– Что??? – Серова захлопала глазами.
– Да, Свет, вот так. Видишь, синячище какой? Это она меня ущипнула со всей дури… Как гусыня, блин! Ну прости меня, Свет…
– Уже простила, Зин, – Серова через силу улыбнулась. – Я вообще незлопамятная.
– Да мы все это знаем! И все тобой восхищаемся! – в стремлении задобрить Серову Рыкова не жадничала с сахаром. – А Димке не скажешь?
– Не скажу.
– Ой, спасибо тебе огроменное! У меня гора с плеч свалилась. Правда, еще одна осталась.
– Колись, – с улыбкой подначила ее Серова.
– Помираю от любопытства, зачем Яблонской этот комп понадобился. Ты бы видела ее! Полный неадекват! Я ее не сразу и узнала. Чуть не заорала: «Спасите! Убивают!» Эх, разузнать бы у кого, что там за инфа такая ценная…
– Меньше знаешь – крепче спишь, Зин, – улыбнулась Серова. – Да и какая там может быть тайна? Какая-нибудь чепуха на постном масле…
Однако сама она так не думала. Поэтому, выйдя от Зины, тут же поймала машину и поспешила домой.
– Срочная командировка, потом все расскажу, – объявила она матери, быстро укладывая небольшой чемоданчик. – Поезд через час, надо торопиться.
– Да ты когда вернешься-то? – забеспокоилась женщина. – Это не опасно?
– Мам, да ты что? – рассмеялась Серова. – Дня через три-четыре опять буду дома. Какая опасность? Еду в Москву. А срочно потому, что Женя Миронов наконец-то согласился дать интервью. Но ждет именно завтра в десять утра. Ох уж мне эти звездные капризы…
…Поезд набирал ход. Светлана вышла в тамбур и встала у окна. Жадно вглядываясь в родные пейзажи, пыталась получше запомнить. Когда она увидит их в следующий раз? Через год? Спустя пять лет? А, может, никогда?
– Чай? Кофе? – из служебного купе вышла симпатичная проводница.
– Да… чай… – Света улыбнулась сквозь слезы. – И большую шоколадку, пожалуйста.На следующее утро в корреспондентскую заглянула Яблонская.
– Не редакция, а шалман! Все на оперативку собрались, а ей особое приглашение нужно! – выпалила она и недоуменно уставилась на рабочее место Серовой. – А что, Светланы Андреевны до сих пор нет?
– Вообще непонятное что-то, – пожала плечами Корикова.
– Да уж, случай беспримерный, – поддакнул Ростунов.
– Мы уж ей обзвонились, – подал голос Вопилов. – Телефон отключен, представляете?
Почуяв недоброе, Яблонская ретировалась в свой кабинет. Там ее уже ждал Кудряшов с листком в руках.
– Вот, – он положил его перед Яной. – Еще одна. По факсу прислала. И тоже из Москвы.
Яблонская быстро пробежала бумагу глазами. Серова просила уволить ее по собственному желанию.
– Но ей-то чего не хватало? – тихо произнесла Яна. – И премию я ей всегда выписывала в полном объеме, и больничные через бухгалтерию не проводила, и отгулы без административного давала. Скоро собиралась у Кармана абонементы бесплатные в «Аполло» пробить для нас троих… Почему она сбежала? Я без нее как без рук!
– Да, жаль Светку, – вздохнул Кудряшов. – Очень толковая. Работу делала как за себя кидала. И все – тихо, мирно, без шума и пыли.
Яна покосилась на него – не камешек ли это в ее огород? – но ничего не сказала.
– И хоть бы объяснила, что не так, – сокрушалась она. – Поговорили бы начистоту. Неужели на меня обиделась? Подумаешь, немного поцапались, но нельзя же из-за этого хлопать дверью!
– Она и не хлопала, – напомнил Кудряшов. – Ушла по-английски…
– И что я теперь скажу коллективу? За три дня второе заявление! А на кого оставлю газету?
– Успокой людей, – посоветовал Олег. – Сегодня же объяви о том, что скоро уйдешь и назови имя преемницы… преемника…
– Преемницы? – встрепенулась Яна. – Сдается мне, в этой редакции все знают больше, чем главный редактор!
– Ее порекомендовала Света. Сказала, что перспективная девочка…
– Да кто же?!
– Ну не Юлька же Колчина… Кто-кто, Ян? Алинка, ясен пень…
Яблонская глотнула ртом воздух, помолчала пару секунд и решительно сказала:
– Пока я здесь главный редактор, Корикова к этому креслу на пушечный выстрел не приблизится.
Выдержала паузу и громко добавила:
– Я сказала!В дверь деликатно постучали. Алина с неохотой отвлеклась от работы:
– Да-да?
– Как живете – как животик? – в кабинет заглянула румяная и чуть пополневшая Яблонская. – А мы к вам с Пусиком в гости идем…
Корикова с умилением воззрилась на синий конверт, который Яна прижимала к груди. Личика Пусика видно не было, но Алина сочла стратегически верным ходом всплеснуть руками и воскликнуть:
– Ах ты моя прелесть! Вылитый папа! А нижняя губка твоя, да, Ян?
С недавних пор Корикова и Яблонская перешли на «ты».
– И сколько нам уже? – продолжила Алина тем же умильным тоном.
– Нам с Пусиком четыре месяца и двадцать три дня, – гордо отрапортовала мамаша.
– Скажите, пожалуйста, какие мы уже большие! – восторженно воскликнула Корикова. – Ян, присаживайся, сейчас чайку тебе заварю витаминного…
Обсудив радости материнства и проблемы детства, перешли к делам служебным.
– Ну что, Алин? Регулярно читаю газету. Вполне, вполне, – с покровительственной улыбкой констатировала Яна и добавила, явно превозмогая себя: – Справляетесь.
– Спасибо, – чуть смутилась Корикова. – Ребята молодцы, конечно. Без них я что? У Ростунова словно второе дыхание открылось. Ты не поверишь, Рыкова начала работать! Теперь ее на вернисажи и концерты не загонишь. В коммуналку вгрызается, через день ходит в кремль с чиновниками скандалить. Ты знаешь, ее в коридорах власти уже бояться начали!
– Я такая же была, пока редактором не стала! Как у нее с Филатовым-то?
– Живут. Пока неофициально. Юлька все развод Димке не дает…
– Да что за ерунда?! Прожили вместе три дня, детей нет…
– Да в том-то и дело, что Юлька какую-то беременность выдумала, справки достала… Ой, Ян, это концерт был! Ходила живот выпячивала изо всех сил, девчонки говорят, что даже подкладывала что-то. Димка вообще позеленел от злости. Всем доказывал, что он к ней не прикасался даже!
– Ну? Ну? – глаза Яблонской горели любопытством.
– Ну а потом беременность рассосалась. И вроде как от развода уже не отвертишься. Так Юлька что выдумала? Заманила Димку к себе домой под видом передачи ему каких-то вещей, а на следующее утро хай подняла, что он ее изнасиловал! Весь коллектив на ушах стоял, Ростунов рвался Филатову морду бить. Зинка тоже поверила, Димона из квартиры выставила… А через две недели Колчина завела старые песни о главном. Тошнить ее начало, в талии распирать…
– Так, значит, правда насчет Димки-то?
– Да какое там, Ян. Вторая беременность рассосалась, как и первая!
– Ну у вас тут и веселуха. А у Кармана что? Слышала, Кака девочку родила?
– И Кака девочку родила, и Карманова жена Людмила. Представляешь? А обе говорили, что УЗИ мальчиков показало! Теперь у Кармана четыре дочки: три своих да калимановская Надька.
– Так он с Катькой живет или с Милкой?
– И с той, и с другой по очереди! – прыснула Алина. – Ты в курсе, какой он фортель выкинул? Принял ислам и взял Катьку в жены! То есть, у него теперь две жены, и обе официальные. Милка – по закону, со штампом в паспорте, а Катька – перед Богом. Но, между нами говоря, он, похоже, третью жену себе присмотрел…
– Да ты что?!
– Да-да, Ян. В рекламном отделе девочка новенькая появилась, некая Вичка. Так его с этой Вичкой уже и в клубах пару раз видели, и в кафешках… Дело пахнет керосином!
– А у Влада что стряслось? Из Кудряшова ничего не вытянешь. Неудобно ему, видите ли, у друга такие вещи спрашивать…
– Ну что? Бросила его Алка. Она в последний год танцем живота увлеклась, по семинарам каталась. Ну, и сошлась с одним танцором диско. Забрала Вовку и хлопнула дверью. Вот Владик был в ауте! Он же всю жизнь ей комплекс неполноценности прививал. Говорил, что она себе никого не найдет, а у него до Китайской стены очередь из желающих… А видишь, как все повернулось.
– А Костик как, не знаешь? Не развелся с Катюшкой-то?
– Что ты, она опять беременна!
– О Крикуненко слышно что-нибудь?
– Она в «Эмские» вернулась. Недавно видела ее на открытии выставки Гогошидзе. В своей голубой – или, как она говорила, лазурной – блузочке, со вшивым домиком, под хмельком, понятное дело… около фуршетных столов с пакетиком паслась. В общем, в своем репертуаре!
Повисла пауза, собеседницы сделали вид, что увлечены остывшими напитками. Угасающую беседу поддерживали дежурными репликами о газиках у младенцев, способе заварки чая по Малахову и новых таблетках для похудания. Наконец, Корикова осторожно спросила:
– Ян, а про Серову ты ничего не слышала? Так и не известно, куда она делась?
Яблонская поерзала на стуле, усаживаясь поудобнее.
– Слышала, Алин, слышала. Ну что? С Кузьминым они живут. А вот где – не говорят. Только намекают – в 150 километрах от С. А штамп на конверте – московский.
– Так она письмо прислала?
– Не она. Кузьмин. Месяца два назад…
Яна замолчала. Не выдержав, Алина осторожно поинтересовалась:
– Он как… во всем признался?
Яблонская не спеша полезла в сумку и достала потрепанный конверт. Было видно, что это письмо она перечитывала не раз и не два.
– Вот, с собой ношу. Хочешь – читай.
– Я? Да удобно ли… – но руки Алины уже тянулись к конверту. Стараясь соблюсти приличия, она развернула листок, не спеша.
«Уважаемая Яна Яковлевна! – писал Кузьмин. – Вот и наступил момент истины. Сейчас, когда мы со Светланой находимся в полутора тысячах километрах от вас, мы, наконец, решили поведать вам эту захватывающую историю.
…Когда я был совсем зеленым журналистом, то восхищался акулами пера, как на конвейере выдающими сенсации. Я решил, что со временем непременно стану именно таким журналистом, и принялся рьяно искать умопомрачительные сюжеты. Но за два года нарыл только один «бенц». Это была полуспившаяся тетка из общаги, родившая троих негритят. К моему великому репортерскому сожалению, все дети оказались отпрысками одного