— Фурычит, Зин, и отменно. А вот от тебя я подобной холодности не ожидал. Рядом такой парниша, а она дрыхнет как сурок!
Лицо Зины погрустнело:
— С Алинкой-то мне что делать? А, Антош? Она ведь со мной уже месяц не разговаривает. Смотрит как на пустое место.
— О чем печаль, Зин? Ты же крутая. Плюнь и разотри.
— На всех бы плюнула, только не на нее. Такой подруги у меня никогда еще не было…
Вместо ответа Антон осторожно вынул у нее из руки чашку и с большим удовольствием поцеловал в пахнущие кофе губы. Но удовольствие быстро переросло в недоумение, поскольку никакого воодушевления его действия у Зины не вызвали…
Утром в понедельник на двери «Девиантных» появилось объявление: «Уважаемые коллеги! Ввиду профилактического осмотра коммуникаций просим не задерживаться на рабочих местах по истечении официального рабочего времени. Администрация».
— Поумнее отмазки не могли придумать? — хмыкнул себе под нос Ростунов. — Ясен пень, по компам будут шарить, компромат искать.
И, убедившись, что поблизости никого нет, закрасил в слове «осмотра» буквы со второй по пятую, а также вымарал «коммуникаций» и «не».
— Так-то оно больше соответствует действительности, — пробубнил он.
В редакцию вошла Юлечка Колчина. После уикенда, проведенного с молодым мужем, она отнюдь не выглядела счастливой.
— Юляха, у тебя есть немного времени, чтобы кое-что подчистить на своем компе, — подколол молодую Ростунов. — Советую убить фотки голых Дэниэла Рэдклифа и Димы Билана…
— Голых?! — пропищала Колчина. — Чья бы корова мычала… Лучше бы о своей коллекции порнухи позаботился бы. А что, компы будут смотреть?
— Однозначно, — с видом эксперта Леха качнул немытой головой. — Яблонской все неймется, хочет Кэпа Грэя найти.
— Но неужели ты правда думаешь, что это кто-то из наших?
— Конечно! И я даже знаю, кто, — ухмыльнулся Ростунов. — Анжелика Серафимовна Крикуненко собственной персоной. Только ты ей не говори, ладно? Дико склочная баба. А Яблонскую она еще со времен Черепа ненавидит.
— Ненавидит? Да она от Яны Яковлевны часами не вылезает. Предана ей как Пятница Робинзону, — в разговор включилась только что подошедшая Корикова.
— Держитесь подальше от таких преданных Пятниц, — покровительственно произнес Ростунов. — Если не желаете, чтобы потом эти Пятницы вас заложили как Иуда Христа.
— А что, Лех? Что-то в твоей теории есть, — Алина посмотрела на него с интересом. — Вот Анжелика доказывает, что Кэп Грэй — это Кузьмин. Но ведь Кузьмин Яблонской всю правду-матку в глаза лепит. Он не скрывает своего лица. Какой ему смысл анонимно на форуме ядом брызгать? Нет, это отжигает тот, кто по каким-то причинам не решается открыто высказать Яблонской правду.
— А кто не решается? — продолжил ее мысль Леха. — Кто-то из ее прихвостней!
— Кто у нас прихвостни? Давайте сверим списки, — к дискутирующим присоединился Кузьмин.
— Кто-кто? Крикуненко да Кудряшов! — выпалил Ростунов.
— Нет, это точно не Олег, — негромко сказала Алина. — Не спрашивайте, почему. Просто поверьте.
— А я и не думал на Викторыча! — забрызгал слюной Леха. — Стопудово, это баба Анжела! После ее крысятнических заходов никто не заставит меня поверить в ее высокие нравственные устои! И вообще…
— Стоп-стоп-стоп, — перебил разошедшегося оратора Кузьмин. — А слона-то мы и не заметили! Что скажете насчет Серовой?
— Серова??? — разом переспросили все.
— Да, Серова. Если следовать Лехиной теории о преданности и предательстве…
— Да ну, не может быть! — горячо возразила Алина. — Да ты вспомни, как Светка всегда Яблонскую перед нами защищает! И когда Яна истерит, Серова с ней цацкается как самая преданная нянька. Типа личный психотерапевт.
— Нет, сынок, это фантастика, — заключил Ростунов.
…Непривычно рано изгнанные из редакции, «девиантовцы» не захотели расходиться, а отправились в ближайшую кафешку. Своим внимание тусовку не почтили только Крикуненко и Филатов, который, не сказав жене ни слова, укатил в неизвестном направлении. Не было здесь и Серовой, которую Яблонская попросила задержаться.
Перекинувшись идеями по поводу того, что сейчас происходит в редакции, все вдруг вспомнили, что есть еще одна прекрасная тема для светской беседы — недовольный вид молодоженов.
— Юль, ну что? Как свадьба прошла? Много подарили? — Колчину забросали вопросами.
Юлечка, уминая третий шарик мороженого, вздохнула:
— Я рождена под несчастливой звездой. Мой муж оказался пьянью и грязным животным.
— Поподробнее, поподробнее…
— Ну что? Нажрался, как свинья, — Юля притязала на роль Прекрасной Дамы, но выражаться могла только в двух стилях: быдляцко-вульгарном и слащаво-штампованном. — Домой привезла не мужа, а дрова. Полночи продрых на диване, не раздеваясь, а потом, скотина, начал исполнения супружеских обязанностей требовать. Я его послала, а он разорался и свалил куда-то.
— Типичная первая брачная ночь, — заметила многоопытная Рыкова.
— Ну а потом, Юль, вы… все же были счастливы? — подколол новобрачную Вопилов, но та, не заметив шпильки, простодушно отвечала:
— Да нет, Влад, все времени не было. Половину субботы он дрых после вчерашнего. Проснулся — со мной не разговаривает. Пожарил себе яичницы с колбасой и перед телеком засел. А потом к нему свидетель пришел — ну, вы все видели этого алкаша. Мой благоверный тут же в гараж засобирался, машину чинить. А явился в час ночи, и снова на рогах!
— Обалдеть! — с нарочитым сочувствием сказала Рыкова. — Ну а в воскресенье, я надеюсь, ты лишилась девственности?
Колчина сделала страдальческую гримасу и промолчала. Но Вопилов настоял на продолжении монолога.
— Ну что? — опять завела Юля. — С утра не похмелялся, не жрал ничего, только кофе выпил и с грушей полчаса попрыгал. А, я вам не сказала, он же ко мне свою грушу боксерскую перевез! А потом опять старую песенку завел. Вынь да положь ему…
— Ну а ты как думала? На фиг замуж-то выходила? Чтобы мозги Димону компоссировать? — отчитал ее Вопилов.
— Извини, Влад, но ты ничего не понимаешь в женской психологии, — зашмыгала Юля носом. — Не забывай, что у меня остался осадок после пережитого в пятницу и субботу. И чтобы получить от меня…э… любовь, муж должен загладить свою вину. А это не меньше недели.
— Ни фига себе! — воскликнул Ростунов. — Такими темпами нашему Димону никогда не добиться от тебя того, чего добился Коля Остен-Бакен от польской красавицы Инги Зайонц.
— И еще, Леш, — менторским тоном продолжала Колчина. — Как я могу быть близка с человеком, в котором начисто отсутствует культура и рыцарское отношение к даме?! Представляете, он икнул при мне, а когда смотрел телек, то задрал майку и почесал себе пузо!
Все покатились со смеху, а Рыкова бросила рассказчице:
— А ты у нас, конечно, фиалками какаешь!
— Да я вообще не ка… Все, больше я вам ничего не расскажу! — истерично выкрикнула Колчина.
— Да мы уж и так все поняли, — хмыкнула Зина. — У тупых людей и разборки скучные. Даже поржать не над чем.
— Да??? — отвечала Колчина сквозь слезы. — А что бы ты запела, если бы муженек вдобавок ко всему спер у тебя свадебные деньги? А?
— Что, прямо все унес? — заинтересовался Вопилов.
— Не все, но половину точно, — всхлипывая, поведала Колчина. — И опять свалил куда-то…
— Куда-куда? По бабам пошел, — переглянулись Вопилов с Рыковой и громко захохотали.
— Да пошли вы…! — и Колчина бросилась вон из кафе.
— Ну все, хорош, — улыбаясь, Кузьмин запоздало урезонивал шутников. — Димон, конечно, неправ, но и Юлька тоже клинический случай. Пузо он, видите ли, почесал! Ну, бабы…
А на следующий утро Яблонская начала всех по очереди вызывать к себе в кабинет.
— Месье Алкаш? — процедила она, едва ее порог переступил Вопилов. — У вас, я вижу, свободного времени много. Сайты знакомств активно штудируем, на порноресурсах — извините за каламбур — почетный член, на форум всякую чепуху пописываем… Что ж, в таком случае я вменяю вам в обязанности редактуру еще и пятничных полос. Примите работу у Серовой. Следующий!
Порог переступила Корикова.
— Мадам Смарт? — «приветствовала» Яблонская Алину. — Неординарная вы наша! Только вот грамоту до сих пор усвоить не можете. А так хоть завтра в главные редакторы! — Яна презрительно расхохоталась и сказала, как отрезала: — Вы не оценили моего к вам особого отношения. Что ж, я не навязываюсь. Но уж не обессудьте, дорогая, перевожу вас обратно в корреспонденты.
— Какое еще особое отношение? — пробормотала обескураженная Алина.
— Не желаю ничего объяснять. Следующий!
В кабинет вошел Ростунов.
— Рада приветствовать господина Говнюка, — Яблонская скривилась в ядовитой улыбке. — Не оправдывайся, мне все известно! Но знаете что, уважаемый? Любишь не любишь, да почаще взглядывай. Минус тридцать процентов за июнь! Позовите Рыкову.
— Госпожа Черная Орхидея? Она же Мисс Рикки? — глумливо завела она, когда Зина приблизилась к ее столу. — Значит, вам не дает покоя, что я пару раз в магазин сбегала да с подружкой на пять минут пересеклась? Минус сорок процентов премии за июнь! И последнее китайское предупреждение. Следующий!
В кабинет ворвалась Крикуненко и сходу затараторила:
— Не верьте ни одному их слову! Эти люди ненавидят вас и завидуют мне!
— И вы, Мадемуазель? — грустно заметила на это Яблонская. — Чувствовала, что неспроста вы около меня третесь, да не прислушалась к своему внутреннему голосу… Значит, я, по-вашему, ограниченная и невежественная? Знаете, не ходите больше ко мне пить чай.
— Ложь, ложь, ложь! — на автопилоте проверещала Анжелика, но вдруг остановилась и вкрадчиво зашептала, то и дело оборачиваясь на дверь: — Помилуйте, а как же информация о жизни трудового коллектива? Последние известия из гущи событий? Экспертные мнения ярчайших представителей фронды?
— Благодарю, сыта по горло. Можете быть свободны.