В час дня они с Маккензи сели в его «Фольксваген» и поехали по покрытому гравием проезду у дома смотрителя. Ее небольшая сумочка с вещами для ночевки лежала на заднем сиденье, а она сама, недовольно бурча, забралась на переднее, после того как в ответ на ее опасения ехать впереди он заверил ее, что в его машине нет воздушной подушки безопасности. Однако в машине были ремни безопасности, которые он сам установил много лет назад.
Девочка была недовольна, когда обнаружила, что у него нет кондиционера, потому что, несмотря на то что он открыл все окна, в машине, бесспорно, было душно.
– Надеюсь, никто не увидит меня в этой консервной банке, – протянула она, пока они ехали по колее щебеночной дороги.
– Многие люди считают ее классной, – сказал он.
– Кто именно?
– Твоя мать так считала, хотя это было уже давно.
– В такой машине мою мать не нашли бы мертвой.
Она быстро отвернулась от него, и он понял, что собственные слова потрясли ее. Бобби не знал, что сказать, чтобы утешить ее.
После неловкого молчания Маккензи опять повернулась к нему:
– Ты вроде как совершенно лысый.
– Шутишь? – Он посмотрел в зеркало заднего вида с притворным беспокойством. – Когда это случилось?
Она закатила глаза.
– Я немного обижаюсь, когда мне на это указывают, – признался он.
– Но я же не сказала, что это плохо, – возразила она. – Просто констатация факта. В ее устах это прозвучало как извинение, вряд ли он мог рассчитывать на большее. Ему не терпелось сменить тему.
– Ты правда любишь животных, а? – спросил он.
Она пожала плечами:
– Они хорошие.
– А ты держала кого-нибудь в Аризоне?
– У мамы была аллергия…
– О, – осекся он. – Как жаль. – Он включил радио. – Какая музыка тебе нравится?
Она протянула руку к приборному щитку:
– А где кнопка поиска радиостанций?
Он засмеялся:
– Боюсь, тебе придется искать нужную волну вручную. Надо покрутить ручку настройки.
Маккензи послушно покрутила ручкой, пока не нашла песню, которую Бобби никогда не слышал раньше, исполняемую каким-то парнем так, как будто голос у него все еще ломался.
Они слушали музыку всю дорогу до туристического офиса, и Бобби поймал себя на мысли, что так ему легче отвлечься. В какой-то момент он подумал, что ему надо будет поговорить с девочкой серьезно, но необязательно делать это прямо сейчас.
Поездка оказалась не такой уж плохой. Они и еще шесть человек, двое из которых были возраста Маккензи, забрались во внедорожник и, подпрыгивая на кочках, понеслись по побережью. Девушка-гид, одетая в костюм для сафари, рассказывала об экосистеме прибрежных лесов, что быстро наскучило детям. Но когда появились лошади, Маккензи оживилась.
– А мы можем вылезти и погладить их? – спросила она гида. Гид отрицательно покачала головой.
– Это дикие животные, – сказала она. – Вы можете покинуть машину, но к лошадям близко не подходите. Они кажутся ласковыми, но внешний вид обманчив.
Люди вышли из машины и медленно приблизились к животным. Лошади были здоровыми, откормленными и довольными. Они находились вдалеке от шоссейных дорог. Бобби подумал, что их переселение сюда, на безлюдные земли, было правильным решением.
Как только они вернулись назад в духоту фургона, Маккензи тут же вытащила свой сотовый из футляра на поясе и открыла его.
– Маккензи, – сказал он, – ты могла бы не разговаривать по телефону прямо сейчас?
Он сомневался, что сигнал будет достаточно сильным так далеко к северу, чтобы она смогла услышать что-либо. Его телефон и вовсе не работал. Он проверял несколько раз за прошедший час.
Маккензи взглянула на него, потом вздохнула с возмущением, но опустила телефон на колени. Она снова повернула голову к окну.
– Я целый день не говорила с друзьями, – пробормотала она себе под нос.
– Видишь ли, я хочу поговорить с тобой, – сказал он.
– Все хотят поговорить со мной, – дернулась Маккензи. – Какая я везучая!
Он проигнорировал этот комментарий, хотя уже начал понимать, что так раздражало Лейси в ребенке.
– Я все время пытаюсь представить себе, как это – пережить все то, что выпало на твою долю, – вздохнул он. – Пытаюсь прочувствовать. Но не могу. Просто не могу. Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне об этом.
Долгое время она ничего не говорила. Наконец она повернулась и посмотрела на него.
– Моя мать была шлюхой? – спросила Маккензи.
Черт! Он совершенно не ожидал такого вопроса.
– Почему ты спрашиваешь?
Девочка отвернулась в сторону, не отвечая на вопрос.
– Нет, твоя мать не была шлюхой, и близко не была, – вконец растерялся Бобби. – В молодости люди совершают ошибки. Это – часть взросления.
Он мгновенно понял, что сказал что-то не то.
– Я была ее самой большой ошибкой! – тут же воскликнула Маккензи.
– Готов поспорить, Джессика никогда, ни единой секунды так не думала, – с уверенностью отозвался он.
Маккензи не ответила.
– Она когда-нибудь вела себя так, будто ты была ее ошибкой? – спросил Бобби.
Маккензи отрицательно качнула головой, и он заметил слезы на ее глазах. Дьявол!
– Я просто хочу, чтобы мама вернулась, – прошептала она.
Бобби не знал, что сказать. Он подумал, что надо бы съехать с дороги, но что потом? Ему казалось, что обнять ее сейчас было бы неуместно, да и не было бы приятно ей. Он продолжил жать на педаль газа.
– Это тяжело, – мрачно сказал он. – Это несправедливо. Она была слишком молода, когда умерла, а ты слишком мала, чтобы остаться без нее. Мне очень жаль.
Маккензи не ответила, но ее слезы постепенно утихли, а еще через минуту она дотянулась до радио и включила музыку.
До Китти Хок ехать было долго, и когда они доехали до окраин, он силился вспомнить, на какой улице был дом Джессики. Все казалось ему другим. Дома изменились, магазинов вдоль дороги прибавилось. Бобби притормозил у перекрестка, припоминая, что здесь надо свернуть. Он уже готовился к встрече с Нолой Диллард, впервые за прошедшие двенадцать лет. Он бывал в доме Джессики много раз. Нола всегда пропадала на работе, а кровать у нее была большая.
– Куда ты едешь? – спросила Маккензи, когда он начал поворачивать.
– Везу тебя к бабушке.
– Она живет в районе Негз Хед, – закатила глаза Маккензи.
– О, Нола переселилась? – Бобби даже не думал о такой возможности. Он покорно развернулся и поехал в сторону Кроатанского шоссе.
Маккензи подсказывала ему, куда надо ехать. Новый дом Нолы оказался намного больше и ухоженней старого. Он стоял на берегу лагуны, в середине жилого комплекса из одинаковых домов. Бобби было как-то не по себе, когда он подвел Маккензи к двери.
Нола очень быстро открыла дверь, и Маккензи, не сказав ни слова, прошмыгнула мимо нее в гостиную. Бобби увидел, как она открыла крышку телефона.
– Здравствуйте, миссис Диллард, – немного напрягшись, сказал он.
Нола выглядела так же, как и в последний раз, когда он ее видел. Светлые волосы, темно-синий костюм. Менее загорелая, чем раньше, и вид у нее был, как будто на нее дует ветер, как это часто бывает с женщинами, которые делают слишком много пластических операций.
Она казалась ошеломленной при виде его.
– Я никогда бы не узнала тебя, – пораженно сказала она.
Бобби улыбнулся, подавляя в себе желание извиниться перед ней за все, что он сделал не так в жизни.
Нола не планировала приглашать его в дом, это было ясно. Она держалась за ручку двери, преграждая ему вход.
– Лейси сказала, ты возил Маккензи посмотреть на лошадей.
– Правильно, – механически подтвердил он, думая о том, как солнце печет ему голову. – Я подозреваю, она хорошо провела время. Она любит животных.
Нола оглянулась.
– Я, откровенно говоря, недовольна тем, что Лейси позволила тебе провести время с Маккензи один на один, – поджала губы она. – Я имею в виду, это произошло слишком рано. Ты только-только увидел ее.
– Я хотел познакомиться с ней поближе, и…
– И что, познакомился? – грубо прервала его Нола.
– Немного, я думаю.
Она поджала губы.
– Я понимаю, что вы, должно быть, чувствуете ко мне, – в примирительном жесте поднял руки Бобби. – В юности я был… – Он чуть не сказал «дерьмом», но вовремя спохватился. – Я был сопляком, когда знал Джессику. Но я больше не сопляк. Понимаете?
– Просто я не вижу смысла в том, чтобы ты участвовал в жизни Маккензи, – пожала плечами Нола. – У девочки и так достаточно проблем.
Он кивнул, стараясь выразить сочувствие.
– Лейси посчитала, что это правильно.
– Лейси сама еще ребенок.
Этот спор никуда бы их не привел.
– Ладно, – собрался с мыслями Бобби. – Я поеду. Надеюсь, вы хорошо проведете время вместе.
Он повернулся и пошел к фургону, сочувствуя Маккензи из-за того, что ей придется провести следующие двадцать четыре часа с бабушкой Снежной королевой.
Глава 25
Фей вошла в огромную кладовую на цокольном этаже дома Джима и остановилась как вкопанная, не зная, смеяться ей или плакать. Он послал ее сюда искать надувные матрацы и прочие принадлежности для плавания, но это, видимо, будет нелегко. Вдоль стен были сложены штабелями коробки, инструменты, кухонная утварь и все, что только можно вообразить. Фей не знала даже, где начать поиски. Она вернулась на первый этаж и крикнула погромче:
– Джим!
Она знала, что он на кухне, разливает вино по бокалам. Накануне он заполнил водой бассейн и горячую ванну, и сегодня вечером они собирались устроить отдых на воде. Еще до кончины Элис он совсем перестал пользоваться бассейном.
– Жена любила его, – признался он. – А я просто не мог заставить себя плавать в одиночку.
Фей считала добрым знаком то, что ему снова хочется возиться с бассейном.
– Ты нашла матрацы? – отозвался он.
– Прости, Джим, но я не знаю, где начать поиски! Ты можешь мне помочь?
Она слышала, как он рассмеялся.