Фаина всю ночь размышляла над выводами и наставлениями Инессы Дмитриевны. Браль была убедительна. Похоже, Фаина и правда потеряла границу между правдой и вымыслом. Вместе с психотерапевтом они разобрали каждый случай, когда Ян намекал ей на свою нечеловеческую природу, и девушка поняла, что запуталась окончательно. Что-то из этого она действительно могла додумать, увидеть в бреду или во сне, принять шутку или провокацию за чистую монету.
Неужели она любит Яна? Сама мысль о возможной влюбленности не укладывалась у Фаины в голове, как кубик в отверстие для пирамидки. Сколько ни впихивай – не идет. Как эта оплошность могла случиться с нею и, главное, когда? Может ли считаться любовью, если Фаина то напрочь забывает, то четче собственной помнит его внешность? Если не может сказать точно, красив он или отвратен, но испытывает желание постоянно смотреть на него?..
Как много за эти долгие две недели было рассказано о Яне в присутствии Браль днем и обдумано – в пылких объятиях Кости по ночам. Ян то был жесток с нею и отталкивал, то вдруг становился необыкновенно мягким, помогал в чем-то… Может ли он что-то к ней испытывать? Или это снова пресловутое «додумывание реальности»? Очень скоро Фаина получит ответ на эти вопросы. До возвращения домой оставались сутки.
Глава 21, в которой Фаина больше не боится
«Я не для того пришел в мир, чтобы сочинять стихи, чтобы проповедовать, чтобы писать картины, ни я, ни кто-либо другой не приходил в мир для этого. Все получалось лишь попутно. Истинное призвание каждого состоит только в одном – прийти к самому себе. Кем бы он под конец ни стал – поэтом, безумцем или пророком, – это не его дело и в конечном счете неважно. Его дело – найти собственную, а не любую судьбу, и отдаться ей внутренне, безраздельно и непоколебимо».
Герман Гессе – «Демиан»
Фаине пришлось смириться с тем, какая она есть, и произошло это на удивление быстро. Стараниями Браль девушка чувствовала себя обновленной и воодушевленной. «Я словно бы стала другим человеком, – писала она в дневнике накануне возвращения домой, – человеком, который наконец-то знает, чего хочет от жизни, и не боится меняться. Не боится допустить ошибку, даже хочет этого».
Покидая клинику утром тринадцатого дня, Фаина обещала Инессе Дмитриевне переосмыслить свою жизнь и искренне благодарила за помощь. Психотерапевт еще раз попросила разрешения использовать все материалы, задействованные во время сеансов, в научных целях (соблюдая, естественно, анонимность), и Фаина дала на это письменное согласие. Браль с радостью оставила себе рисунки, результаты тестов, аудиозаписи разговоров и пухлые тетради дневников, в которых часто менялся почерк и сама манера изложения. Все это, была уверена Браль, послужит материалом для интереснейшего исследования.
Как выяснилось в дальнейшем, она действительно не потребовала платы за свои услуги, и начальнику Фаины пришлось оплатить только содержание девушки – еду, воду, одежду и прочие казенные вещи. Хоть это и было похоже на сказку больше, чем на реальную жизнь, пришлось поверить в благие намерения Инессы Дмитриевны, которая ни разу не позволила в себе усомниться. Они распрощались как старые приятели, и Браль дала Фаине свою визитку – на всякий случай.
С медбратом девушка не стала устраивать церемоний. Легко началось, пусть так же и закончится. Их отношения, если это можно так назвать, подошли к логическому финалу. Каждый получил то, что хотел. Все ясно без неловких объяснений и стыдливых взоров. Очевидно, Костя думал так же. Он знал, когда Фаина уезжает, но не появился в то утро. Теперь ее место займет какая-нибудь другая пациентка, но это не вызывало ревности или сожаления. Даже наоборот.
Оставляя спокойные стены лечебницы за спиной, Фаина поймала себя на мысли, что ей жаль уходить отсюда. Здесь ее приняли тепло и по-человечески, здесь ее выслушали, поняли, не стали смеяться над ее историями, не стали жалеть, словно калеку, а помогли разобраться в себе. Инесса Дмитриевна удивительная. Она, конечно, прибеднялась или недооценила себя, когда уверяла, что за две недели не сможет ничего радикально изменить в мироощущении пациента. Оказалось, она умеет больше, чем предполагает. Как и любой из нас.
По пути домой Фаина была увлечена грезами о светлом будущем – как она примется за себя, во что превратит свою жизнь? Каждый шаг влияет на грядущее, даже самый малый. Эти руки и этот мозг способны исправить буквально все. Браль хорошо постаралась, чтобы внушить ей уверенность в своих силах. Это невероятное чувство не посещало Фаину долгие годы, а теперь почти напоминало всемогущество. И весь окружающий мир отныне вращался вокруг, а не мимо нее. Она вмещала в себя все, что видит и чувствует, и внутри по-прежнему оставалось так много места…
С чего бы начать? Нужно чаще выбираться из дома, не сидеть в четырех стенах. Ходить на прогулки, в кино, в театр, наконец. На матчи какие-нибудь. Да мало ли? Распланировать заранее каждый день в неделе и не отклоняться от графика – пусть войдет в привычку. Вторая важная вещь – нужно завести мужчину. На постоянной основе. Флирт и робкая вера в собственную привлекательность, как показывает опыт, хорошо сказываются на физическом здоровье, не говоря уж о периодической близости. В этом, надо признать, Мила была права. До нее все еще не получалось дозвониться. Под пристальным взором таксиста Фаина попробовала снова – абонент все еще находился вне зоны обслуживания.
– Что это у Вас?
– Где? А, леденцы. Угощайся.
Боязливо девушка развернула конфету и внимательно осмотрела. Ее посетило странное предчувствие.
– Спасибо.
Она была сладкой! Потрясающий, давно забытый вкус доказывал, что Браль полностью права.
– Поверить не могу.
– Во что?
– Самые вкусные конфеты, что я пробовала.
Таксист ничего не ответил, но одарил девушку подозрительным взглядом, задавшись естественным вопросом, все ли с ней в порядке. Слезы почти увлажнили глаза, в носу защипало. Жизнь налаживается. А с таким мощным стимулом еще проще будет отказаться от алкоголя полностью, следить за своим внешним видом, больше общаться с живыми людьми, не быть отшельницей. Любая смелая цель казалось реализуемой, пока Фаина с удовольствием разгрызала леденец, благословляя всех богов этого мира за неожиданный дар.
Испытывая несвойственное ей умиление, Фаина ступила на порог родного общежития. На вахте сидел какой-то незнакомый комендант. Он было подался вверх, настороженно сдвинув брови, но вовремя заметил у девушки пропуск и опустился обратно на скрипучий стул с чувством выполненного долга.
Очень интересно.
Пискнул турникет, пропуская ее без проблем, и Фаина направилась к лестнице, не наблюдая по углам привычного сора. Лифт, как ни странно, работал исправно, но девушка решила пройтись. Что-то незримое изменилось здесь за время ее отсутствия. Она всматривалась в каждый уголок и не сразу заметила, что. Пока не остановилась на лестничном пролете в том самом месте, где останавливалась сотню раз, играя с воображаемой улиткой наперегонки.
На этот раз соревноваться было не с кем – пятно отвалившейся краски замазали. Да так искусно, что Фаине пришлось сесть на корточки и ощупать стену, чтобы обнаружить следы своего былого соперника. Стало немного грустно. В последний раз коснувшись теперь уже однотонной стены, девушка поднялась на ноги и внимательно осмотрелась. Здесь сделали косметический ремонт, пока ее не было. Вот, что насторожило ее. Кое-что изменилось. Но суть осталась прежней. Сколько румян ни используй, а если ты базарная хабалка, косметика не переменит твоей сути. Вот и с общежитием так же. Может быть, починили душевые кабинки?..
На балконе у лестничной клетки развешивал мокрое белье Гена. На том самом балконе, где сотню лет назад он стоял с Наташей, когда Фаина, ошарашенная возможным диагнозом, возвратилась из больницы и узнала о заселении нового соседа. Ныне она тоже вернулась из клиники. Какие же новости ждут ее на этот раз?
Гена заметил ее, только когда девушка приоткрыла тяжелую стеклянную дверь, чтобы выйти к нему. Он обыденно обернулся, не ожидая увидеть ничего особенного, замер, и на лице его заиграла буря эмоций.
– Охренеть. Фаина!
Они обнялись так, словно не виделись целую вечность, и долго стояли, прижимаясь друг к другу, понимая, как соскучились по этим объятиям, незаменимым, теплым и родным.
– Черт возьми, как я рад. Как рад снова видеть тебя! Без тебя тут было совсем невыносимо.
– Как твои зубы? Ты был у врача?
– Переживаешь? Был. На той неделе. Посмотрели, сказали, ничего серьезного. Прописали какие-то настойки для полоскания, витамины, бальзамы…
– И как? Помогает?
– Все вроде бы налаживается. Больше не кровоточат.
– А вот это слышать я рада еще сильнее, чем видеть тебя.
– Афина, я скучал. Очень.
– Я тоже, Ген. Я тоже.
– Ты изменилась.
– Правда?
– Да. Заметно.
– Общага тоже изменилась.
– О, да. Тут небольшой ремонтик сделали сразу после того, как проверка нагрянула. Ну и некоторые покинули свои посты, как ты успела, наверное, заметить.
Фаина кивнула, окинула взглядом открывающийся с балкона городской пейзаж. Шумели деревья, сияло солнце, ветер качал кроны, гонял мелкий мусор по земле и с характерным похлопыванием трепал влажную одежду на тугих веревках. Она полностью высохнет всего за пару часов…
– Да… уже и весна, – протянул Гена, уловив ход ее мыслей. – Я и не заметил, когда совсем перестало быть холодно. Даже по утрам.
Фаина еще раз кивнула, обкусываю кожу с нижней губы. Точно так же не замечаешь, как начинаешь сходить с ума. Словно это не с тобой, а просто погода меняется где-то там, независимо от тебя.
– Я догадывался, что ты приедешь на днях, но точно не знал. Идем, посидим у тебя или у меня, расскажешь о своем опыте, если, конечно, хочешь. Нет, и все-таки ты сильно изменилась. У тебя даже взгляд теперь какой-то другой. Глубоко там к тебе в мозги залезли? Надеюсь, не слишком. Хотелось бы верить, что ты осталась прежней. Ну, знаешь, со всеми твоими странностями, без которых Фаина не Фаина.