– Да ведь я и не предлагаю вам становиться размазней. Но есть же какая-то золотая середина между начальником-самодуром и начальником-тряпкой. Почему вы думаете, что все сядут вам на шею, если вы станете выдержанной, тактичной и оставите свою подозрительность? Кто-то, может, и попытается сесть – те, кто пришел сюда не работать, а протирать штаны и интриговать. Но что вам помешает отправить таких работников в сад? Зато те, кого интересует именно успех газеты и развитие своих талантов, распрямятся в полный рост! Та же Алинка… Я… Леха с Юлькой в последнее время закисли, но и их можно реанимировать. Даже Зинка небезнадежна! Отмените распоряжения о депремировании, поговорите с людьми начистоту. Вы сами удивитесь тому, как быстро форумские злопыхатели потеряют к вам интерес…
Слово «форум» подействовало на Яблонскую как красная тряпка на быка.
– И, конечно, тебе лучше всех это известно! – едко бросила она. – Поскольку ты имеешь к этой кампании самое непосредственное отношение!
– Вы прекрасно знаете, что нет. Вам же известно, какие у меня ники в сети, и что я писал под ними на форуме. Кстати, вы установили, кто такой Кэп Грей?
Яблонская отрицательно помотала головой:
– С редакционных компьютеров пользователь под таким ником в сеть не выходил. Проверка не дала никаких результатов. Хотя я очень рада, что многих вывела на чистую воду…
– А зачем? Что вам это дало, кроме горечи и разочарования в людях?
– Какие свиньи, какие свиньи… – как заведенная твердила Яна.
– Да почему? По сравнению с тем, что говорите нам вы, они высказались еще очень мягко… Все факты соответствуют действительности. Никто не гнал никакой отсебятины. Говорю вам: устраните причину – устранится и следствие. Перемените отношение к людям – и вас перестанут полоскать на форуме. Уж как просто!
– Стать для всех золотым червонцем? – усмехнулась Яна. – Увольте.
– Но когда врагов слишком много… пожалуй, надо и в консерватории что-то подправить.
– Антон, вы распоясались, – словно в прострации отвечала Яблонская. – И как-то подозрительно ретиво защищаете форумских сплетников и этого Кэпа Грея. Ты же знаешь, кто он. Скажи!
– Ну, хорошо, скажу. И что вы сделаете?
– Что сделаю? – Яблонская оживилась, завращала глазами. – Такое устрою этому ублюдку, что мало не покажется! А если это все же окажется кто-то из наших, он пожалеет, что переступил порог «Девиантных». Сгною придирками, заставлю работать без премии, урежу гонорары, ославлю по другим редакциям, а потом выкину по статье!
– Вот как? – Антон удивленно поднял брови. – А мне казалось, что пять минут назад вы были почти адекватны. Но я ошибся. И ухожу.
– Да, иди, что-то мы заболтались, – Яблонская царственно махнула рукой в сторону двери.
– Вы не поняли – я совсем ухожу. Увольняюсь. Не могу и не хочу больше с вами работать.
– А-а, понятно, – Яна словно не верила своим ушам. – Папик перекупил? Или Карачарова золотые горы посулила, а ты и уши развесил?
– Опять паранойя. Непонятно, почему вы не рады? Я бы на вашем месте ликовал. «Профсоюзный лидер» изгнан, восстание подавлено, недовольные уходят в подполье, и вы можете продолжать править жесткой рукой. Не редакция, а разлюли-малина.
Яблонская не знала, что ответить. С одной стороны, присутствие Кузьмина в редакции в последние месяцы действовало на нее как очень мощный раздражитель. С другой стороны, несмотря ни на что, она ценила перо Антона и не хотела терять сильного сотрудника. Кроме того, она чувствовала себя уязвленной оттого, что хитрец Антоша обставил все так, что не она его выгоняет, а он сам ее бросает. Нет, этого нельзя допустить…
И, через силу улыбнувшись, Яна сказала:
– Антон, мы, кажется, оба погорячились. Давай забудем о том, что наговорили друг другу. Вернемся к этому разговору недельку спустя, ладно? Все, иди теперь, у меня голова жутко разболелась…
В дверь позвонили. Был одиннадцатый час вечера, и Рыкова никого не ждала. Спать она ложилась за полночь, поэтому сейчас коротала время, валяясь на кровати со свежим номером женского «глянца».
– Кто? – недовольно буркнула она.
– Зин, открой, это я, не бойся.
– О майн готт, – удивлению Рыковой не было предела, когда за дверью она узрела смущенного Диму Филатова. – Какими судьбами? Как решился оставить в столь поздний час молодую жену?
– Да пошла она, – отвечал Димон, переступая порог. – Я тут это… одну вещичку принес, – и сосредоточенно принялся шарить по многочисленным карманам специального фотокорского жилета. – О! Вот он!
– Что это? – лицо Рыковой потеплело.
– Не видишь – «смотрон»!
– Как-как ты сказал? Смотрон? Олух царя небесного! – и Зина расхохоталась.
Филатов выжидательно улыбался. Но когда он увидел, что «вещичка» произвела на Рыкову впечатление, у него отлегло от сердца.
– Ну и зачем ты мне показываешь этот смартфон? – посерьезнела Зина. – Не мог до завтра подождать и похвалился бы уж тогда перед всей редакцией.
– Да это… как бы это тебе… Подарок.
– Подарок?! Это с какого перепугу?
– Просто так. Подумаешь, семнадцать «штук»! – Филатов в лоб проинформировал Зину о своей щедрости.
– Эй, ты не ошибся? Может, ты Юляхе это девайс приобрел?
– Да пошла она, – упрямо повторил Димон и, подбодренный благосклонностью Рыковой к его подношению, сказал: – Чаю дашь, что ли?
– Держу только кофе и мартини.
– Накапай полстакана.
Глотнув непривычного напитка, Димон перекосился, будто поцеловал жабу.
– Э, а водки-то нет, что ли? На хер ты мне этот компот суешь.
– Водки нет, – отвечала Рыкова. – Но если хочешь, сгоняй. Я до часу точно ложиться не буду. Только смотри, не борзей тут у меня. Чтобы все было культурно.
С водкой да под «моркву» и кильки в томате светская беседа потекла свободнее. Зиночка оставила свой пафос и тоже пропустила пару рюмок.
– Зинк, эх и вляпался я с этой дурой, – бесхитростно признался Димон. – И с чего я взял, что люблю ее? А теперь фиг развяжешься…
– Да почему? Возьми да разведись, – отвечала Рыкова, играя новым телефончиком. – Очень гламурная штучка! У тебя классный вкус, Димон.
– Тебе понравилось? – разулыбался Филатов и вдруг порывисто схватил Зину за руки. Та в этот момент раскачивалась на табуретке и от выпада Димона едва не потеряла равновесие.
– Дурак, что ли? – недовольно буркнула она и вскочила с места.
Не тут-то было! Филатов прямо-таки с первобытной страстью сграбастал ее в объятья и набросился с поцелуями. Пока ситуация не вышла из-под ее контроля, Зина быстренько прикинула, что смартфон за 17 тысяч вполне того стоит. И, кроме того, что-то в этом Филатове есть. Да-да, положительно что-то есть…
Наутро она нашла в дальнем углу холодильника какой-то застарелый огрызок колбасы. Но, будучи обжаренным на сковороде и залитый тремя яйцами, он превратился в сказочный завтрак. Зина едва удержалась от желания подать это все Димону в постель.
– Черт знает что такое, – вздрогнула она от этой мысли. – Вот так и становятся безропотными клушами. Надо следить за собой.
Филатов проснулся в прекрасном настроении.
– Что, Зинк, хорошо покувыркались?
– Неплохо. Правда, я всего два часа успела поспать.
– Повторим? – он притянул ее к себе.
– Ну ты маньяк, – Зина с трудом скрывала довольную улыбку. – Мы вообще-то, и так опаздываем.
Димон резко встал с постели. Минуя ванну, в трусах прошествовал на кухню, где в считанные мгновенья умял всю яичницу. После этого он не более, чем на минуту, заглянул в ванну, потом быстро глянул на себя в зеркало, провел пятерней по жестким густым волосам и объявил:
– Все, я побежал. А номерок никому не давай, ладно? По этому смотрону только я тебе буду звонить, поняла?
– У тебя взъерошилось, – и Зина задумчиво провела пальцем по широким бровям Димона. – Можешь зайти сегодня вечером. Я картошки пожарю…
Филатов довольно мотнул головой и поскакал вниз по лестнице.
Выпроводив Кузьмина, Яна набрала номер Серовой:
– Я чай хороший заварила, загляни на чашечку.
Светлана неохотно поднялась из-за стола. До обеденного перерыва ей кровь из носу надо сдать на верстку три полосы, и никто за нее этого не сделает. Поэтому, если она сейчас пойдет чаевничать с Яблонской, наверстывать упущенное ей придется в обеденный перерыв. Неужели Яна этого не понимает? Конечно, как ей понять, когда у нее всех забот – с утра навтыкать подчиненным, а затем вплоть до четырехчасовой оперативки раствориться в просторах «Одноклассников»…
– У тебя голова не болит? – встретила Яблонская Серову. – Нет? Значит, не магнитные бури. Значит, это Кузьмин меня довел. Ты бы слышала, как он тут меня жизни учил! Покайтесь, говорит, перед коллективом, отзовите распоряжения по депремированию…
– А ты и правда хочешь всем снять премии?
– Я что, похожа на клоуна? Если я что-то говорю – значит, я это делаю.
– Но ты снимаешь серьезные суммы. Причем, у всех. Могут быть последствия…
– И не у всех, а только у провинившихся! Например, к тебе и к Колчиной у меня нет никаких претензий, так что получите премию в полном объеме. Все по справедливости.
– Ну, тогда и меня надо депремировать, – усмехнулась Серова. – Я грешным делом тоже пару раз в неделю захожу на воман. ру.
– Да ради Бога, Свет! – рассмеялась Яблонская. – Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Я тоже изредка похаживаю на «Одноклассники». И что теперь? Мне себя тоже депремировать?
– По логике – да. А то какие-то двойные стандарты получаются.
– Свет, – Яблонская вгляделась в лицо Серовой. – Что с тобой сегодня? Я тебя не узнаю.
– Плохие предчувствия. Мне кажется, назревает какой-то взрыв. Не надо каяться перед коллективом, просто отмени распоряжения. Типа, ты всех прощаешь. Неужели они так много трафика перерасходовали? Наказание неадекватно проступку.
– Свет, ты ничего не поняла, что ли? – Яблонская снисходительно улыбалась. – На трафик мне плевать, если честно. Я не из своего кармана за него плачу. Дело в другом…