Серова молча внимала этому потоку сознания.
– Что ж ты не говоришь ничего, Свет? – Яна явно хотела услышать от нее подтверждение своим мыслям.
– В чем-то я с тобой согласна, – нехотя выдала Серова. – Но связь Карачаровой с Вопиловым мне кажется притянутой за уши. Ты вспомни-ка, когда это Владик молчал о таких вещах? Да ты бы на другой день уже знала.
– Верно, верно, – пробормотала Яблонская. – А Ромка? Он же не хотел меня обидеть? Это я, как всегда, себя накрутила? Ты видишь, я стала работать над собой, бороться с паранойей, – улыбнулась она.
Серова была уверена, что как раз в этом случае Яна себя не накрутила. Светлов не вызывал у нее абсолютно никакого доверия. Но Яна так трогательно наивничала, что Света решила оставить ее в счастливом заблуждении.
Серову занимало другое. После выхода из больницы к ней почему-то стала льнуть Корикова. Вчера вот йогурт принесла, сегодня шоколадкой угостила, третий день зовет вместе пообедать… И удивительное дело, с Рыковой, с которой они раньше были не разлей вода, Алина теперь держит дистанцию. Смолкли шушуканья на лестнице, утихли смешки на кухне…
В коридоре раздался писклявый лай, и на пороге корреспондентской возникла Юлечка Колчина. Словно младенца она прижимала к груди крошечную псину с розовым бантом на макушке. Переднюю лапку собачки украшало нечто вроде браслета из кружев цвета фуксии.
– Какая прелесть! – взвизгнула Крикуненко. – Обожаю таких пупсиков! Кто это тут у нас? – и она умильно вытянула губки уточкой.
– Я только что из салона, – отвечала Колчина. – Заказала платье на обручах и сумочку. Выбираю перчатки, а стилистка мне и говорит: а собачки у вас разве не будет? сейчас все красивые невесты, особенно звезды, собачек в загс берут. Ну я и подумала: а я чем хуже? Вот и купила у нее Сюсечку.
– Плюнь своему стилисту в морду. То есть, в визаж, – посоветовала со своего места Рыкова, которая только что вернулась из солярия. – Чувствуется, чел абсолютно не в теме. Таскаться с шавками – это даже не вчерашний, а позавчерашний день. Все гламурные девушки уже давно распродали своих уродцев на благотворительных аукционах!
В это время Крикуненко с выражением крайнего умиления на лице корчила Сюсечке забавные рожицы, выразительно поднимала брови, как бы не веря глазам своим, что в мире существует подобная красота.
– Да, это мой маленький бебик, – на том же птичьем языке вторила ей Колчина. – Моя ляля. Сюсечка, ты ведь будешь слушаться мамочку? Будешь ее радовать пропердольками?
– Пропердольками?! Это еще что за хрень такая? – фыркнула Рыкова.
– Может, Юля хотела сказать: профитрольками, – деликатно предположила Корикова.
– Нет, я сказала именно то, что хотела сказать, – надула губки Колчина. – Не надо делать из меня дурочку. Ляля будет радовать мамочку именно пропердольками.
– Пропердольки! Какое нежное, напевное слово! Словно предрассветная трель соловья или свирель златокудрого Леля! – городила турусы на колесах Анжелика. – Какая прелесть – пропердольки! А… что это?
– Ну, – завела Юля многозначительно. – Меня предупредили, что у таких бебиков часто бывают проблемки… как бы это сказать, со стульчиком. А мне бы очень хотелось, чтобы у Сюсечки был хорошенький стульчик!
– Так вы о собачьем дерьме, что ли, говорите? – и Вопилов расхохотался. – Пропердольки, блин!
– Да уж, некоторым легче ломать язык, чем изъясняться по-человечески, – вставил свои пять копеек и Ростунов. – Со всех сторон только и слышишь: молчел, нямка, печенюшки!
– Ага, Леш, – подхватила Рыкова. – А еще месики, губнушка и беремешки!
– В некоторых кругах принято говорить – беремчатые, – с иронией добавил Кузьмин.
– Пасибки, Антош, чмоки-чмоки, – подыграла ему Зина.
– Все, хватит, – неожиданно прекратила эту веселуху Серова.
– А почему хватит-то? – недовольно протянула Рыкова.
– Я сама не в восторге от этой новомодной манеры, – отчеканила Света. – Но это не повод, чтобы набрасываться на человека, который искренне выразил свою радость так, как умеет.
– Да, Свет, ты права. У меня сейчас словно глаза открылись, – неожиданно выпалила Корикова. – И теперь я прекрасно вижу, что все они просто бессердечные, жестокие люди!
– Это относится и ко мне? – как бы не веря своим ушам, обернулась к подруге Рыкова.
Алина колебалась ровно секунду:
– Да, Зин. К сожалению, и к тебе.Макароны с сосисками были съедены, тарелки вымыты, дочка уложена спать, и у Алины наконец-то появилось полчаса на себя. Но как его потратить? Взяться за книгу, купленную три недели назад? Никакого резона. Ну, прочитает она 15 страниц, а когда до следующих пятнадцати дойдет – это еще большой вопрос. Покрутить обруч? Но какой смысл делать это раз в месяц? Только издеваться над собой и ничего более. Алина глянула на свои ступни. Непорядок! На следующей неделе наступит июнь, а она так и не нашла времени сделать педикюр. Вон Рыкова уже вовсю щеголяет красными ногтями, и на ее ножку в открытой туфельке любо-дорого посмотреть…
Алина побрела посмотреть, какие у нее имеются лаки. Она не проводила их ревизию еще с прошлого сентября, когда они с дочкой вернулись с моря, и она тут же переобулась в закрытые туфли. М-да, а выбирать-то особо не из чего. Любимый бежевый металлик засох, у бледно-розового намертво пристыл колпачок, на синий, купленный в припадке неизвестно чего, она не могла решиться уже больше года…
Алинины раздумья прервал звонок мобильного. Кто это, на ночь глядя? Ничего себе, Кузьмин! Антон часто звонил ей в рабочее время – по рабочим же вопросам, но в поздний час не беспокоил ни разу.
– Слушаю! – тревожно выдохнула в трубку Алина. – Прямо сейчас?… Ты на часы смотрел?… Нет, не могу оставить Галинку … Лучше ты давай. Да-да, третий подъезд, напротив – детский городок…
Алина мельком глянула на себя в зеркало. Свежестью, конечно, не блещет, но не марафет же ей сейчас для Кузьмина наводить? Ничего, переживет…
Через пять минут Антон уже разувался в ее прихожей.
– Это тебе, – он протянул Алине пакет. – Решил взять торт-мороженое. И еще вот… коньячок маленький.
Корикова машинально понесла коробку в холодильник, но Антон без обиняков сказал:
– А я думал, мы сейчас мороженого поедим. Я с кофе люблю. И выпить бы не мешало – пятница как никак.
Алина молча открыла упаковку «Персиковой пурги», включила чайник, достала банку простенького растворимого кофе…
– Я сегодня очень была не права, да? – вдруг сказала она.
– И не только сегодня, – вырвалось у Антона. – Прежде чем обвинять в бессердечии других, неплохо бы и на себя, кума, оборотиться.
– В смысле? – насторожилась Алина. – Будь добр, говори прямо. Времени мало, спать пора.
– Да брось ты, завтра же суббота, – развязно отвечал Кузьмин. – А разговор у нас быстрым не получится. Очень мне хочется понять, Алина, почему ты так поступила со Светкой.
– Как? – лицо Алины выразило недоумение.
– Ты знаешь, как. А раз любишь прямой разговор, то давай рассказывай обо всем откровенно и по порядку. Что ты намешала Светке в коктейль?
– Да честное слово, ничего! Водка, сок, два кубика льда бросила, какую-то дольку для красоты нацепила. Все, как и всем. Откуда я знала, что в водке этот… как его, фенотиазин?
– А почему ты решила, что он в водке?
– Ну, или в соке. Ну да, точно, или в водке, или в соке. Третьего не дано.
– А как ты тогда объяснишь тот факт, что отравилась только одна Светка?
– Сама над этим всю голову сломала. Никаких идей.
– Зато у меня есть отличная идея, – с воодушевлением произнес Антон. – Фенотиазина не было ни в водке, ни в соке. И ты это прекрасно знаешь.
– Я сама не понимаю… – и тут Алина неожиданно разрыдалась.
Антона пронзила острая жалость к ней. Он обнял Алину за плечи и усадил на табуретку.
– Выпей, – протянул он ей рюмку коньяку. – Знаю, ты почти не пьешь, но сейчас надо.
Алина не прекословила.
– Расскажи мне все, – мягко настаивал Антон. – Тебе самой станет легче.
– Да я все рассказала…
– Нет, Алин, ты не упомянула про четвертый ингредиент коктейля. Аскорбинку.
– Но не фенотиазин же! – горячо возразила Корикова.
– А, может, и фенотиазин? Объясни вот мне, с чего это тебе взбрело в голову накрошить Светке в коктейль аскорбинки?
Алина молчала секунду, три, десять, а потом выдала:
– Я хотела поддержать Светкин иммунитет. Она же никогда витамины не пьет, даже в марте. И еще я слышала, что витамин С нейтрализует влияние алкоголя. А мне не хотелось, что Светлана плохо себя чувствовала наутро.
– Удивительная забота о человеке, который даже не является твоим другом!
– Ну вот так уж… Но никакого злого умысла у меня не было!
– Да? А что тогда себе витаминок пожалела? Почему Юльке не сыпанула? Зинке? На их иммунитет тебе наплевать?
– Я не знаю, Антон…
– А я знаю, Алин. В аскорбинке твоей витамина С было кот наплакал. А вот фенотиазину – в десять раз больше предельно допустимой нормы. И это, заметь, в каждом порошочке. А ты их сколько Светке скормила? Если учесть, что она выпила не меньше трех коктейлей…
– Антон, от твоих заявлений у меня волосы на голове шевелятся. С чего ты взял, что в аскорбинке содержался этот…? Откуда ты вообще это можешь знать?
– Элементарно, Ватсон. Съездил кое-куда, кое-какие базы данных пробил, и открылась мне неприглядная истина. Если ты не в курсе, то просвещу: на каждой коробочке с лекарством серия проставлена. Так вот, серия, которая значится на упаковке твоей аскорбинки, указывает нам на то, что никакая это не аскорбинка. А очень опасная фальшивка.
Лицо Кориковой выразило такое неподдельное изумление, что Антон даже усомнился, по адресу ли зачитывает обвинение. Но его замешательство длилось буквально пару секунд.
– Что будем делать, Алиночка? – лукаво подмигнул он Кориковой.
– Я вот что подумала… – забормотала Алина, потирая виски ладонями. – Я этого не хотела… я не знала, что это не аскорбинка. Это просто несчастный случай. Совпадение!