Ее пробудил шум волн, в этом не было сомнений. Проблема лишь в том, откуда им здесь взяться. Крупных водоемов, а тем более ревущего моря, рядом с общежитием не было и не могло появиться.
Фаина настороженно вскинула голову, хмурясь и прислушиваясь к ощущениям, которые посылало ей собственное тело. Что-то пульсировало болью, но пока сложно было вычленить из общего потока ощущений, что именно. Ее мутило, и голова покачивалась из стороны в сторону, словно внутри перекатывалось что-то грузное, тяжеловесное. Свинцовые шарики. У нее были такие в детстве, найденные в отцовском гараже, где всегда было так много интересного. Крошечные, но такие тяжелые, что ребенку сложно в это поверить. Фаина, конечно, выросла, но до сих пор некоторые вещи и события поражали ее, словно ребенка.
Девушка приподнялась и осмотрелась. Непонятное помещение, в котором она находилась, не пропускало внутрь ветер, бушевавший снаружи. Выстроенное чьими-то умелыми руками из подручных материалов, оно крепко стояло под гнетом океанской стихии. Шум волн становился все более отчетливым. Слух и прочие чувства возвращались к ней после мучительного забытья, прорезались заново, как коренные зубы на месте выпавших молочных. Пахло свежей древесиной, хвоей и… чем-то, напоминающим молоко? С каждой секундой окружающая обстановка вызывала все больше вопросов. Но нельзя сказать, будто Фаина была слишком удивлена – она уже привыкла к состоянию, когда в упор не понимаешь, что происходит.
Вдруг девушка обнаружила, что ей трудно пошевелиться. Она осмотрела себя и увидела, что плотно закутана в плед из шерсти, и, кажется, именно он пахнет молоком, словно… эту шерсть недавно сняли с кормящей овцы. Бред какой-то. Фаине было тепло, но все же она размотала себя из уютного мягкого кокона. Одеяло отлично аккумулировало в себе тепло ее тела, и остывало медленно. Одежду, в которой оказалась Фаина, она видела впервые – теплая, воздушная, шелковистая, из материала, подобного пледу, только в несколько раз тоньше. Но ногах была пара вязаных носков. Фаина попробовала встать.
Реальность возвращалась к ней крупицами, как и воспоминания. Последнее, что она запомнила отчетливо, – это чудовищная метаморфоза Янхъяллы из человека в то, чем он являлся на самом деле. Несмотря на теплую одежду, по шее побежали мурашки. Впервые Фаина в полной мере ощутила, что значит выражение волосы встают дыбом. Это когда ты внезапно и одновременно чувствуешь волосяные луковицы по всему телу, каждую из них. Как они наливаются чем-то густым и вязким, приподнимают волосок, вспухая под кожей, и пускают по нему эту электризующую жидкость, невидимую глазу. Тысячами иголочек твое тело пронзает само себя, пока ты стоишь в оцепенении и скрипишь зубами. Вот, что это такое.
Даже в момент перевоплощения ей не было так страшно, как сейчас, когда она вспоминала о случившемся. А что же было дальше? Что между ними случилось? Сколько же времени прошло, если она оказалась здесь? И где Ян?..
Голова раскалывалась от вопросов. Фаина сначала поднялась на четвереньки, чтобы не упасть от резкого подъема, затем постаралась встать на ноги, придерживаясь за деревянные срубы. На пальцах осталась смола, пахла она приятно, успокаивающе, как свежая елка на новый год, принесенная отцом с рынка. Стволы и ветки выглядят так, будто их совсем недавно раскололи, сломали, сорвали… Где же она? Надо выбраться отсюда. Наружу. Там ответы. Правда же?
Но к тому, что увидит снаружи, Фаина не была готова. К тому же, никаких ответов это не дало. Первым делом она увидела источник шума. Отсюда, с такой высоты, ревущий океан был как на ладони, хотя до него все еще оставалась широкая, в несколько сотен метров, полоса побережья, инкрустированная камнями разного размера и цвета. Океан неровным полумесяцем вгрызался в сушу, занимая львиную долю видимого пространства.
Вода была практически черной из-за низкого сумрачного неба, затянутого темными тучами. Ощущалось, что сейчас день, но из-за погоды создавалось впечатление, будто сумерки наступили раньше времени. Хотя это было скорее подобие сумерек, просто воздух здесь более плотный и густой, в нем есть что-то… чего нет в обычном воздухе. В нем есть словно бы тяжесть и оттенок. Пару мгновений постояв на суровом ветру и не веря собственным глазам, Фаина пожалела, что не захватила с собой наружу пару толстых одеял.
Эта мысль заставила ее обернуться и вскинуть голову. Перед нею возвышалась вручную сооруженная хижина из огромных ветвей и стволов многолетних хвойных деревьев, туго перетянутых толстыми веревками. Там, внутри, она и очнулась. Хижина была геометрически выверенной и крепкой – она упрямо скрипела под порывами океанского дыхания, но стояла на месте, словно бы ввинченная в массивный кусок скалы.
Претерпевая холод, Фаина получше осмотрелась. Перед нею был пологий выступ, поросший мхом и мелкой жесткой травой; он примыкал к скале, как гриб, растущий на стволе дерева, и кончался крутым обрывом. Подходить к краю категорически не хотелось, как и разгуливать по доступной территории: если упасть с такой высоты, с жизнью можно попрощаться. Фаина обхватила себя за предплечья, ни в какую не желая уходить, пока не получит из этого ландшафта максимум информации.
Похоже, ее хижина ютится на выступе огромного утеса, словно гнездо ласточки. Но кто-то построил это гнездо, и сейчас его не было рядом. Следовательно, существует путь отхода отсюда. Может, где-то за хижиной можно взобраться по скале наверх? Но, чтобы обойти ее, придется пройти по самому краю, а на это Фаина не готова. Единственное, чего сейчас хотелось, это вернуться в теплую хижину, закутаться обратно в одеяла и ждать. Она не знала, чего, но что-то явно должно случиться. Янхъялла не мог бросить ее здесь, иначе зачем ему так заботиться о ней? Облачить в теплые одежды и соорудить жилище, чтобы бросить умирать на скалистом выступе, выбраться с которого невозможно?
Фаина прищурилась, осматривая местность. Судя по состоянию растительности, грубой красоте пейзажа, ледяному хлестающему ветру и внутреннему чутью, складывалось впечатление, что это крайний север, забытое богом место, где холодно даже летом и практически нет людей.
Девушка приблизилась к краю, насколько позволяла смелость, и посмотрела вниз. Под утесом дремали могучие темные камни, неподъемными глыбами наваленные друг на друга. От постоянной влаги их поверхность покрылась крапинками желтых, белых и зеленых оттенков, превращая их в огромные пестрые драконовы яйца. Рассматривая их, Фаина думала, что они лежат на этом месте, должно быть, тысячелетиями, так монументальны они были. От подножия скал до кромки чернильной воды Фаина отчетливо наблюдала протяженность побережья, где-то непроходимого, каменистого и пористого, а местами песчаного: с разводами и полосками то светлее, то темнее, как слоистая запеченная пудра.
Ветер приносил соленый запах океана, островки жесткой травы редкими насыщенно-зелеными пятнами разбавляли местный ландшафт. Температура, по личным ощущениям, не выше семи градусов, но близость моря и влажность воздуха все усугубляли.
Фаине захотелось побродить там, внизу, во всем этом великолепии, среди выброшенных на берег водорослей и останков рыб, среди камней высотой с одноэтажный дом… Но вместо этого девушка не выдержала и вернулась в хижину. Здесь даже не верилось, что на улице царит неприветливая погода – одеяла все еще были теплыми, и Фаина сразу опустилась в них. Еще раз осмотрев жилище изнутри, она заметила среди веток, которым был устлан пол, маленькую бутылку воды без этикетки, и тут же опустошила ее.
Значит, оставив ее здесь, Янхъялла ожидал, что она может очнуться? Но где же он сам? И есть ли поблизости признаки цивилизации? На первый взгляд ей не удалось обнаружить их. Ни проводов, ни лодочки на воде, ни пятнышек людей на берегу, ни мусора, оставленного ими… а ведь люди оставляют следы своей деятельности всегда и везде. Если в этих краях и обитает кто-нибудь, то явно не вблизи сурового берега. По наличию материала для хижины нетрудно догадаться, что неподалеку есть лес. Фаина даже представила его себе – высокие дремучие деревья, темно-зеленые пышные кроны, всегда влажные стволы натужно скрипят от непогоды, как вымокшая палуба старого судна…
Сейчас ей уже не было страшно, хотелось только, чтобы поскорее вернулся Ян, а вместе с ним и четкие воспоминания. Потому что все расплывалось, ход времени был утерян, а пространство проседало, выбрасывая фокусы – не могла она очнуться здесь, просто не могла. Зачем ее перенесли сюда? Какие цели преследовали? Неужели это для ее же блага?
Фаина стала ждать, размышляя над происходящим, пока не услышала снаружи треск и острожные шаги. Она тут же выскочила наружу, чтобы рассеять догадки о собственном сумасшествии. Это был Ян в своем человеческом обличии, тот Ян, которого она видела сотню раз в стенах общаги, сейчас стоял на клочке мшистой земли у хижины, непонятно как взобравшийся или спустившийся сюда.
Увидев ее, он в изумлении нахмурился и замер, затем поставил на землю странной формы бутылочку из толстого стекла с жидкостью аквамаринового цвета. Горлышко было закупорено кусочком древесины.
– Наконец-то, – с нескрываемым облегчением произнес он, приблизился и обнял ее.
Вечно пылающее изнутри тело демона согревало лучше всех в мире одеял, собранных вместе. Фаина сразу ощутила себя в безопасности. Ян завел ее обратно в хижину, усадил и начал рассказывать. Его голос, внешность, манера речи – были столь пленительны, как будто раньше Фаина видела лишь тень Яна, а ныне узрела его самого, во всем великолепии идеальных форм и звуков, сочетающихся в пределах одного создания. К тому же, он смотрел на нее по-особому, мягко и игриво, каждым взглядом напоминая, что между ними случилось. Но только лишь взглядом, не более. Этого было предостаточно, чтобы Фаина все вспомнила – до мелочей, и задалась логичным вопросом: как подобное вообще может выветриться из головы? Впрочем, ее память всегда была чем-то неисследованным, как морские глубины: иные люди помнили, какого цвета были качели в их детстве по дороге в садик, Фаина же забывала даже те вещи, что катастрофически поражали ее воображение.