Бусик попытался было оказать сопротивление, но семидесятишестилетняя Наина Ивановна – это вам не какой-то там мастиф, от неё так просто не отбиться.
В этом я вслед за горемычным Бусиком убеждаюсь через полчаса, когда выпущенный, наконец, из цепких старушечьих объятий котяра справляется со стрессом, лакая под столом молоко, щедро пожертвованное мной ему как потерпевшему, а его счастливая хозяйка в сотый раз благодарит меня за спасение питомца.
Тот факт, что во время спасательной операции геройски пал её драгоценный цветочек, конечно, несколько омрачает радость Наины Ивановны, но не настолько, чтобы перестать умиляться и охать.
Допив третью чашку чая и аккуратно собрав останки цветка, («Поставлю в водичку, они пустят корешки, тогда я и вам, Женечка, отросточек дам, посадите!» – обнадежила она в процессе.), Наина Ивановна начинает прощаться. Напоследок, бросив умильный взгляд на меня, всё ещё рассекающую по квартире в футболке на пять размеров больше, она сообщает:
– Думаю, я вам могу Бусика иногда оставлять. Вижу, вы поладите. Раз уж вы спасли жизнь беззащитному котёночку, значит, и присмотреть за ним сможете. Видно же, что люди вы порядочные.
Переглядываюсь с Бусиком, уныло свисающим с хозяйкиной руки, и согласно киваю.
– Оставляйте, конечно, чего уж там.
Порядочные люди не отказывают в невинных просьбах милым старушкам.
Бытовая магия
Мне часто кажется, что Серый – потерявшийся в нашем мире добрый волшебник, выросший среди маглов и сам не знающий о своих магических способностях. Необъяснимым образом он всегда оказывается в нужное время в нужном месте. В смысле, нужном для кого-то.
А ещё, у него совершенно случайно будет именно то, что этому кому-то в текущий момент совершенно необходимо, будь то домкрат, мелкие деньги для размена, рог единорога, зонт, запаска, зуб дракона, или просто совет. И каждый раз, глядя изумленными глазами на только что решившего его проблему Серёжу, кто-то произносит: «Спасибо. Вы прям волшебник!»
Ситуация показалась бы мне надуманной, если бы я не наблюдала её повторение по несколько раз в месяц, последние десять лет.
Даже возле озера, в дебрях, где ближайшее жильё находится за несколько десятоков километров, нашлись товарищи, скромно попросившие у Сереги кусочек проволоки.
И вот что смешно, проволоки у него не оказалось.
Поэтому он, обведя взглядом местность, жестом фокусника выудил кусок нужной длины и прочности из-под ближайшего куста. Парни, слегка офигевшие от такого проявления магии в обыденной реальности, произнесли стандартную форму благодарности и, схватив вожделенный кусок металла, помчались прикручивать, что там у них от «копейки» отвалилось.
Надо сказать, что эти сверхспособности проявляются исключительно по надобности посторонних людей.
То есть в жизни самого Серёжи ничего под кустами не материализуется, всё достаётся трудом и потом.
Даже обидно за него иногда.
Поэтому я, по мере возможностей, пытаюсь добавить волшебства в жизнь самого Серого. Тем более, что ему много и не нужно. Например, купить плюшек. Он их обожает, почти как Карлсон варенье. Каждый раз как ребенок радуется, обнаружив дома пакет из булочной.
Говорит: «Надо же, полдня хотел купить, нигде не попадались! А они дома, оказывается, ждут!»
Ну и всё в таком духе. Мелочи. Ничего особенного. Правда, Серый, почему-то, каждый раз говорит, что я читаю его мысли. Говорит, я ведьма, наверное. Добрая.
А я смеюсь и отнекиваюсь. Будь я ведьмой, наш сосед-меломан, живущий сверху, уже весь бы в бородавках ходил.
– Иди,– говорю – пока не опоздал.
У меня сегодня тоже дел куча.
Ещё и метлу из сервиса забирать…
Зоопарк
– Алло! Привет, малая! – бодрый голосок Алины врывается в моё полусонное сознание, как метеор в атмосферу, в смысле, вызывает вспышки перед глазами.
Малая – это я. Это милое прозвище со мной последние двенадцать лет, именно столько мы с Алиной знакомы. Хрен его знает почему, то ли из-за роста, то ли потому, что Алинка старше аж на целых три года, а может быть вообще просто так.
– Привет, – булькаю я, уткнувшись в пол-литровую кружку с кофе, – Какие планы?
В том, что какие-то планы у Алинки в девять утра воскресенья, определённо есть, я убеждена так же твердо, как в том, что Земля круглая. Для моей подруги девять утра – середина дня.
– Поехали в «Детский парк»?
– Сына будешь выгуливать?
– Ага. Давай, собирайся! Я уже еду, через полчаса буду у тебя! Воздухом подышим, на карусели покатаемся, в зоопарк сходим, – с воодушевлением перечисляет все предстоящие развлечения Алина.
– Женщина, а ты точно уверена, что это всё нужно рассказывать мне, а не ребёнку?
– Точно, – вздыхает подруга, – Ребёнку я уже рассказывала.
– И что он? – Интересуюсь я.
– Хочет домой, играть в компьютер. На прогулке ему скучно, – сокрушается Алина, – Ладно, собирайся! Отбой!
***
Нетерпеливый звук клаксона под окном звучит одновременно с новым телефонным звонком.
– Выбегаю, – рапортую я подруге, прыгая по прихожей на одной, обутой, ноге, одновременно удерживая плечом телефон и зубами ключи от квартиры, потому что во второй руке второй кроссовок, только что добытый мной из-под шкафа, куда его спрятала кошка.
– Давай-давай! – торопит Алина.
Раза три ещё вернувшись в комнату, где я оставила сначала очки, потом кошелек и наконец, пока бегала за кошельком, ключи, я покидаю-таки квартиру.
У подъезда блестит Алинкин «Микра». Бабушки на лавочке навострили ушки, поджидая того за кем прикатилась незнакомая машина, но им сегодня не повезло, новой сплетне не быть.
На заднем сиденье, уткнувшись в планшет, грустит восьмилетний Вовка.
– Привет, мужик! – здороваюсь я с ним.
Сын подруги, не отрываясь от чёрного зеркала, поднимает вверх растопыренную лапку, вероятно, в знак приветствия.
– Вова, помнишь, о чём мы договаривались? – Алина делает серьёзное лицо в зеркало заднего вида, – Нужно здороваться.
Вовка бросает исподлобья взгляд, в котором читается вся безысходность бытия. Почёсывает упрямый вихор на круглой русой головёнке, вздыхает, и сдаётся.
– Привет, – тянет он.
И добавляет себе под нос:
– Вот выдумали тоже, здороваться! Зачем? И так же видно, что человек пришёл.
Я вынуждена признать, что логика в его словах железобетонная.
***
Прослонявшись по парку часа полтора, изрядно замерзнув на ещё прохладном апрельском ветру и посадив батарею на планшете, наша компания отправляется в зоопарк.
– Мам, может домой? – осторожно зондирует почву Вовка, – Там воняет…
Тётенька в окошке кассы презрительно фыркает, мол, слабаки! Вот в наше время! Вовка переминается с ноги на ногу, понимая, что визита в живой уголок не избежать и грустно сопит.
Честно говоря, я с ним полностью согласна. Зоопарки недолюбливаю по многим причинам, начиная с озвученной честным пацаном, заканчивая моральными муками по поводу ужасных условий содержания зверей. Я бы сейчас с большим удовольствием бросила якорь в каком-нибудь уютном кафе, но, поймав взгляд подруги, достаю из кармана мятую купюру и протягиваю в окошко кассы. Просто Алина тоже грустно сопит и её мне жалко больше.
Вкалывая, как и большинство матерей-одиночек, от рассвета до заката, Алина очень переживает, что мало внимания уделяет сыну. Поэтому, старается, по возможности, разнообразить совместный досуг, чтоб у того было счастливое детство и яркие воспоминания. Тот факт, что для счастья Вовке достаточно компьютера и холодных котлет её несказанно печалит. Какие, скажите на милость, яркие воспоминания могут остаться от котлет?
Она бы могла сейчас валяться на диване с вязанием и сериалом, но вместо этого придумала культурную программу и всех организовала, а организация прогулки Вовке задача не из лёгких – парень отчаянный домосед.
Тётя из окошка протягивает нам три кусочка картона с бледными от некачественной типографской краски жирафами.
– Зверей своим не кормить! – грозно сдвинув нарисованные брови, предупреждает она. И тут же добавляет она тоном опытного менеджера – Но можно купить овощи и зерно в ларьке у входа!
Возглавляемые Алиной, мы нестройной вереницей тянемся к решетчатым воротам, выкрашенным пьяненьким завхозом в жизнерадостный бирюзовый цвет.
Облезлая лама с грустными влажными глазами меланхолично жуёт протянутый Вовкой капустный лист. Из соседнего вольера на неё завистливо поглядывает одногорбый, весь в катышках верблюд. Его редко вот так с руки кормят, только если заезжие. Местные посетители зоопарка знают, что у Васи, так зовут верблюда, на редкость сволочной характер и неисчерпаемый запас пенистой вязкой слюны. Так что, близко к его обиталищу мало кто подходит.
Алина переписывается с кем-то в Вайбере, прислонившись к забору крошечного загона для пони. Я меланхолично глазею по сторонам и стараюсь, по возможности, дышать ртом.
– Отлично, – сообщает подруга, оторвавшись наконец от изобретения Стива Джобса, – к нам сейчас Наташа с малым присоединится! Сразу станет веселее!
– Это да, – поддерживаю инициативу я, – Наташа делает мир веселее.
Упомянутая барышня, Алинкина приятельница и, по совместительству, маникюрша, как раз появляется в конце неровной бетонной дорожки, что ведёт от птиц к копытным.
Павлин, мимо обиталища которого она только что продефилировала на двенадцатисантиметровых шпильках, впился в неё округлившимися глазами, распахнув клюв и зашипел по-змеиному, но не был удостоен и взгляда… Прижавшись к решетке всем телом, он недоверчиво поглядел Наташе вслед, а после, повесив голову и сложив хвост, поплёлся прятаться в угол клетки – вероятно, рыдать. Его курочки, горестно кудахтая, проводили возмутительницу спокойствия ненавидящими взглядами и поковыляли утешать господина, только что получившего мощный удар по самооценке, возможно, даже заработавшего комплекс неполноценности/