– Гена, ты мой друг. Между мной и тобой все по-прежнему. Ты мне очень дорог. Знаю, что никогда не говорила этого раньше, но ты ведь и сам это чувствовал. Если ты ждешь каких-то объяснений и подробностей, почему все так вышло, я ничего не смогу тебе рассказать. Я пыталась, но мне не поверили. Так что я просто не вижу смысла. Всю историю знаю только я, и никому не получится поведать ее так, чтобы ничего не упустить.
– Фаина, я всегда готов тебя выслушать и понять. Я постараюсь.
– Не надо. Гена. Скажи… – она тяжело вздохнула, – ты хочешь умереть?
– Нет, конечно. А с чего такие вопросы?
– Тогда съезжай отсюда. Куда угодно и как можно скорее. Здесь не безопасно. Ты понимаешь? – она многозначительно посмотрела на него.
– Не совсем.
– Нельзя здесь жить дальше. Тебе надо уехать.
– Нельзя? Тогда почему ты остаешься? Нет, я никуда не уеду. Я буду здесь на случай, если понадоблюсь тебе. Я понимаю, ты что-то знаешь, что-то ужасное, о чем не можешь мне сказать. Я даже не удивлен, что это случилось именно с тобой. Очевидно, ты попала в ловушку, из которой не выбраться, не навредив себе или окружающим. Но я буду рядом, и если увижу, что тебе плохо… Я сделаю то, что должен. И даже он меня не остановит.
– Гена… Ты собираешься бороться с ветряными мельницами. Это бессмысленно. Все давно решено, и ничего не изменить. Ты поймешь это, когда все случится.
– Что случится?
– Пожалуйста, уезжай. Я настаиваю на этом. Ты можешь пострадать.
– А ты?
– Я давно пострадала, и никто не обратил на это внимания. Никто не услышал и не помог. Знаешь, почему? Потому что он так захотел. Ты ему ничего не сделаешь. Никто не сделает. Все идет так, как он хочет. Единственный вариант – сбежать.
– Так давай сбежим вместе.
– Не могу.
– Не можешь или не хочешь?
– Не хочу. Уже не хочу.
– Я так и знал. Ты влюбилась в этого говнюка.
Фаина снова вздохнула и отвернулась.
– Прости, если это прозвучало грубо. Ты от него зависишь? Что я могу сделать?
– Ничего, Ген. Для меня ничего. Для себя – уехать из этого проклятого места. И давай больше не будем говорить об этом. Все равно это ни к чему не приведет.
Гена хмыкнул, докурил сигарету и молча ушел. Фаина вернулась в комнату, размышляя над его последними словами. Да, зависимость есть, теперь она с готовностью признавала это. Стало ли легче? Нет. Но стало яснее, словно солнечный свет, наконец, пролился ей на голову из-за края черной тучи и ретроспективой осветил все последние события, начиная со дня заселения Яна. Отчетливо обрисовал рельеф произошедших событий.
Зависимость есть, сладкая и пленительная, как густой удушливый смог от огромного костра человеческих тел. Ты вдыхаешь его против собственной воли, потому что он повсюду, куда ни пойди, растянулся на много километров вокруг, преследует тебя едким облаком. Поначалу ты кашляешь и задыхаешься, падая на землю в приступе бессилия, но со временем привыкаешь, и тебе начинает нравиться этот сладковатый привкус во рту и саднящее горло.
Ты дышал этим так долго, что задыхаться стало нормой, а когда воздух очищается от яда, тебе хочется еще, ведь дыхание без боли и особого послевкусия уже не нужно твоему отравленному организму. Да, Ян отравил ей жизнь своим появлением. Но это была совершенно новая для нее отрава, приятная и свежая, отличная от той, которой она привыкла кормить себя ежедневно в умеренных дозах. Она вызывала быстрое привыкание с эффектом непрекращающейся эйфории, но сулила летальный исход.
Разве не сама она сделала все возможное, чтобы такой, как Ян, появился в ее жизни и возвел апофеоз страданиям? Разве не заслуживала она этой решающей точки своим отношением к себе на протяжении осознанных лет жизни? Он прав. Его появление рядом с нею естественно и предсказуемо для человека, который привык ненавидеть себя. Кульминация и финал. Так зачем же теперь жаловаться, жалеть себя? Всегда появляется что-то, что тебя добивает, наносит решающий удар. И вот он, ее личный палач. Пришел за нею, хотя поначалу даже не знал, кого искать. Нюх не подвел его, а она еще и помогла – обратила на себя его внимание, хотя могла бы избежать всего этого.
Если бы она только знала, чем все обернется. Если бы только могла представить, сколько мучений ей предстоит перенести, сколько правды узнать о собственной сущности, сколько озарений пережить и сколько искренних эмоций испытать по отношению к Яну. Очищающих, чудесных эмоций, которые оживили ее гниющий в общежитии труп, заново вдохнули в нее жизнь, пусть и пришлось вместе с тем претерпеть боль и страх. Но покажите такую жизнь, где нет боли? Страдания и смерть – любой жизни естественная часть.
Так ли плохо, что Ян сотворил с нею? Если с момента его появления в ее бесцветной обыденности стало происходить хоть что-то, напоминающее сюжет. Неважно, чем это закончится, важно, каково это было. Если бы Фаина только знала, чем обернется заселение нового соседа, она бы сделала все точно так же, и ни о чем не жалела. Ведь, если быть действительно честной с собой, она всегда ожидала, что на ее пути появится нечто вроде Яна, нечто чудовищное и завораживающее, такое, к чему Фаина сумеет испытать чувство более сильное, нежели все испытанное прежде.
Фаина была удивлена отвагой и решимостью Гены. Он единственный, кто не отвернулся от нее, не утратил с нею связь по собственной воле и намеревался быть с нею до конца. Кажется, он привязан к ней больше, чем можно было себе представить. Фаине стало жаль его – то, что с ним случится, когда она умрет, сильно навредит Гене. Если, конечно, Ян не навредит ему еще раньше – из ревности. Вечером она решила обсудить с ним этот вопрос.
Ян, по обыкновению, пришел за ней ближе к семи. Но как только она открыла ему дверь, и он увидел выражение ее лица, стало очевидно, что сегодня Фаина хочет поговорить с ним о чем-то неприятном. В некоторых ее эмоциях он со временем научился разбираться, но это капля в море в сравнении с ее способностью видеть Яна насквозь.
– Идём?
– Да, – она даже не посмотрела в его сторону, покидая комнату.
– Чем обеспокоена моя Фаина? – мягко поинтересовался он, по-отцовски приобняв ее.
– Пойдём к тебе. Там все обсудим.
В 405-ой Фаина села на кровать, а Ян – на пол перед нею. Всем своим видом он показывал, что готов внимательно выслушать ее.
– Ян, я хочу с тобой договориться.
– О чем?
– О Гене.
– Кто это?
– Наш сосед.
– Который из них?
– Не прикидывайся, что не знаешь парней, с которыми я общаюсь. Уверена, ты знаешь.
– Я понял, о ком ты. Что дальше?
– Хочу попросить тебя, чтобы ты ни при каких обстоятельствах, что бы ни случилось, не причинил вреда Гене.
Ян помолчал, прищурившись.
– Почему ты так за него беспокоишься?
– Он мой друг.
– Только друг?
– Да. И он за меня очень переживает. Я не хочу, чтобы он пострадал.
– Между вами что-то было.
– С чего такие выводы? – она нервно поднялась и ушла к окну, не в силах еще хоть мгновение переносить парализующий взгляд Яна.
– Нет, подожди. А почему я должен навредить ему? Мне потребуется весомая причина. И такая причина появляется, если парень претендует на тебя.
– Он тебе не конкурент.
– Тогда откуда твое беспокойство?
– Просто он дурак. Самонадеянный дурак. И может полезть туда, куда не следует.
– Например, решит спасти тебя? Из лап монстра…
– Именно.
Ян помолчал, затем неспешно поднялся на ноги.
– Фаина, выполнить твою просьбу я не могу. Обещание не навредить твоему любимому Гене – самое глупое обещание, которое я только могу дать. Оно противоречит как моей естественной природе, так и моему человеческому темпераменту.
– Ты не посмеешь тронуть Гену.
– Посмею, пусть только повод даст.
– Почему ты не можешь исполнить такую простую просьбу ради меня?
– Потому что ты так печешься о нем, словно между вами на самом деле что-то было.
– А ты ревнуешь?
– А есть за что?
– А если есть?
– Тогда ему конец.
– Ян, разреши напомнить тебе о нашем уговоре. Условия были таковы, что ты позволишь мне пожить нормальной человеческой жизнью. В которой есть друзья и прочие простые радости. Может быть, даже любимый человек. То, что я сейчас провожу с тобой время, не означает, что я отказалась от этих условий. Тебе не в чем меня упрекнуть. Я больше не лезу на рожон, не совершаю попыток побега, не устраиваю скандалов, не пытаюсь тебя убить, позволяю тебе делать со мной то, что тебе захочется, не противлюсь тебе, провожу с тобой много времени, чтобы привыкнуть и принять тебя…
– А я-то думал, у нас все взаимно, – разозлился Ян. Его пошатывало от внезапно нахлынувшего гнева. – Думал, ты по собственной воле проводишь со мной каждый день, думал, тебе это нравится. А ты выполняешь договоренности, и не более того, а сама мечтаешь о другой жизни. Мечтаешь избавиться от меня.
– Никто не хочет умирать, Ян, – призналась Фаина после длительной паузы.
Ян понимал, что от его постоянного присутствия рядом Фаине становится хуже, пусть и не так быстро, как он ожидал – девушка оказалась сильнее, чем он рассчитывал. По-настоящему волноваться стоит начать лишь после того, как у нее начнут выпадать волосы. Нужно было проверить, как много времени есть у них в запасе. Ян подошел к ней, запустил руку в ее пышную копну и потянул вниз. В ладони осталось несколько волосков, но они были толстыми и крепкими, наполненными энергией.
– Хочешь пожить обычной жизнью, значит? Ну, живи. Но помни, что времени у тебя немного. Я возьму свое, когда придет время. Это неизбежно.
Ян прошелся по комнате, взял с полочки небольшой цветной прямоугольник и вручил ей.
– Это билет на спектакль. Напоминаю, что я в любом случае ожидаю тебя там. А сейчас ты можешь идти. К Гене или к кому угодно. Мне без разницы.
– Прости, – прошептала она одними губами и не сдержалась от того, чтобы обнять его на прощание. Ян небрежно освободился из ее теплых объятий, в которых хотел бы провести весь вечер, но не мог стерпеть обиды.