– Ты это серьезно? – встревожился Егор.
– Я шучу.
– Ладно, шутник, иди уже, а то дошутишься. Кстати, ты деньги не потерял, пока мы бегали и дрались?
– Деньги! – спохватился Али. – Как хорошо, что ты мне напомнил. Я же должен срочно заняться торговлей.
Али похлопал друга по плечу и ушел, оставив его в недоумении.
Выйдя во двор, Али повернулся лицом к пиру, поклонился, боковым зрением отмечая на себе взгляды соглядатаев. Затем присоединился к группе верующих, покидающих святилище, и беспрепятственно прошел через кордон.
Егорка остался в, относительном одиночестве. Один из служителей, поймав его тоскливый взгляд, принес ему стакан чая. Похлопал по плечу и вернулся к своим неотложным делам – встречать и провожать посетителей. Многие приходили со свертками, в которых было жертвенное мясо, а то и готовая еда. Некоторые из неимущих уходили с этими свертками. Иные приходили просто без дела, садились на каменные скамьи и вели долгие беседы, их голоса неровным гулом звучали под сводами потолка.
Слух о необычном просителе защиты пира дошел до шейха. И он пришел взглянуть на него. По его седой длинной бороде, породистому лицу, Егор сразу понял, что это главный здесь человек и поднялся ему навстречу. Шейх Юсуф задал ему несколько вопросов, главный из которых сводился к тому, не совершил ли Егор преступления, наказуемого Аллахом, не пролил ли крови ребенка или невинного человека. Потому что лица, повинные в подобных преступлениях не вправе пользоваться убежищем. Услышав отрицательный ответ, удовлетворенно кивнул и удалился.
Али пошел в соборную мечеть, спросил моллу Панаха. Ему ответили, что молла Панах находится на молитве, а затем будет читать проповедь. Али было бы интересно послушать проповедь, но с некоторых пор он не совершал молитв. Поэтому он, не желая терять времени, направился на центральный рынок, где первым дело разыскал контору базарного старшины и изъявил желание снять свободную лавку, буде таковая найдется.
Старшина предложил ему выпить для начала чаю, а уж потом обсудить дело. Али отказался, сославшись на недостаток времени.
– Ну что же, – поскучнев, сказал старшина, – у нас так дела не делаются, но будь по-вашему. На вверенном моим заботам рынке есть несколько свободных помещений на любой вкус. С крышей и без крыши, со складом и без склада, с дополнительной комнатой и без нее. Я пошлю с вами сторожа, он вам все покажет.
– Чтобы не тратить времени зря, – сказал Али, – пусть он мне покажет закрытое помещение с комнатой. Товар, которым я буду торговать, не нуждается в большом запасе.
– Хорошо. Есть такое, – сказал старшина, – позвольте узнать, чем именно вы собираетесь торговать? Если, это не тайна.
– Ну, что вы. Какая тайна. Благовониями.
Старшина рассмеялся и сказал:
– Я вижу, что вы благородный человек. Послушайтесь моего совета. Торгуйте каким-нибудь другим товаром. В течение последнего месяца одна за другой закрылись три лавки, торгующие благовониями. О чем вы говорите, какие благовония? Со дня на день ждем войны. Люди запасаются самым необходимым.
– Тем не менее, я собираюсь открыть торговлю благовониями. Но за совет спасибо. С первой же прибыли с меня причитается угощение. И, кстати, не подскажете, где можно закупить эти самые благовония? Наверное, кто-то торгует ими оптом.
– Отец родной, благодетель! – воскликнул старшина. – Вас привел сюда не иначе как сам Аллах! Последний торговец благовониями разорился, задолжав мне за аренду помещения. В качестве залога, он оставил мне весь свой товар. Там не очень много, но вам на первое время хватит. Если дела пойдут так, как вы предполагаете, то, купив у меня этот товар, вы окажете услугу не только мне, но и тому несчастному банкроту. Ну, что, по рукам?
Али, улыбаясь, протянул руку для рукобития.
– Мне еще понадобится приказчик, – сказал он, – какой-нибудь расторопный оглан. Я должен буду часто отлучаться.
– Рамиз, – крикнул старшина. В комнату вошел мальчик лет десяти.
– Мой племянник, – сказал старшина.
– Не слишком ли он мал? – спросил Али.
– Самый смышленый оглан на этом рынке, – возразил старшина, – очень расторопен. Возьмите, не пожалеете. Посадите его в лавку, а сами можете уезжать хоть на год. Он все продаст, купит и снова продаст.
– Хорошо, – согласился Али, – сколько стоит ваш товар?
– Дорогой мой, у меня есть накладная, в ней каждая капля розового масла учтена. Но вы можете заплатить только половину, на оставшуюся половину я дам рассрочку.
– Итоговая сумма есть? – нетерпеливо спросил Али.
Старшина полез в ящик, вытащил ворох бумаг, разыскав необходимую, протянул покупателю. Али, взглянув на цифру в конце столбика, достал кошелек и высыпал содержимое на стол. Отсчитал необходимую сумму, и убрал остаток.
– Дорогой друг, – пересохшим голосом сказал старшина, – я люблю вас больше и больше. Весь этот рынок – жертва для вас. Покажите любую лавку, я выгоню хозяина и отдам ее вам. Все, отныне я ваш должник. Рамиз, что стоишь? Веди господина. Покажи ему лавку Джаваншира. Благородный господин, если помещение вам подойдет, то остальное – не ваша забота. Через час весь товар будет там. Что написать на вывеске?
– Что-нибудь, на ваше усмотрение. Я должен уйти, – сказал Али, – пусть ваш племянник перенесет благовония в мою лавку и начнет торговлю. А я вернусь в конце дня. Во сколько закрывается рынок?
– Не беспокойтесь, он вас дождется. Кстати меня зовут Гудрат.
Когда новый арендатор ушел, старшина заметил племяннику:
– Учись, Рамиз, как нужно дела проворачивать. О Аллах, как трудно было бы жить простым людям, не будь таких благородных людей.
Али почему-то представлял моллу Панаха степенным, пожилым священником, поэтому был удивлен, увидев совсем молодого человека приятной внешности и располагающими к себе манерами.
– Вы, молла Панах? – невольно спросил Али, и когда тот подтвердил, сказал, – я тот человек, который подарил вашей мечети вакуфных овец.
– Вас выпустили? – мгновенно сообразил молла Панах. – Я рад, что недоразумение кончилось.
– Я не могу назвать это словом – выпустили, – заметил Али, – меня не только не выпустили, но еще и посадили моего русского друга Егора. Правда, сейчас мы относительно свободны. Но прежде скажите, где сейчас наши женщины, все ли с ними в порядке?
– Не беспокойтесь, с ними все хорошо. – ответил Панах. – Они в моем доме, моя мать опекает их. Марьям все время рвется на поиски своего мужа, очень о нем беспокоится. Где он сейчас? – Панах отвел Али в сторону и предложил сесть. Сделал кому-то знак, и им принесли чай.
– Здесь неподалеку есть пир, – сказал Али, – мой друг находится сейчас под его защитой. Дело в том, что этой ночью мы бежали из заключения. Потому я вынужден скрываться и прятать свое лицо.
Панах озабоченно покачал головой:
– Чем я могу помочь вам? – спросил он.
– Вы итак много сделали для нас, мы вам очень благодарны. Не может ли имам употребить свое влияние и помочь мне публично оправдаться.
– Я сожалею, – виновато сказал молла Панах. – Я обратился к нему с этой просьбой, но он предпочел не вмешиваться в светский конфликт. Но я немедленно навещу вашего друга. Когда все закончиться, я хотел бы поговорить с вами. Вы хафиз и ученый человек. Дело в том, что я перевожу Коран на азербайджанский язык.
– Конечно, – сказал Али, – хотя во мне нет былого рвения, но память по-прежнему сильна.
– Мне бы хотелось услышать ваше толкование относительно некоторых неясных мест священной книги.
– Конечно, – повторил Али.
– Но вы не спросили про свою рабыню, – сказал молла Панах. Что-то в его голосе заставило Али взглянуть ему в лицо. Молла был несколько смущен.
– В самом деле, – согласился Али, – как она?
Но Панах уже жалел, что спросил:
– Может быть, вам следует навестить их, – сказал он, – я не могу сейчас уйти. Но дам вам провожатого.
– Благодарю, позже, с вашего позволения, – ответил Али, – нехорошо, если я приду в ваше отсутствие. Соседи не дремлют. Я снял лавку на центральном рынке, мне нужно вернуться и посмотреть как там дела.
– Вы очень деятельный человек, – удивленно сказал Панах, – должен заметить, что круг ваших интересов довольно широк. Я буду здесь допоздна, приходите.
– Благодарю вас и не прощаюсь, – сказал Али.
Он отправился к выходу, но у ограды остановился в задумчивости, оглянулся. Молла Панах все еще был на ступенях мечети. Али вернулся:
– Прошу меня простить. Я уверен, что город наводнен полицейскими ищейками. А мы сегодня бежали из заключения. Не могли бы вы дать мне какую-нибудь одежду, чтобы я мог изменить внешность.
– Вы очень откровенны со мной, – сказал молла, – почему вы уверены, что я не донесу на вас.
– Мой друг сказал, что вы порядочный человек, и вам можно доверять, – сказал Али, – кроме того, простите меня за прямоту, укрывая членов нашей семьи, вы сами невольно стали нашим соучастником.
– Мне не по душе такой оборот дела, – заметил молла, – вы тоже меня простите за прямоту. Но мне, в самом деле, поздно уже пятиться, хотя я рискую своей репутацией. Кроме того, мне… не знаю, как сказать…
– Вам нравится моя рабыня? – спросил Али.
– Да, – прямо сказал молла. – Ради нее я готов помочь вам.
– Это торг? – спросил Али.
– Нет, это ясность в отношениях.
– Моя рабыня – человек свободный в своих поступках, – сказал Али. – Но я связан словом. Я никогда не продам ее против воли. Она сказала, что я могу избавиться от нее только выдав замуж.
– Я приму это к сведению, – сказал молла Панах, – прошу следовать за мной. Я дам вам одежду. Кажется, мы с вами одного роста.
Через некоторое время из ограды соборной мечети вышел еще один молла в длинных одеждах, чалме, с четками в руке такой длины, что на них могло уместиться не только 99 имен Аллаха, но и вся его родословная, если таковая существует. Приказчик был удивлен, увидев моллу, входящего в лавку, торгующую благовониями. Но удивился еще больше, узнав в священнике своего нового хозяина. Он встал и вежливо поздоровался: