующие, упорядочивающие столь же объективны для общества, сколь и процессы, дезорганизующие, девиантные.
Во-вторых, общество так или иначе будет реагировать на конвенционально определенную и полицией выявляемую преступность (наркотизацию, коррупцию и т. п.). А превенция предпочтительнее репрессии postfactum.
В-третьих, совокупность мер primary, secondary, tertiary prevention способна в целом улучшать социальную обстановку, социальные условия бытия, создавать более человечную атмосферу и тем самым в конечном счете, служить сокращению бесчеловечных деяний.
В-четвертых, меры secondary и tertiary prevention (специальной и индивидуальной профилактики) при их разумном применении способны как защитить конкретного человека, потенциальную жертву, спасти ее от возможных посягательств, так и помочь самому девианту (злоупотребляющему наркотиками, алкоголем, азартными играми, суициденту), что уже есть благо.
Применение мер профилактики должно иметь ограничения, препятствующие злоупотреблениям:
– общий принцип – «не навреди»;
– эти меры должны соответствовать действующим правовым и моральным нормам;
– применение превентивных мер должно максимально отвечать правам человека;
– разработка и применение мер профилактики должно осуществляться высококвалифицированными профессионалами (юристами, психологами, педагогами, врачами, социальными работниками), а волонтеры должны проходить предварительное обучение и стажировку.
§ 2. Практика профилактики негативных девиантных проявлений в современном мире
Превенция за рубежом. Рост преступности и «кризис наказания» заставили зарубежных криминологов и практических работников обратиться к идеям предупреждения преступлений.
Большое внимание превенции преступности уделяют Скандинавские страны. В Швеции в 1974 г. был образован Шведский национальный совет по предупреждению преступлений (The National Swedish Council for Crime Prevention) как государственное учреждение в системе Министерства юстиции. Советом руководит правление (коллегия) в составе 20 представителей государственных и коммунальных учреждений. Совет регулярно выпускает доклады – результаты криминологических исследований. Аналогичные Советы образованы в Норвегии и Финляндии. Совместно со Скандинавским криминологическим исследовательским советом (The Scandinavian Research Council for Criminology) они выпускают с 2000 г. специализированный журнал «Journal of Scandinavian Studies in Criminology and Crime Prevention».
Активно развиваются теория и практика профилактики преступности в Нидерландах. О лучших превентивных программах, заслуживших премию (Роттердам, 1987, 1990; Цволле, 1988; Еншеде, 1989; Хельдер, 1991; Амстердам, 1992, 1995; Зандвоорт, 1993; Хаар-лем, 1996), рассказывается в книге, посвященной «пионерам превенции»*. Лучшие превентивные программы Великобритании, Бельгии и Нидерландов, получившие Европейскую премию 1997 г., представлены в другой книге, подготовленной также МЮ Нидерландов**.
* The Prevention Pioneers: History of the Hein Roethof Prize 1987-1996. Information and PC Office Prevention, 1997.
** Colebrating Prevention: European Crime Prevention Award 1997. Information and PR Prevention, 1997.
Идеи «коммунальной превенции», профилактики преступлений на уровне города, района широко распространены в германоязыч-ных странах – Германии и Австрии. «Безопасный город», роль граждан в обеспечении собственной безопасности, взаимодействие полиции и населения – основные темы, обсуждаемые и развиваемые в рамках этого подхода*.
* Albrecht G., Ludvig-Mayerhofer (Eds.) Diversion and Informal Social Control. Berlin-New York: Walter de Gruyter, 1995; Kury H. (Hrsg.) Konzepte Kommunaler Kriminalprävention. Freiburg: MPI 1997; Hammerschick W., Karazman-Morawetz I.,Stangl W. (Hrsg.) Die sichere Stadt: Prävention und kommunale Sicherheitspolitik. Nomos Verlag, 1995.
Пожалуй, центром развития концепции «community policing» и ее реализации в США является Чикаго. Возможно, это связано с традициями Чикагской школы в криминологии. Во всяком случае, и современные разработки ориентированы на тщательный экологический анализ города. Кроме того, исследуются взаимоотношения между населением города и полицией, возможности их сотрудничества в профилактике преступлений, а также в организации «соседского контроля»*.
* Community Policing in Chicago, Year Seven: An interim Report. Chicago: Illinois Criminal Justice Information Authority, November 2000; Joseph L. (Ed.) Crime, Communities and Public Policy. University of Chicago, 1995; Skogan W., Hartnett S. Community Policing, Chicago Style. Oxford University Press, 1997.
Участники Чикагской ассамблеи «Crime, Communities and Public Policy» (1992) называют две базисные теоретические модели «community crime prevention»: неформальный социальный контроль и улучшение социальных условий.
Выше мы ссылались на обзор Д. Грэхема и Т. Бенетта лучших превентивных программ Европы и Северной Америки. Межрегиональный институт ООН по исследованию преступности и юстиции (UNICRI) в Риме в одном из своих обзоров, наряду с материалами по превенции берглэри, роли «соседского контроля» как примера партнерства в профилактике преступлений, называет 7 элементов стратегии профилактики преступлений (crime prevention), выработанных с учетом программы профилактики Москвы*:
1. Содействие активной политике предупреждения преступности при участии правоохранительных органов и уголовной юстиции, основывающейся на международном опыте, получаемом через эффективные проекты, развиваемые Организацией Объединенных Наций и другими соответствующими международными организациями.
2. Развитие долговременных планов, равно как и быстрое реагирование на преступность согласно запросам общественного мнения.
3. Улучшение координации профилактической деятельности на национальном, региональном и местном уровнях.
4. Поддержка вовлечения населения в профилактику преступлений посредством усиления доверия полиции со стороны общества.
5. Содействие посредством правоохранительных органов и уголовной юстиции охране и безопасности лиц и собственности.
6. Обхождение с жертвами (преступлений) с уважением и пониманием их нужд, и обеспечение быстрой помощи и информирования об их правах.
7. Регулярный мониторинг превентивных программ, основанный на надежной информации, анализе и публичных дискуссиях со всеми партиями.
* Alvazzi del Frate A. Preventing Crime: Citizen's Experience Across the World. Roma: UNICRI, 1997. P. 16.
Обобщая известные рекомендации по системе превенции*, можно назвать некоторые стратегические направления:
– общесоциальные меры по сокращению социально-экономической дифференциации, безработицы, улучшению городской экологии и т. п.;
– программы поддержки семьи и детей;
– программы поддержки и помощи тем, кто злоупотребляет алкоголем и наркотиками, освободился из мест лишения свободы, а также жертвам преступлений;
– соседская взаимопомощь («соседский контроль»);
– максимальное сокращение тюремного «населения»;
– улучшение «техники безопасности» (освещение улиц, дворов, скверов, лестниц, охранная сигнализация, патрули местной полиции, электронные средства безопасности и т. п.).
* Грэхем Д., Бенетт Т. Указ. соч.; Barkan S. Ibid; Donziger S. Ibid; Tomasic R., Freeley M. (Eds.) Neighborhood Justice: Assessment of an Emerging Idea. NY and L: Longman Inc., 1982.
Профилактика других, кроме преступности, негативных деви-антных проявлений существенно зависит от их генезиса и содержания.
Издавна существуют системы профилактики суицидального поведения, начиная от первого «телефона доверия», основанного пастором Г. Уорреном в 1906 г. в Нью-Йорке, и современной телефонной службы в сочетании с суицидологическим центром, созданными X. Хоффом и Е. Рингелем в 1948 г. в Вене и священником Чад Вара в 1953 г. в Лондоне. Имеются многочисленные общественные организации помощи суицидентам и лицам, находящимся в кризисных ситуациях («Общество самаритян» в Великобритании, Общества анонимных суицидентов в ряде стран).
Существует множество форм предупреждения наркотизма и пьянства. Первичная превенция – общесоциальные меры сокращения или нейтрализации девиантогенных факторов. Вторичная превенция, это, прежде всего, антиалкогольная и антинаркотическая пропаганда наряду с пропагандой здорового образа жизни. Третичная профилактика богата опытом деятельности многочисленных организаций «самопомощи» типа «АА» (анонимных алкоголиков) и анонимных наркоманов в Германии, Польше (знаменитый Монар), США и в других странах, немецкий SYNANON*. Кроме того, велика роль специализированной медицинской и психологической наркологической служб.
* См.: Bloor M., Wood F. (Eds.) Addictions and Problem Drug Use: Issues in Behavior, Policy and Practice. Jessica Kingsley Publishers, 1998; Klingemann H.,Hunt G. (Eds.) Drug Treatment Systems in an International Perspective: Drugs, Demons, and Delinquents. SAGE Publications, 1998; Leifman H. Perspectives on Alcohol Prevention. Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1996; Moskalewicz J., et al. Prevention and Management of Drug Abuse in Poland. Summary of Final Report. Warsaw, 1999; Rechtsmedizinisches Kolloquium der Freien Universitat Berlin, 1995 (издание двуязычное, включает русскоязычные тексты о профилактике наркомании и алкоголизма в Германии); и др.
Отечественная практика. Поскольку К. Маркс, а за ним В. Ленин повторили слова Ш. Монтескье о приоритете предупреждения преступлений по сравнению с карой за них, постольку идея приоритета превенции вошла в идеологию марксизма-ленинизма. Другой вопрос – как эта идея реализовывалась на практике...
Как уже отмечалось, первые годы после Октябрьского переворота 1917 г. новая власть еще пыталась играть в либеральные игры. Однако вскоре и надолго массовые репрессии стали основой реальной уголовной политики советского государства.
Идея превенции была реанимирована Н. Хрущевым, который на XX съезде КПСС (1956) высказался за приоритет профилактики преступлений, а затем повторил это на XXI съезде КПСС (1959): «Нужно предпринять такие меры, которые предупреждали бы, а потом и совершенно исключили появление у отдельных лиц каких-либо поступков, наносящих вред обществу. Главное – это профилактика и воспитательная работа». На XXII съезде КПСС (1961) была принята новая Программа КПСС, согласно которой главное внимание «должно быть направлено на предотвращение преступлений». Н. Хрущев видел в профилактике панацею от «антиобщественных» проявлений, как в кукурузе – панацею от развала сельского хозяйства. Думается, он искренне верил в чудодейственную силу превенции и обещал пожать руку последнему преступнику в СССР...
При всей демагогичности и утопичности партийных заявлений эти идеологические клише позволяли ученым разрабатывать теоретические и методические основы превенции, а на практике наблюдались некоторая либерализация наказания, сокращение доли лиц, осуждаемых к реальном)' лишению свободы (многие обвиняемые и осужденные «отдавались на поруки и перевоспитание» трудовым и учебным коллективам), сопровождавшиеся снижением уровня регистрируемой преступности (с 1961 по 1965 г. на 19%).
Именно в эти годы и позднее возникают многочисленные общественные организации по профилактике преступлений и иных правонарушений: товарищеские суды, народные дружины, советы профилактики на предприятиях, в учреждениях и организациях, а также служба профилактики в системе МВД. В учебных заведениях системы МВД вводится объемный курс профилактики преступлений.
По окончании хрущевской «оттепели» стали возрастать и репрессивность уголовной юстиции, и уровень преступности. Однако одним из важнейших направлений деятельности криминологов в 60-80-е гг. оставалась разработка теоретических и практических моделей профилактики противоправного поведения (Г. А. Аванесов, Ю. Д. Блувштейн, А. Э. Жалинский, К. Е. Игошев, Г. М. Миньковский, В. С. Устинов и др.). В 1976 г. вышло учебное пособие К. Е. Игошева по профилактике преступлений*, а в 1977 г. – коллективная монография, посвященная теоретическим основам профилактики**. Затем следуют многочисленные издания по различным проблемам превенции: теории, методике, профилактике отдельных видов преступлений, планированию профилактики в органах МВД, регионах, в трудовых коллективах (в частности, в системе комплексного планирования социального и экономического развития) и др.***
* Игошев К. Е. Социальный контроль и профилактика преступлений: Учебное пособие. Горький, 1976.
** Теоретические основы предупреждения преступности. М., 1977.
*** Назовем лишь некоторые из трудов: Аванесов Г. А. Криминология и социальная профилактика. М., 1980; Блувштейн Ю. Д., Зырин М. И., Романов В. В. Профилактика преступлений. Минск, 1986; Зудин В. Ф. Социальная профилактика преступлений: Криминологические и криминалистические проблемы. Саратов, 1983; Игошев К. E.,Устинов В. С. Введение в курс профилактики правонарушений. Горький, 1977.
Что касается иных, кроме преступлений, девиантных проявлений, то некоторая превентивная работа касалась трудовых правонарушений и пьянства. Эта сфера профилактики была возложена на трудовые и учебные коллективы, а также профсоюзную, комсомольскую и партийную (КПСС) организации. Стандартная формулировка характеристик «морально устойчив» означала – не алкоголик... Тема же проституции, наркотизма и самоубийств была табуирована. Этих явлений «не было» и не могло быть в счастливом социалистическом обществе! А потому и предупреждать ничего не надо.
Новые позитивные тенденции характеризуют период горбачевской «перестройки». Снизилась доля лиц, приговариваемых к лишению свободы (с 45,2% в 1985 г. до 33,7% в 1987 г.); количество лиц, освобожденных от уголовной ответственности с применением мер общественного воздействия, увеличилось с 1985 г. по 1988 г. на 76%; одновременно снизился уровень преступности. Однако усложнившаяся социально-экономическая и политическая «постперестроечная» ситуация свела на нет эти достижения.
Значительный рост преступности, неэффективность деятельности правоохранительных органов вновь выдвигает в 90-е гг. проблему предупреждения преступлений. Однако, с нашей точки зрения, вместо развития идей и практики превенции применительно к новым общественно-экономическим условиям, предпринимаются попытки некритического заимствования советского опыта, например, «возрождения» народных дружин. При этом совершенно не учитывается изменившаяся криминальная ситуация.
Во-первых, если в 60-70-е гг. студенты и преподаватели, рабочие и служащие с красными повязками на руках могли в какой-то степени способствовать «наведению порядка» на улицах крупных городов, то при сегодняшнем уровне криминализации подростков и молодежи, профессионализации и организованности преступности, общественники на улицах бессильны и бессмысленны. Во-вторых, в советское время три дополнительных дня к отпуску для народных дружинников могли служить стимулом такого рода общественной активности. Сегодня, в условиях пусть дикой, но рыночной экономики «это не стимул». В-третьих, существует реальная опасность вовлечения в ряды современных «дружинников» представителей экстремистских, националистических группировок. Подобные случаи в Московской области, Воронеже были описаны в прессе. Другой попыткой «задействовать общественность» служит привлечение казачьих формирований к охране правопорядка. Но казак с нагайкой – не самый лучший «защитник» для российского населения.
Значительно плодотворнее обращение к идеям «соседского контроля» и взаимодействия населения и коммунальной милиции, но их реализация находится еще на начальном этапе.
В последнее время развиваются формы профилактики аддиктивного (злоупотребление алкоголем, наркотическими средствами, психотропными веществами) и суицидального поведения. Сформировались и активно работают общества анонимных наркоманов, анонимных алкоголиков, внедряются реадаптационные программы («Двенадцать шагов» и др.), среди наркоманов распространяются одноразовые шприцы, методы защиты от ВИЧ-инфицирования*.
* Подробнее о сообществах «АА», «АН» и программе «12 шагов» см.: Осятинский В. Алкогольная зависимость: Болезнь или порок? СПб., 1998;. Как помочь наркоману СПб., 1997.
По инициативе профессора А. Г. Амбрумовой вначале в Москве, а затем и в других городах были созданы суицидологические службы, включающие «телефон доверия», кабинеты психологической помощи (в районах, на крупных предприятиях, в вузах) и кризисные стационары*. Разработаны основы и методики психологической коррекции суицидального поведения**.
* Подробнее см.: Амбрумова А. Г.,Бородин С. В., Михлин А. С. Предупреждение самоубийств. М., 1980; Актуальные проблемы суицидологии. М., 1978; Научные и организационные проблемы суицидологии. М., 1983; Проблемы профилактики и реабилитации в суицидологии. М., 1984; Комплексные исследования в суицидологии. М., 1986.
** Гилинский Я. И., Юнацкевич П. И. Указ. соч. Гл. 7 и приложения (с. 224-329).
§ 3. Развитие социального творчества
Человечество, обеспокоенное преступностью, насилием, пьянством, наркотизмом, терроризмом, коррупцией, иными проявлениями социального «зла», сосредоточилось на противодействии негативным девиантным проявлениям. Между тем, во-первых, «добро» и «зло», негативные и позитивные девиации тесно взаимосвязаны, дополняя, а то и замещая друг друга. Во-вторых, развитие всех видов творчества – само по себе чрезвычайно важная социальная задача. В-третьих, наши гипотезы «баланса социальной активности» и принципиальной возможности «канализировать» социальную активность в допустимом или желательном для социума направлении – служат базой для сокращения негативных девиаций за счет развития, стимулирования позитивных. Ибо «без науки и искусства у человечества не будет иного пути для выхода своей энергии, кроме войны и борьбы за обогащение»*.
* Селье Г. От мечты к открытию: Как стать ученым. М., 1987. С. 149.
Практический опыт развития творческих задатков накоплен психологией и педагогикой, однако на уровне «индивидуальной профилактики». Социология же вообще, девиантология в частности, существенно отстают в познании социальных закономерностей развития творчества. Поэтому, к сожалению, здесь можно назвать лишь некоторые характеристики, свойства общественного бытия, стимулирующие массовую (творцы-одиночки, творцы-изгои возможны в любом обществе) творческую активность населения:
1. Свободное, открытое общество. В авторитарных и тоталитарных обществах творчество опасно, оно преследуется прямо или косвенно, явно или завуалировано. Творцам приходится работать «в стол», «в корзину», скрывая результаты своего труда.
2. Общественная толерантность (терпимость). Нетерпимость к «девиантам», к «высовывающимся», к людям «не от мира сего» существенно сужает социальную базу творчества. Ибо «творчество есть преступление. Творчество есть дьявольское дело. Творчество есть героизм»*.
3. Широкая доступность (в том числе, материальная) образования, достижений культуры, науки и искусства для всех желающих.
4. Престижность культуры, науки, искусства, образования в обществе. Они выступают как социальная ценность. «Творческие потенции лучше всего развиваются там, где существует подлинное уважение к творчеству».** В мире, где «все на продажу», возможность творить ограничена.
5. Наличие свободного времени***. Свободного – от необходимости добывать средства к существованию, от «крысиных бегов» за куском хлеба (или в погоне за карьерой). Один профессиональный пример: когда профессор (доцент, преподаватель) вынужден преподавать в трех, четырех, пяти университетах ради более или менее нормального питания и штанов (юбки), – трудно говорить о наличии условий для творчества, хотя оно является профессиональным требованием к работнику высшей школы.
6. Интернационализация (космополитизация) науки. В связи с этим Г. Селье писал: «Выработавшийся в течение моей жизни своеобразный космополитический подход сыграл определенную роль в моей научной деятельности, ибо научил меня быть непредвзятым и гибким; он показал мне, как одна и та же проблема (социальная, политическая, экономическая, лингвистическая) может эффективно решаться представителями различных рас и национальностей принципиально различными путями»****.
* Грязное Б. С. Логика. Рациональность. Творчество. М., 1982. С. 251.
** Селье Г. От мечты к открытию: Как стать ученым. С. 151.
*** Грушин Б. Свободное время. М., 1967; Соколов Э. В. Свободное время и культура досуга. Л., 1977.
**** Селье Г. Указ. соч. С. 156.